Пэт Ходжилл - Верхом на раторне

Жур напрягся, уши торчком. Затем он вскочил на ноги и целенаправленно пробежал в противоположную дверь, ведущую в спальную комнату. Когда он не вернулся на зов Джейм, она последовала вслед за ним. Рута и Серод колебались, пока не услышали возглас и быстрый призыв: — Идите сюда. Посмотрите на это, вы оба.

Во второй комнате было ещё жарче, чем в первой, потолок покрывала колыхающаяся масса свободных прядей, особенно густая над кроватью. Джейм сбросила покрывало.

— Я хочу, чтобы этому были свидетели, — сказала она.

Они уставились на содержимое постели.

— Разбитая скорлупа? — сказала Рута. Она осторожно потыкала в перламутровые остатки. Те со слабым шипением растворялись и образовывали лужицы вязкой жидкости.

— Больше похоже на кокон, — ответила Джейм, — или, возможно, остатки линьки. Что я знаю о жизненном цикле вирмы?

Жидкость начала разъедать простыни, а затем и матрас.

— Ух, — сказал Серод. — Чтобы здесь не было, оно раскрылось совсем недавно. Ну почему всё это всегда происходит именно со мной?

Рута ухмыльнулась. — Просто удача, я полагаю.

Его возмущённый ответ перешел в сдавленный тревожный вскрик. Они все уставлялись на спутанную массу над кроватью. Там внезапно возник некий образ, как будто бы гигантское лицо склонилось вниз с потолка, по существу — просто пустота, но его границы определяла не полностью пропавшая паутина. Постепенно угасающее сознание мёртвого переврата пристально уставилось злым взглядом вниз на Джейм через шелковистую маску, которая уже начала опадать под собственным весом.

… ты ли это, кто украл мою Красотку?

— Какую красоту? — громко потребовала она ответа. — Чью красоту?

— К дьяволу всё это, — пробормотала Рута и ткнула свечёй в провисающую массу.

Это воспламенило её всю целиком. В одно мгновение нити превратились в огненную маску, искажённую яростью и отчаяньем. Челюсть почернела и упала, превратившись в дождь пепла. Остальное последовало за ней, черта за чертой. Пламя протянуло красно-оранжевые усики через потолок в первую комнату. Призраки падали вниз, объятые огнём.

Гонимые жаром, они отступили в третью комнату. Жура с ними уже не было, но свежие следы в пыли показывали, где он прошел. Его путь совпадал с неглубокими канавками на половицах, протёртыми не от долгого использования или тяжестей, а от разъедающего прикосновения вирмы. И те и другие следы исчёзали у задней стены. Камни были слегка раздвинуты, образуя проход, достаточный для того, чтобы все трое смогли, сжавшись, протиснутся в темноту, один за другим, Джейм замыкала.

Удивлённый вскрик Серода стал удаляться, затихая, вниз.

— Ступеньки, — коротко прокомментировала Рута.

Всё, что Джейм могла видеть сначала — это освещённая огнём полоска противоположной каменной стены, всего несколько дюймов шириной. Она положила на неё руку и стала ждать, пока глаза не привыкнут к темноте, с удовольствием вдыхая холодный воздух.

— Так вот как сбежал Верховный Лорд, — сказала Рута в темноте, несколькими ступеньками ниже.

— Через дырку в стене? — голос Серода раздался гораздо ниже и был на грани истерики — Мне кажется, я сломал лодыжку, — со злостью добавил он.

— Сбежал?

— Вы не знали, леди? Каинрон запер его здесь. Он бредил. — Джейм смогла заметить смущённую уклончивость кадета. — Говорил, что его укусила вирма.

Джейм вдруг похолодела.

— Укусила его? Ох, милосердные Трое.

Теперь она могла смутно видеть ступеньки и в сильной спешке запрыгала по ним вниз, мимо Руты, через Серода, который растянулся там, куда упал. Их голоса следовали за ней, задавали вопросы, но она не отвечала. Да и чтобы она могла сказать?

Вирма укусила моего брата. Он связующий кровью, но не знает об этом. Чтобы быть связующим, нужно быть шаниром, чего он также не знает. Наш отец учил нас беспричинной ненависти к таким из Старой Крови. Поэтому он ненавидел меня, также как и Тори ненавидит, когда вспоминает, кем я являюсь. Если Тори обнаружит, что он такой же, как и я, то это его подкосит.

Нет, она не могла такое рассказать, по крайне мере не каждому.

Яд сточил кромки ступенек, сделав их ненадёжными. Её нога выскользнула из под неё, и она проделала последний длинный участок на своём уже отшибленном копчике, влетев через отверстие в полу, проеденное вирмой в сплошном камне, в соломенную подстилку пустого отделения конюшни. Вокруг неё встревожено зашевелились лошади, кося на неё белками глаз через деревянные ограждения соседних стойл. Копыта плясали.

Выбравшись в проход, Джейм замерла. Куда двигаться дальше? Конюшня оказалась гораздо больше, чем она думала, занимая почти всё основание Старого Тентира, лабиринт переносных деревянных перегородок между массивными каменными арками, которые служили основанием крепости наверху. Воздух должен был быть ароматным от дыхания лошадей и острым от их свежего помёта. Вместо этого всё перекрывал острый привкус страха. Щекотание в носу сказало ей, что где-то в этом беспокойном лабиринте Жур всё ещё следовал по запаху вирмы.

Кадеты кричали туда и сюда: «Ты что-нибудь видел?»

— Пока нет.

— Ну и запах… тут что-то сдохло?

Двигаясь на их голоса, она вышла на открытую арену, расположенную под большим залом. Привязанные к железным кольцам, ввернутым в окружающие колонны, всё ещё полностью оседланные новоприбывшие лошади беспокойно волновались. Вант расхаживал за ними взад и вперёд, нетерпеливо постукивая по ноге щёткой.

— А я тебе говорю, Железный Шип, — кричал он, — что лошадей напугала эта чёртова кошка. И всё! Боже мой, ты что, думаешь, что я в одиночку справлюсь со всеми?

Это было не совсем честно: на другом конце площадки другой кадет прилагал все усилия, чтобы удержать Шторма. Чёрный жеребец плясал на месте, мотая кадета из стороны в сторону в попытке последовать за Британи, в то время как серая кобыла рысила от стойла к стойлу и утешительно ржала. Их обитатели успокаивались, но как только матриарх уходила, они снова начинали волноваться. Их беспокойные призывы отражались от низких сводов.

— Что вы здесь делаете, леди?

Голос Ванта раздался прямо рядом с ней, заставив вздрогнуть. Он не смотрел на неё прямо, но его рука была сжата на её запястье, словно он поймал чью-то сбежавшую домашнюю зверюшку. На том опасном пути, по которому все они недавно ступали, он никогда не осмеливался коснуться её, даже будучи взбешенным, от принятия ей командования на себя. Женщины хайборны не вели себя подобным образом — ну, по крайней мере, нормальные. Как он сумел заставить себя подчиниться ей? Насколько эта слабость нашла компромисс не только с его гордостью, но и с честью? Однако, теперь он снова оказался на своём привычном месте, и теперь всё пойдет как полагается.