Андрей Дмитрук - Сувер

Наставали ненастные дни: ветер с океана гнал рваные полотнища туч, волочил шлейфы тумана; брызги солёной воды залетали на столичные улицы. Но в это утро Дом Власти постарался, и над взлётным полем в вышине не висело ни облачка. Хмурь небесная, кипя, с двух сторон обтекала простор, вымощенный плавленым камнем.

— Я выбрал самое подходящее место и время для того, — сказал магус-наставник, — чтобы поведать вам о великом делании Альдланда. Ныне, впервые за все годы учения, вы можете быть посвящены в него.

Резкий голос магуса легко перекрывал шумы, доносившиеся с поля: шипение пара, стук разогреваемых двигателей. Группа старших учеников, завтрашних стажёров, молчала, не отрывая глаз от учителя. А тот прохаживался перед ними, заложив руки за спину, и полы распахнутого кожаного плаща летали за ним.

Дойдя до некой, им самим выбранной точки на гладком покрытии, наставник разворачивался на каблуках сапог и шёл назад, опять же, до определённого рубежа. Но на середине расстояния вдруг становился лицом к воспитанникам и бросал следующую фразу.

— Давным-давно, на заре веков, произошла битва между Тем, Чьё имя запрещено произносить, и иными сущностями, называвшими себя светлыми богами. Вы знаете об этой битве. И знаете также, что так называемый свет — на самом деле низшая из мировых энергий: она имеет пагубное свойство заполнять собой всё пространство и вытеснять прочие, куда более важные вибрации. У того, кто способен наблюдать лишь видимый свет, складывается поверхностная, плоская картина мира. Но об этом мы говорили многократно, и вы уже хорошо умеете постигать глубину и многообразие Тьмы. Сегодня речь о другом.

Полы плаща высоко взлетели при быстром развороте, блеснуло под солнцем серебряное шитьё на сером кителе. Наставник продолжал:

— Случилось так, что победили божества света. Неименуемый был вынужден удалиться под землю, в области, где вечно царит благодатная, скрывающая огромные силы Тьма. Там он и находится до сих пор, вместе с бесчисленным воинством служащих ему ларв и демонов. Но вы знаете и это. А теперь о новом для вас.

Магус больше не ходил взад-вперёд; стоял, из-под залысого выпуклого лба обводя давящим взглядом своих подопечных. Взмахивая рукой, показал, как что-то вырывается из земли:

— Много раз Тот, Кого мы не смеем назвать, пытался вернуться во Вселенную. Попытки эти отмечены в хрониках как большие землетрясения или извержения вулканов. А почему происходило именно так?..

Ритмичный шум на поле усилился, и магусу пришлось поднапрячь голосовые связки.

— Да потому, дети мои, что кратчайший путь на земную поверхность был перекрыт Неименуемому. И перекрыли его не горы, не пласты камня и металла, — с ними бы Он справился. Нет! На пути встало шаманство светлых богов. — Велико было презрение, с которым учитель выплюнул последние слова. — Целая область была развращена ими, и вибрации света встали на пути Неназываемого. Ничто в людях этой страны не откликалось на призывы Тьмы и её Повелителя!..

Загромыхали, взревели запущенные двигатели; на этом фоне удалось наставнику лишь выкрикнуть:

— Эта страна зовётся — Сувер, и там сегодня нашим посланником пробита брешь в доселе непроницаемой обороне света! Туда отправляется флот, который вы видите, чтобы вступить во владение краем, где скоро выйдет наземь Тот, Чьё имя…

Конец фразы утонул в оглушительном гуле и сотрясающем землю грохоте.

Шагах в тридцати от юношей и их учителя набирал обороты десантный корабль. Его стальное клёпаное крыло возносилось высоко над головами. Поверх длинного, как улица, багряно-чёрного корпуса дымили четыре низких скошенных трубы. Ширкая по воздуху, концами лопастей, чуть не касаясь поля, вращались всё быстрее гигантские винты на переднем крае крыла. Передний трап был откинут, и под закруглённым, со срезом палубы, носом втягивалась в трюм цепочка тяжеловооружённых полумехов.

Почти вдвое выше человека, рядом с кораблём они казались муравьями, вставшими на задние лапы. Но ученики, зоркие молодые люди, различали все подробности: гнутые пластины мощных доспехов, руки с режущими и рубящими орудиями вместо кистей; огнебойные трубки торчком изо лба, а над ними, вокруг головы, пояс круглых бессонных глаз.

Вслед за первым кораблём, почти до края поля тянулся ряд паролётов, и в каждый из них вливались колонны безликих воинов. А возле молча марширующих полумехов, ростом им по грудь, деловито похаживали командиры-магусы. В кожаных плащах, без головных уборов, дабы ничто не мешало излучению мозга, — властью воли и слов они направляли посадку, ограждали корабли от малейшего враждебного влияния. Покоряясь магусам, невидимы снаружи, хозяйничали в паровых механизмах ларвы: нет ли неисправностей, всё ли готово к взлёту?..

Вот, подобно нижней челюсти кита, захлопнулся трап на носу; патрубки под днищем выдохнули пар, и белые клубы окутали глухой, без окон, борт. Стук торопливых поршней и гудение винтов стали оглушительны, нестерпимы для слуха. Но стоял неподвижно, руки в перчатках сцепив за спиной, и смотрел на поле наставник; ураган трепал его волосы, полоскал разрезные полы плаща.

Волей-неволей не двигались с места и ученики, хотя головы у них уже лопались, и перед глазами плавали, множась, цветные пятна. Вот-вот могли подкоситься ноги. Парни хватали друг друга за плечо; самые сильные понимающе перемигивались. Их держала злоба. Знали отлично, что магус так бодр и невозмутим сейчас потому, что пьёт энергию их страданий; давали себе обещание при удобном случае отплатить учителю тем же — и уж наверное поизмываться над новичками, младшими товарищами.

Стронувшись с места, на своих восьми колёсах покатился первый паролёт, за ним поспешили другие. Грохот перешёл в многоголосое басовое завывание, подобное рёву бури. Сплошная стена дыма и пара не давала толком рассмотреть отрыв от поля. Лишь тёмные, взбирающиеся в синеву реки указывали путь армады.

Будто уколовшись о ядовитый шип, отбросила Агна от себя ларец; рассыпались по полу бутылочки, выточенные из самоцветов, малые шкатулочки. Иные разбились. Густой сладкий запах наполнил горницу. Она выбежала в сени.

Почему-то именно сегодня утром, в отсутствие мужа, захотелось попробовать женских снадобий, подаренных чужаком. К собственному удивлению, она довольно быстро разобралась, что в наборе к чему, и стала вовсю обрабатывать своё лицо: румянить, пудрить, подводить ресницы и брови, накладывать ярко-розовый блеск для губ. Не совсем похожая на себя, но какая-то по-новому яркая и соблазнительная, гляделась в зеркало Агна. Хорошо бы увидел её такой, вернувшись, Ваюр.

Но почему, собственно, только он один?.. Инкэри тоже посматривает на ладную, высокую Агну, на её крутые брови, ясные серые глаза, ржаные волны волос; а уж он-то повидал мир и наверняка разбирается в женской красоте. Может, и ласкать умеет так, как у суверов и не слыхивали? Нежданно она представила себя в объятиях гостя, увидела узкие красные губы его, сапфировые глаза. Да разве только Инкэри хорош? Припомнился Агне подручный Питара, молотобоец Шеша; как-то застала она его за наковальней, потного, до пояса одетого литыми мышцами. И ещё нескольких градчан, мужей видных, представила она рядом с собой, шепчущих восторженно, жарко обнимающих.