Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

– Не нужно, – нараспев проговорила послушница, когда Бронимир обернулся. – Её величество всегда поступает только по своему разумению.

– Как и я, – строго ответил князь и направился следом за царевной. Но князя не держали волхвовские слова, и Бронимиру пришлось остановиться и взяться за ограждение корабля.

– Барыня, вернитесь в трюм! – грозно пробасил капитан, полноватый муж с закрученными усами и зоркими глазами, завидев, что Злата идёт к нему. Но Злата не повиновалась. Она, шепча, дошла до кормщика и капитана и встала рядом с ними.

– Разве вы, Чернек, не видите, как уверенно я стою на корабле? – спросила капитана царевна.

– Не отвлекайте глупостями, барыня, да спуститесь в трюм! – возмущался капитан: мало того, что дева отправилась с ними, так ещё любопытная и править в шторм мешает!

Злата, поняв, что говорить с помором бесполезно, отвернулась от него и направилась к бизань-мачте.

– Девка ум Сварогу отдала… – обратился к капитану кормщик Гудислав, долговязый сварогин с хмурым взглядом. – Ещё помрёт, а её батюшка с Большой Земли нас потом угробит.

– Штурвал держи, а не о бабе думай! – отрезал Чернек.

Борясь со стихией, Злата дошла до мачты и словами приворожила себя к ней: стоять стало легче. Царевна чувствовала ненависть, с которой смотрели на неё сражающиеся со стихией поморы; она знала, что её не сбрасывают в море только потому, что сварогины изо всех сил пытаются выжить. Злата чувствовала, что Бронимир действительно хотел помочь, но из-за стихии не мог ступить и шагу, а только удивлённо смотрел царевне вслед. И она знала, почему Полоз разыграл шторм – это был его Дар ей за верное служение.

Злата закрыла глаза и зашептала, обращаясь к Полозу. Царевна не обращала внимания ни на ветер, ни на дождь, ни на мокрое платье, ни на лютый холод, сковавший тело. Злата шептала, взывая к Повелителю сквозь тёмные воды. Море обдало Дух первозданным холодом, но Злата не отступилась: она сама стала морем, растворилась в нём – обратилась ледяной волной, что качала корабли своей силой и, ведомая течением, опускалась в пучину, дабы вновь взмыть ввысь. Вода, приняв царевну, пела ей Песнь, холодную, как ветра Неяви, древнюю, как мир, и завораживающую, как самая искусная музыка. Злата повторяла Слова моря, Песнь заполнила всё её существо, холод отступил, открыв Духу мощную неумолимую Силу. И Злата взяла эту Силу и спела ею Слово. И море услышало её Слово, услышало слово той, что стала с ним единой, и ответило море Злате грозным рыком Полоза.

– Не по нраву тебе шторм, Наместница моя? – рокотал Владыка вод.

– Зачем вы топите наши корабли?

Полоз низко рассмеялся.

– Ты знаешь всё сама, Наместница моя.

– Тогда явите людям свою мощь да остановите бурю!

– Перуна так просто не унять, но это будет славная гроза! Горыч придёт на помощь вам.

Рык Полоза затих, и Злата, не переставая ворожить, обратилась к Горычу: царевна ощутила свирепую, пропитанную огнём гнева силу, таящуюся в глубоких водах. Горыч ответил царевне – Морской Царь впустил Злату в свой разум, как много лет назад он пускал её мать.

– Отец Сварог, – прошептал Гудислав.

– Перун Всемогущий, – охнул Чернек.

Князь Бронимир, смотря на Злату, и вовсе позабыл о шторме. Как и те поморы, что, увидав царевну, оторвались от работы. Миодраг, почувствовав ворожбу, покинул свою каюту, поднялся на палубу и замер.

