Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

– Мы должны объединиться! – повелел Дреф ставшим позади него ученикам. – Одолеем навь единым светом!

Йари, борясь со страхом, вновь обратились к Песне Леса, и птицы по велению ведаев полетели над тропой, освещая её и ища морок. Заворожённая дорога наполнилась светом, что мерцал на сплетённых корнях и мхе, терялся среди нависших над головами ветвей, и в сиянии света слышалась звенящая, будто хрусталь, Песнь. Песнь делалась громче, она заглушала холодный вой тьмы. Светозар, зачарованный прекрасной ворожбой леших, не видел того, как чёрная змейка, метнувшись в тень, проползла под корнем древа и незаметно подкралась к Айулу.

Дреф, почуяв неладное, перестал ворожить и, обратив взор на йарей, увидел, как ноги Айула мягко опутывает чёрный туман. Князь тут же направил на елмагана Слова, что, коснувшись тьмы, разбили её на осколки. Айул, испугавшись, вскрикнул, и чёрный морок, впитав силу страха, собрался воедино и вновь метнулся к Айулу.

– Обратись к Песне Леса! – велел елмагану Дреф, направив на помощь Айулу Слова. Но зелёное кружево ворожбы князя растаяло во тьме, которая, вкушая страх Айула, все больше опутывала елмагана.

– Я не могу! – рычал Айул, пытаясь скинуть с себя тоягом облачка леденящего чёрного дыма.

– Можешь! – возразила Иванка, видя, как Айул от страха теряет ум. – Трусливый глупый елмаган! – крикнула гаркунка и тоже направила в помощь Айулу Слова, что потонули во тьме, ещё больше наполнив её.

Но Айул даже не услышал речей Иванки, которыми она хотела разозлить его.

Светозар с ужасом смотрел на то, как его друга медленно скрывает чёрный туман. Сын Леса велел Марье забрать его, а не елмагана. Но если навь обманула… Светозар, закрыв глаза, зашептал Слова, направив их на морок.

На помощь Айулу пришли Ахр, Явих и Ватан, но чем больше ворожили лешие, тем сильнее опутывала елмагана тьма.

– Хватит! – грозно сказал Дреф. – Прекратите ворожить! Ваши Слова, пропитанные страхом за Айула, только больше помогают Тьме!

Йари послушно замолкли. Светозар, немея, смотрел на то, как Айул от страха бросил тояг и отбивался от морока руками, плача и скуля. Но чем больше боролся елмаган, тем сильнее опутывала его тьма, поднимаясь по лапам и оседая на плаще.

Дреф и Ахр шептали. Их Слова поднялись с земли тяжёлым зелёным узором и закружили, разгоняя чёрный морок, вокруг перепуганного до полусмерти Айула. Но леденящий вой волков с новой силой прорезал мир и, завершившись истошным нечеловеческим визгом, расколол слова ведаев. Тьма вновь оплела Айула. Ещё один визг разрушил хранивший ограду из корней мох, и сквозь сплетённые корни деревьев взору предстала клубящаяся чернота, поглотившая лес.

Айул вопил, срываясь на рык; птицы кружили над ведаями, стараясь разогнать светом морок.

Полными ужаса глазами Светозар видел, как опасения Дрефа сбываются – русалки, видимо, обманули его. Дреф с Ахром вновь шептали, и от шёпота их тояги наполнялись зеленоватым светом: великие ведаи лесного народа брали силу у Матери-Земли. Но истошный вой не позволял Словам ведаев отогнать от Айула тьму, что всё больше сковывала елмагана, оседая на нём чёрными хлопьями.

– Мы спасём тебя! – сквозь слёзы крикнула Иванка и, несмотря на указ Дрефа, стала ворожить вместе с ведаями. Светозар видел, как к Иванке присоединились другие йари. Но, сколько бы лешие ни шептали, морок только больше опутывал Айула.

«Страх – главное оружие Мора», – вспомнил Светозар слова Миродревы, и раны Духа разгорелись ослепительной болью, своей силой затмившей страх. Дыхание юноши перехватило, и он позволил боли поглотить себя, став ею. Его боль – это тьма. Тьма страхов – за близких и родных, за землю и за лес, за детей Сварога и детей Индрика, за друзей… Сварогин не боялся только за себя. Бояться тьмы не нужно, ведь тьма – лишь отсутствие света. И если во тьме разжечь огонь, она перестанет быть тьмой. Но тьма об этом не ведает – она боится света так же, как свет боится тьмы. Но если страха нет… Светозар внимательно посмотрел на чёрную змейку, что, прячась в тени Айула, шептала слова, опутывающие елмагана чернильным туманом. Она пришла сюда не за лешим. Питаясь страхом того, кто больше всех боится, змейка собирала силы, дабы переворожить Дрефа и ворожбу тропы и так покинуть Свет. Она следовала за песней Дрозда много дней, она даже собрала своих сестёр, дабы они помогли ей вызволить того, кто откликнулся на её зов по душевной доброте; того, кто сможет открыть навьям врата в Царствие Индрика. Светозар почувствовал, что змейка смотрела на него. Её взор леденил душу и просил о помощи. Марья. Светозар перевёл взгляд на Дрозда, который сидел на навершии тояга и, кивнув ему, за один шаг оказался подле Айула, опустился на землю и взял змейку в руки.

– Не смей! – услышал Светозар голос Дрефа, но змейка окутала Светозара чёрным дымом, и мир померк во тьме.

Мир стал тьмой. Или тьма стала миром. Светозар открыл глаза: чёрное ничто затмило бытие. Но чернильный мир не испугал сына Леса, только раны в душе заныли сильнее. Сын Леса, преодолевая боль, опираясь на тояг, медленно поднялся. Светозар слышал Дрозда – почти беззвучные взмахи его крыльев. Мир наполняло звенящее безмолвие, но в этом звоне не было песни, в нём не было ничего, кроме тьмы и холода. Вечного холода. Но и страха не было тоже. Ведь тьма – лишь отсутствие света.

Светозар, не закрывая глаз, тихо зашептал: если мир молчал, то его Песнь оживит бытие звуком. От каждого спетого слова раны духа болели сильнее, грудь сдавило, но сварогин продолжал петь. Он пел тьме о свете: о высоком небе и ярком солнце, о зелёных лесах и звонких ручьях, о бескрайних полях и высоких горах. Тихие Слова Светозара подхватил Дрозд, и сквозь тьму стали проступать едва видимые очертания мира: сначала робко, почти незаметно, но чем громче звучала Песнь, тем ярче являлся во тьме мир. Светозар увидел окружённое дремучим лесом озеро и странный терем посреди него, что стоял в воде на кольях, будто на ногах. Звёзд в мире не было, но чернота неба словно излучала некий холодный свет.

Боль в груди сделалась невыносимой, и Светозар замолк. Дрозд, продолжая петь, опустился на навершие тояга. Светозар шагнул к озеру: бубенцы тояга качнулись бесшумно.

– Что же ты больше не поёшь? – тихо прошелестела тьма, и Светозар от неожиданности вздрогнул.

– Марья? – тихо спросил, озираясь, сын Леса.

Тьма молчала.

– Да, – через некоторое время согласился шёпот. – Иди к озеру. Я жду тебя.

Светозар дошёл до воды. Озеро в сердце перелесья походило на круглое зеркало, отражавшее бесконечную черноту неба.