Генри Олди - Если герой приходит [СИ litres]

– Им не рубят, балбес! Им колют! Из-за щита!

Остановить движение я уже не мог. Меч прочертил дугу и потащил меня за собой. Я едва не упал.

– Умора! Я ж тебе сказал: фасганон!

Ну да, фасганон – это жало. А еще прут. Жалящий прут?

– А это что?

Я указал брату на щербины.

– Бывает, что и рубят, – с неохотой признал Алкимен. – Иногда. Такие дураки, как ты. Иди, на чучеле упражняйся!

По дороге к чучелу я через шаг делал пробные выпады «рогачом». На всякий случай я держал его двумя руками, как копье. Мимо просеменила рабыня с корзиной поздних гранатов: румяно-пунцовые, они полыхали огнем.

– Эй, Гиппоной! Смотри, девчонку не проткни!

– Кто ж девчонок мечом протыкает?

– У него протыкалка не выросла!

Взрослые заржали: шутка им понравилась. Рабыня фыркнула – точь-в-точь молодая кобылка – и удалилась в сторону кухни, плавно покачивая бедрами. Кажется, ей тоже понравилось, запоздало сообразил я. И удивился: ей-то что могло понравиться?

Со второго раза «рогач» завяз в плотно скрученной соломе. Я его еле вытащил, и то не сразу. Полон уныния, я вернул фасганон на место – и увидел его .

Если микенский меч был большой, то этот выглядел огромным. Одного роста со мной, клянусь! Мощный клинок шириной чуть ли не с лопасть корабельного весла – он плавно сходился на конце к хищному острию и сиял так, что я чуть не ослеп. Золотой?! Радужные блики стаей стрекоз мельтешили перед глазами. Я проморгался, присмотрелся. Нет, не золото. Бронза, любовно начищенная и отполированная.

Ноги сами несли меня к чудо-мечу. Я шел, улыбаясь, как старому знакомому. Я тебя и не подниму, приятель. А и подниму, так не взмахну. Хорошо, не сейчас. Когда вырасту? Стану большим и сильным? Очень большим? Очень сильным?!

Издалека, будто с другого края света, донесся голос Алкимена:

– Это аор . Он не для тебя…

Для меня!

Пальцы легли на рукоять.

На этот раз он не спал, притворяясь береговым утесом.

Великан вознесся над островом, встал во весь свой исполинский рост – и остров съежился, сделался маленьким, с кулачок ребенка. Десять шагов из конца в конец – вот и вся суша. Он стоял, широко расставив ноги, словно изготовившись к бою. Вглядывался в туманную мглу, взявшую остров в осаду. В правой руке великан держал…

Аор! Тот самый меч.

В руке гиганта меч смотрелся естественно. Оружие было ему впору. Пальцы сжали рукоять: не слишком крепко, не слишком свободно. Чьи это пальцы? Мои? Его?

Наши?!

Мгла забурлила, вскипела. В ней обозначились две смутные фигуры. Живые? Морок? Две женщины проступили из тумана. Вознеслись над морем. Хлопнули орлиными крыльями, расплескав вокруг себя золотые отблески…

Они не просто приближались. Они росли, раздавались ввысь и вширь. Блестела чешуя – несокрушимый доспех, защита тел, столь же прекрасных, сколь и могучих. Из пальцев выдвинулись, тускло блеснули металлом острые когти. Оскалились рты, сверкнув львиными клыками. В ответ великан взмахнул мечом – легко и свободно. Он не рубил, он угрожал. Убийственно-острый металл со свистом и гулом рассек волглый воздух. Клинок взвихрил мглу, заставил в страхе шарахнуться прочь. Львицы, орлицы, чудовища – женщины замедлили полет, не решаясь перейти опасную черту…

Я стоял. Держал аор воздетым над головой. Легко и свободно, как великан на острове. Я стоял, а они смотрели. Все смотрели: братья, сыновья советников, взрослые воины, наставник Поликрат, выбравшийся на двор из оружейной…

Они так на меня смотрели!

Будто я – чудовище. Или бог.

Меч сделался непомерно тяжелым. Пальцы разжались. С глухим лязгом меч упал на землю. Чуть ногу мне не отсек! Еле успел отскочить.

И тут они все на меня бросились.

Нет, ко мне.

– Ты б себя видел!

Себя я не видел. Зато я видел Алкимена. Делиада. Их глаза. Лица. Говорю вам, они не шутили! Какие сомнения?

– За меч схватился…

– …окаменел!

– Статуя! Чисто тебе статуя!

– Будто на тебя Медуза глянула!

– …или ты на нее…

– Глаза белые, пустые. Меч над головой…

– Как ты его поднял?!

– Он же тяжеленный! Я проверял…

– Гиппоной, не молчи!

– Что на тебя нашло?

– Не знаю… – с трудом выдавил я.

– Как не знаешь? Врешь!

– Взялся за меч. Дальше не помню. Все в тумане…

Я почти не соврал. Туман ведь был? Был! Вот.

– А потом ты ка-ак оживешь!

– Мечом ка-ак махнешь!

– …мы шарахнулись…

– А ты опять каменный.

– …белый весь…

– …вот-вот грохнешься, копыта откинешь…

– …или рубить нас начнешь!

– Свихнулся?!

– …одержимый!

– Одержимый?

– Это из взрослых кто-то сказал.

– Никандр это сказал.

– Какая разница?!

– Ну да…

Тут я, говорят, упал. Не помню. Ничего не помню.

Меня занесли в дом. Раздели, обтерли водой с уксусом. Дали выпить разбавленного вина. Этого я тоже не запомнил, очнулся позже. Рядом сидели братья, переглядывались. Рассказали про вино, про уксус. Зачем сидели? Ну, лекаря позвать, если я помирать стану.

Хорошие у меня братья. А шуточки – ерунда. Плюнуть и растереть.

– Наставник Поликрат велел аор тебе больше не давать.

– Никогда?

– Никогда. До самой смерти.

– Будешь просить, не дадим!

– Даже близко не подпустим!

– Почему?

Не дадут они! Я бы теперь и сам к этому проклятому аору не притронулся. Ни за какие медовые коврижки! Но одно дело, когда ты сам, и совсем другое – когда тебе запрещают.

– Это оружие Посейдона!

– От него у тебя помрачение…

– Врите больше! У Посейдона трезубец!

– Точно! – ухмыльнулся вредина Алкимен. – Я так и сказал Поликрату!

– А он?

– А он мне подзатыльник дал. Хочешь, и тебе дам?

– Ты объясняй давай…

– Посейдон, он же морской бог, верно?

– Ну да…

– Значит, облик меняет, как вода. Каким захочет, таким и предстанет.

Я кивнул. Жеребцом Посейдон точно делался. Еще я слыхал про быка и барана. Зевс вроде тоже быком оборачивался. Зевс не морской… Ох, что-то я совсем запутался!

– Морские все такие!

– У него и оружие – оборотень!

– Если море взвихрить, волны поднять – трезубец.

– А землю колебать – меч.

– Как ударит им в дно близ побережья…

– …земля и трясется!

Я вспомнил великана с мечом. Нет, не Посейдон. Черногривый на суше не спит, утесом не прикидывается. Борода у него вся из пены. Я видел на фреске в мегароне. А великан – молодой, безбородый. И землю он мечом не колебал, я точно помню.

Он им женщинам грозил. Страшенным! Если бы я не очнулся, он бы их убил, точно вам говорю.

А может, и убил.

– Убил? Как?!

– Как убивают, парень? Ножом.

– Но ведь она чудовище! Как он справился?