Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.

Двор хутора гудел, словно растревоженный улей, а сам воевода напоминал скорее старого пасечника, окуривавшего своих пчел. Из стойл выводили уже оседланных коней, туда и сюда метались дружинники воеводы вместе с вооруженными слугами Брыля, а остальные проснувшиеся обитатели хутора глядели во все глаза на происходящее. От этого движения со всех сторон у Лиго на какой-то миг даже слегка закружилась голова.

- Ишь ты, успел! - насмешливо сказал кто-то сбоку.

Лиго повернулся и увидал Мартина, который стоял, слегка развалясь, и пожевывая соломинку. Дружинник осматривал Лиго, тая в глазах лукавые смешливые искорки.

- Ну, сударь, ваше счастье - вы только что избежали наряда, - сказал дружинник, и, круто повернувшись, бросил через плечо:

- За мной!

И зашагал в сторону стойла. Лиго поспешил за ним.

У входа в конюшню Мартин взял у подскочившего слуги двух коней под уздцы и, передав одного из них подошедшему Лиго, издевательски спросил:

- Надеюсь, сударь может держаться в седле?

Лиго хотел было огрызнуться, но вместо этого, гневно сверкнув глазами, резво вскочил в седло.

- Ну что ж, хоть это радует, - поддел его Мартин и добавил: - Только в следующий раз, сударь, извольте вставать вместе со всеми и седлать своего коня самим! Княжеский егерь - не только сам себе господин, но также и сам себе слуга! Запомните это, сударь!

И, хохотнув, сам лихо взлетел в седло и тронул поводья. Конь, фыркнув, тронулся с места.

- Держитесь меня в строю, сударь, - сказал Мартин и направил коня в сторону выстраивавшегося отряда.

Проезжая мимо дружинников, Лиго исподволь разглядывал этих суровых бородатых земников, охранявших лесной край от всякой нечисти. Однако тем, казалось, и вовсе не было никакого дела до знатного отпрыска, лишь прихотью воеводы причисленного к их отряду. Сам Бортень, взгромоздившись на своего мощного лохматого лошака в богатой сбруе, что-то выслушивал вполуха от старшего дружинника, слегка наклонясь к нему в седле.

- Лиго, мальчик мой! - радостно окликнул Брыль, также восседавший на коне.

Тучная тетка Магда стояла рядом, держа мужнину руку, охала и стонала, прощаясь с ним.

- Да будет тебе, Магда! - сказал ей Брыль. - Я, поди, не на войну-то еду - а всего лишь на Вечевой Круг. Так что вернусь скоро.

Тут тетушка также завидела Лиго и заохала громче обычного.

- Лиго, Лиго, дитятко, - стонала Магда, - куда же тебя-то? Не успел ребенок домой возвернуться - как уже снова уезжает.

- Да хватит тебе! - сердито цыкнул на нее Брыль. - Ты посмотри лучше, какой он красавец - сидит, как влитой, на коне.

Лиго слегка зарделся и хотел было что-то ответить, но в этот момент его заприметил Бортень и, окинув взглядом с ног до головы, одобрительно хмыкнул:

- Успел, отрок.

У Лиго еще больше покраснели уши, но он, невзирая на сердитый взгляд Мартина, подъехал к Брылю.

- Дядюшка, - позвал Лиго.

- Да, мальчик мой, - сказал Брыль, - ты узнать что-то хотел?

- Именно, дядюшка. Я на счет Пеколса...

- А что с ним? - удивился Брыль. - Захворал, что ли?

- Нет, слава Богам, он здоровёхонёк!

- Ну а что тогда приключилось?

- Да я, собственно, хотел спросить - ему можно со мной? Привык я как-то к старому слуге за столько лет. И всё это время мы были вместе.

-Да уж, вот незадачка, - сказал Брыль и поскреб затылок. - Спрошу-ка я у воеводы.

