Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.

И воевода горестно махнул рукой, свесив лохматую голову.

Но Брыль в ответ потянул узду на себя - коренастый лошак слегка взбрыкнул под ним и остановился, громко зафыркав.

- Как это нет на примете? - возмутился вирсайт. - Так-таки и нет никого? Эх ты, старая твоя голова - подумай-ка хорошенько!

Бортень тоже придержал коня и обернулся:

- И кто же сей земник по-твоему?

- Как - кто? - удивился Брыль и хитро улыбнулся. - Так вчерась ты его в свои егеря и захомутал, соседушка. Забыл, поди, уже? Лиго ведь это - племянник мой.

- Лиго? - изумился в свой черед воевода и тут же встал, как вкопанный. - Этот бездельник и шалопай?

- А чем он тебе не по нраву, сосед?

- Чем? - расхохотался Бортень. - Да этот оболтус горазд только по кабакам шастать да молодым барздучкам под юбки заглядывать. Толку с него - на ломаный грош не наберется!

- А зачем же ты тогда его в ратники свои заграбастал, в дружину приписал? - побагровел Брыль. - Он и дня ведь одного даже дома не успел побыть!

- Как - зачем? Да затем, дабы он тебе под ногами не путался, дурья твоя борода! Ну возвернешь ты ему сейчас Пригорки - дальше-то что? Обженить такого сорванца у тебя не выйдет. Намаешься только с ним.

И Бортень хлопнул по плечу своего соседа. Брыль только крякнул в сердцах и, не сказав ни слова, пришпорил коня.

Через минуту его догнал воевода и затрусил рядом на своем мохноногом, под стать себе самому, приземистом лошаке.

- Ну помысли сам, друже, каковский из него толк будет? - гудел Бортень на ухо вирсайту. - Я его и в дружину взял токмо из тех побуждений, что негоже отроку семейное имя Бирзулисов да славу батюшки его, Лютня, позорить, дома сидючи. Или, того хуже в стократ, срамоту на него наводить, в трактирах бражничая. А так пусть под приглядом будет - всё лучше. Озорной больно был он в младости, непоседливый - а толку так и не вышло: выросло ни то, ни сё. Думали ведь как - ежели не воином, то волхвом станет, вайделотом. А что получилось? Ты же сам ведаешь, владыка Куреяс отписывал ведь тебе постоянно, что нет у него интереса ни к наукам тайным, ни к чародейским познаньям. Знай себе сидит, в оконце пялится и грезит наяву. А пошто грезить-то? Не уразумею никак.

Брыль делал вид, что слушает в пол-уха - но возразить воеводе было нечего. Всё правда, как по писаному. Не удался Лиго в отца своего прославленного, воеводу Лютня, ни статью, ни обликом, ни повадками. Может, Бортень действительно дело говорит? Пусть будет лучше приписан к дружине, посидит себе еще несколько годков подальше от глаз и пересудов в дозоре где-нибудь, в чащобе да глухомани, чтобы срамоту неоправдавшихся надежд на славное семейное имя не наводить. А там глядишь, остепенится, войдет в сок - обженим его потихоньку на какой-нибудь ладной молодой барздучихе. Вот и выйдет всеми уважаемый семейственный и добропорядочный земник - ну и что с того, что нет той славы, что у его батюшки Лютня? Зато и грамоте обучен (и не где-нибудь - а при храмовой школе самого Криве-Кривайтиса - не шутка ведь!), и родовое имя очень даже известное, и зажиточное поместье впридачу имеется - всё чин по чину, как и полагается. Будет к зрелости и из этого шалопая самый взаправдашний вирсайт и глава древнего рода Бирзулисов. Так что прав Бортень - как ни крути, а всюду прав. Лучшего выхода сейчас для Лиго и не сыскать вовсе.

И Брыль обернулся посмотреть на своего племянника. Тот ехал неторопясь, почти в самом конце кавалькады, и беседовал с приставленным к нему молодым ратником. Брыль наморщил лоб: "Как бишь его зовут-то, дружинника этого? Ага, вспомнил! Вроде Мартином кличут. Ну-ну, пусть себе толкуют..."

И старый земник перевел беседу на хлопоты хозяйские - на ожидаемый урожай да на заготовки в зиму. Однако воевода, погруженный в свои мысли, отвечал скупо и невпопад. Разговор явно не клеился, и Брыль под мерную рысцу своего пони, разморенный послеполуденным солнышком, стал погружаться в приятную полудрему.

***

- А что означает это кольцо, сударь? - спросил Мартин Бубилас, указывая на серебряный перстень на пальце Лиго.

Тот пожал плечами и ответил:

- Ровным счетом, ничего особенного. Это всего лишь отличительный знак, что я окончил школу жрецов-вайделотов при храме Кривайтиса. Такие кольца есть у всех, кто там учился или учится поныне.

- И что, у всех серебряные перстни? - спросил дружинник.

- Нет, конечно, - ответил Лиго. - Во время учебы школяры носят медные кольца. А поскольку каждый год обучения обозначен своей, особой руной, каждый следующий год на этом кольце выбивается новый знак. По такому перстню можно судить, в какой школе, при каком храме и сколько лет всего пробыл там этот ученик. А когда школяр заканчивает всё обучение, после сдачи выпускных испытаний ему выдают такое вот серебряное кольцо. Но это только после первого круга обучения - как у меня. Сами же волхвы-вайделоты носят уже не серебряные или медные кольца, а золотой перстень.

Мартин внимательно слушал своего собеседника. Всё услышанное для него было внове и вызывало у молодого ратника неподдельный интерес. И если поначалу с утра ему показалось, что ему навязли еще ту обузу, а сам Лиго - эдакий не в меру изнеженный и разбалованный барчук из знатного рода, то уже в течение нескольких часов совместной дороги Мартин с удивлением для себя отметил, что этот отпрыск прославленного воеводы вовсе не капризен и отнюдь не избалован, как это могло показаться с первого взгляда. За внешне ничем не примечательным и вполне обыденным обликом скрывался острый, хотя и не в меру мечтательный ум и хорошая смекалка, а также лукавая хитринка, нет-нет, да и проскакивавшая озорной искоркой в глазах Лиго. Но особенно Мартина поразила ученость молодого барздука, казавшаяся какой-то особенной и даже несколько таинственной в глазах выросшего в лесах и дозорах простого дружинника.

Лиго же в свою очередь также тайком присматривался к Мартину, к его ладным и гибким движениям, к его ловким ухваткам и самообладанию вполне уверенного в себе, хотя еще и довольно молодого ратника. Вчерашний школяр, так и не наживший себе за всё время учёбы ни одного сколько-нибудь настоящего друга (если не считать, конечно, школьных приятелей по всевозможным проделкам и выходкам), чувствовал, что этот дружинник, приставленный к нему дядькой воеводой, нравится ему всё больше и даже вызывает в нем желание быть чем-то схожим на него. У Мартина было то, чего так не хватало Лиго - а у Лиго как раз в избытке было то, что вызывало самый неподдельный интерес у другого. Короче говоря, между этими двумя исподволь вызревало то чувство и то отношение друг к другу, что в итоге перерастает в самую настоящую и крепкую дружбу.

- А что означают эти руны? - спросил Мартин. - Ну, которые на кольцах. Они ведь неспроста там выбиты?