Царевна с закрытыми глазами, не шелохнувшись, стояла подле бизань-мачты, несмотря на то, что «Благосвет» качало на волнах. Злата не обращала внимания на стихию, будто и её и не было. Царевну заливала вода, внук Стрибога грозил порвать её украшенное каменьями платье и разметал волосы. Но Злата ветру не внимала: она шептала. И её шёпот, низкий и более студёный, чем ледяной ветер, был слышен каждому помору на судне, будто царевна шептала ему на ухо. Шелестящая Песнь серебряным кружевом Слов дрожала над Златой, струилась по кораблю и летела с Стрибожьим внуком на соседние суда. Вязь ворожбы поднималась ввысь, сплеталась над мачтами в мерцающий узор, и ветер не мог порвать ажур Слов – внук Стрибога усмирял свою строптивость и мягко наполнял ветрила.

Шелестящая песнь царевны опустилась на волны, и ей ответил низкий рокот: Песнь Полоза успокаивала море. Под утробный с перекатами глас, что отзывался в груди, волны делались тише.

– Отец Сварог, – разгладил усы Чернек, смотря на невероятную ворожбу Златы, – никогда не видел подобного.

Дождь продолжал лить: Перун не хотел завершать братскую битву.

Злата плыла вместе с Горычем: дух царевны обдало древней как мир леденящей силой. Она чувствовала мощное тело Горыча, как своё; ощущала, как рассекает морские пучины, как море наполняет её дух и делает свободной. От переполняющей силы Злата рассмеялась, и бытие содрогнулось от низкого рыка Морского Царя. «Благосвет» качнулся на волне, что поднялась пуще прежнего.

– Ты забылась, дочь моя! – пророкотал холодный голос Полоза, и Злата опомнилась. Вовремя: Горыч, ведомый её Словом, едва не начал топить собственные суда. Царевна встрепенулась и направила Горыча в воды перед флагманом.

Поморы видели, как ещё ярче разгорелось над их судами кружево слов, как море, резко поднявшись грандиозной волной, вдруг осело, и ветер стих. Небо расколола лиловая молния: Перун не желал пускать сынов Сварога в воды Океана Блуждающих Льдов. Громовержец старался схоронить детей Сварога от ветров Неяви.

Перед «Благосветом» вспенилась вода, и Горыч, яростно рыча, явил себя людям: мощное, украшенное пластинами хребта, чёрное тело змея показалось среди волн; великолепные головы венчали костяные венцы. Морской Царь, рассекая море, плыл перед кораблями, над которыми дрожало кружево слов. Миодраг, поняв, что ворожит Злата, похолодел.

Люди во все глаза смотрели на былинного помощника Драгослава: сварогины не думали, что Полоз им вновь дарует могучего защитника. Бронимир не мог вымолвить и слова. Миодраг, что стоял рядом с князем подле борта, тоже молчал.

– Славные сварогины – сыны Моря! – ветер пронёс над кораблями Слово Златы, и Бронимир, отвернувшись от Морского Царя, посмотрел на царевну. В мокром платье, с растрепанными волосами, она гордо стояла подле бизани. Маленькая, худенькая и хрупкая царевна излучала невероятную силу. Девичий голос, умноженный ворожбой, звучал уверенно и властно. И увидел князь, что все поморы, следуя велению Слова царевны, обратили на Злату взоры.

– Славные поморы, покорители морей! – говорила Злата. – Воды Ледяного Моря остаются позади, и начинается Океан Блуждающих Льдов. Но не стоит бояться ветров Неяви и гнева Перуна, что не пускают нас, – с нами Полоз, с нами Горыч! – прокричала Злата, и поморы с дружинниками поддержали её ликованием. – Не надо бояться, ибо наш флот ведёт великое Слово! – говорила Злата. Она медленно пошла по шканцам в сторону носа корабля и, дойдя до ограждения, раскрыла в приветствии руки. – Флот ведёт Слово истинной наследницы трона Сваргореи, дочери Драгослава Великого, Наместницы Полоза! – Злата положила обе руки себе на сердце и поклонилась поморам. – Я – царевна Злата, и я жива, и я веду вас! – проговорила Злата, распрямившись.