И дядюшка, тронув стремена, подъехал к Бортню и что-то зашептал ему на ухо. Тот сперва недоуменно слушал, затем воззрился на Брыля и наконец громко расхохотался. Брыль опять что-то горячо ему зашептал - Бортень упрямо мотнул головой. И, не обращая более на него никакого внимания, тут же повернулся к сигнальщику и зычно скомандовал:

- Трубач! Труби в поход!

Заливистый звонкий голос серебряного горна проиграл старинный сигнал. Заскрипели ворота, зазвенела сбруя, зацокали копыта коней, затрепетали на ветру разноцветные воинские флажки - и отряд земников, ощетинившись копьями и мечами, гибкой лентой потянулся из поместья. Обитатели хутора провожали дружину, смотря вслед широко раскрытыми восторженными глазами.

Мартин твердой рукой дернул за узду коня Лиго и направил рядом с собой, более не разрешая тому нарушать походный строй. Лиго сквозь поднявшуюся куряву увидел смешавшийся взгляд Брыля - и тот тут же исчез среди бородатых лиц, древков копий и острых наконечников шлемов. Лиго растерянно закрутил головой, пытаясь крикнуть дядюшке что-то насчет своего слуги - но в поднявшемся походном шуме всё было тщетно.

- Запе-вай! - громко скомандовал кто-то впереди.

И тут же один из дружинников звонким голосом завел:

Из-за леса,

Леса пик и мечей,

Едет сотня лихачей,

Усачей!

И ему в ответ рявкнули десятки глоток, залихватски подхватив песню с удалецким присвистом:

Едут, едут воевать,

Воевать!

Край родимый защищать,

Защищать!

Звуки походной песни заглушили собой весь остальной шум, разбив все надежды Лиго получить хоть какой-то ответ на свой вопрос.

Когда последний дружинник из отряда выехал в ворота, и постепенно улеглась пыль, посреди двора остался стоять лишь один старый земник с вечно взлохмаченными волосами. Прок Пеколс смотрел вслед удалявшемуся отряду, растерянно открыв рот.

--------------------------

ГЛАВА 8

ДОРОГА В ЛЕСУ

Солнце перевалило за полдень. Дружина земников растянулась длинной вереницей по лесу и извивалась гибким ужом по широкой проторенной дороге хвойного бора.

Ехали неспешно среди звенящей духоты светлого сосняка. Вокруг, на сколько хватало глаз, вздымались ввысь могучие стволы с золотыми слезинками смолы средь заматеревшей от времени и невзгод потрескавшейся коры. Где-то там, в вышине сосновых крон, упиравшихся в бездонную синь, тревожно гудел ветер и волок по небу ярко-белые взлохмаченные облака. Но сюда, вниз, доходил только слабый отзвук извечного спора ветра и сосен. Иногда крепкий порыв прореживал от сухих сорных ветвей верхушки деревьев, и они с треском роняли вниз отжившие свое старые сучья. Копыта коней глухо били в толстый ковер смолистой хвои, обильно рассыпанной вокруг.

Бортень и Брыль ехали рядом, неслышно для остальных переговариваясь между собой. Два соседа вспоминали прошедшую тревожную ночь и нерадостное известие гонца. Альгис ускакал к наместнику еще ранним утром, до восхода солнца, и оставил воеводе и вирсайту беспокойство на душе.

Когда гонец тихо сказал всего два слова - "Аркона пала..." - их также услышали и стоявшие рядом. И эти два слова, произнесенных еле слышным шепотом, прозвучали для земников оглушительней всех раскатов грома. Еще не веря услышанному, Бортень на какой-то миг замер, а затем беззвучно спросил одними только глазами: "Ужели правда?.." Но ответом ему был холодный и каменный, будто скала, взгляд княжеского гонца. И тогда старый воевода с упавшим сердцем вдруг четко и ясно понял, что правда... Стылый холодок тревоги и страха перед внезапно нахлынувшим мрачным неведомым предательской струйкой пополз по спине - впервые за многие годы.