Гаянэ Степанян - Книга аэда [litres]

Слов правильных, но скользких прозвучало очень много. Дела не было никакого. «Цитадель» пала навсегда.

Облака яблоневого цвета накрыли аэдический квартал. Хоть Риемо и выпил таблетку от аллергии, глаза у него покраснели и чесались, а в горле першило. Но он терпел, видя, с каким восхищением Сафирет любуется покрытыми розоватым туманом деревьями.

– Представляешь, в Заречном лесу до сих пор ходит медведь-шатун, и его никак не могут пристрелить, – Риемо говорил о глупостях, чтобы оттянуть неприятный разговор, после которого он боялся никогда больше ее не увидеть.

– В Заречном? Это ж почти Сайтэрра… И долго он уже там?

– С кшарата. Задрал несколько собак и кошек. Знаешь… – он набрал воздуха, как перед прыжком в воду, – я не отстоял «Цитадель». Клуб закрыт, а я потерял работу. И пока не представляю, куда пойти. Я раньше не задумывался о работе вне «Цитадели».

– Мне все равно.

– Да, понимаю, – ответил он упавшим голосом. – Конечно, мы и не могли быть вместе. Ты аэд, я универсал, мне тебя даже в гости не позвать. Чем бы я ни занялся в будущем, мне потребуется электроника, а ты не откажешься от аэдического искусства.

– Ты не понял, Ри. Мне все равно не потому, что я не собиралась быть с тобой. Когда ты лежал в больнице и никто не знал, как тебя спасти, я поняла, что не могу без тебя, что если тебя не станет, то меня не станет тоже. Быть с тобой – это стало условием моей жизни. Все прочее значения не имеет. Если надо отказаться от аэдического искусства, значит, откажусь.

– Я не думаю, что вправе принимать такую жертву.

Сафирет остановилась, положила ему руки на плечи и заглянула в глаза:

– Если ты не хочешь жить со мной, то я уйду. Но если дело только в моих жертвах, оставь выбирать мне. До встречи с тобой я считала аэдическое искусство смыслом своей жизни. Но ты рождаешь в моей душе, в сердце самые прекрасные чувства, которые я когда-либо испытывала, а руны их забирают. С тобой Кэлидарра, одна из возможных вселенных, наполняется новыми красками, звуками и смыслами. С рунами же мир тускнеет, они вбирают в себя все цвета и все чувства. Я не могу без тебя и могу без рун.

– Значит, мы вместе и все остальное неважно?

– Будем вместе. Должно пройти какое-то время, чтобы затихло эхо. Думаю, я перееду к тебе не раньше кшата, если мы не хотим жалоб соседей на неработающие лифты.

Они взахлеб обсуждали подробности ее переезда и совместной жизни, когда на тротуар упали редкие капли дождя. Через минуту припустил ливень. Риемо схватил Сафирет за руку, и они забежали в ближайшее кафе. Прокатился гром.

Промокший воробей, спасаясь от дождя, устроился под карнизом окна. Его не по-птичьи пронзительный взгляд устремился на сидевших за столиком Риемо и Сафирет. Понаблюдав за влюбленными и как будто убедившись, что им ничто не угрожает, птица вспорхнула и улетела.

Виды рун: руны Шести и руны, ведущие происхождение от Вальдераса. Руны Шести состоят из десятков черт. Это сложные знаки, над которыми сломали головы лучшие аэды всех эпох. С одной стороны, они как будто не означают никакого события в пространстве-времени Кэлидарры, одной из возможных вселенных. С другой – они нам известны благодаря тесситским текстам и… альгирдовым порталам. Как появились альгирдовые порталы, тем более как на них возникли руны – неизвестно. Возраст этих артефактов также не установлен. На сегодня рабочими являются руны, морфологически восходящие к школе Вальдераса. Руны Шести используются в гаданиях и других эзотерических действиях.

Из ладоней саоррана сыпался снег. Лисантэ припарковала электромобиль, поднялась на крыльцо особняка Тариэнов и постояла немного, любуясь луной, наполовину скрытой облаком. Лисантэ поймала себя на мысли, что за последние пять лет она впервые беззаботно наслаждается небом и летящим снегом. Вот что значит принять правильное решение! Она одобрительно улыбнулась сама себе – и открыла входную дверь.

– Лис, ты? – раздался голос сестры с кухни.

– Я! – почти весело ответила Лисантэ.

Эльма вышла в холл. Она уже облачилась в пижаму и допивала свой вечерний стакан кефира.

– Дети спят, я тоже собираюсь. Это у вас, художников, по ночам творчество, мне же, как всем людям… – Эльма вгляделась в лицо сестры. – А ты кажешься счастливой… Встреча с госпожой Каллеатой прошла плодотворно? Или антидепрессанты наконец-то подействовали?

– Госпожа Каллеата, Эльма. Мы очень душевно поболтали. И оцени маникюр! – звеняще ответила Лисантэ и повертела рукой, демонстрируя сестре насыщенный клюквенный цвет лака.

Эльме показалось, что перед ней ее прежняя Лис…

Она была убеждена: единственное хорошее, что произошло с младшей сестрой после встречи с Агнедой, – это рождение близнецов. Отпраздновать его удалось лишь три года спустя, когда Лис после своего исчезновения появилась у родового особняка Тариэнов вместе с малышами. Ее душевное состояние было ужасным: по ночам Лисантэ мучали кошмары, а днем – депрессия, сменявшаяся манией преследования.

Эльма водила сестру к лучшим врачам, покупала самые дорогие антидепрессанты, оплачивала отдых с детьми на известных семейных курортах Карагора, но все тщетно. Психологи в один голос утверждали, что проблему надо искать в тех трех годах, которые Лисантэ провела неизвестно где и как, однако та никому не открывалась. Да и психологов пришлось сменить пять раз, пока Эльме не посоветовали госпожу Каллеату, выпускницу Ульмионского гуманитарного университета, «прекрасного специалиста по самым сложным случаям». Специалистом она и в самом деле оказалась превосходным – единственным, кому удалось найти общий язык с Лис.

Лисантэ прошла на кухню, откупорила бутылку розового игристого и налила в бокал.

– Есть повод? – удивилась Эльма, последовавшая за ней.

– Да, дорогая. Контракт с издательством «Страницы детства». Мне предложили нарисовать серию иллюстраций для переиздания «Приключений отважного воробья Чиу-Чиу в Шести мирах».

Эльма обрадованно улыбнулась: Лисантэ была одним из самых знаменитых детских иллюстраторов в Шести мирах, но в последние годы ее рисунки стали мрачными, совсем не детскими, и сотрудничество с издательствами она прекратила. Неужели привычная жизнь наконец-то возвращается на круги своя? Мысленно возблагодарив Хранителей, Эльма подняла стакан с остатками кефира:

– За отважного воробья Чиу-Чиу и лучшие иллюстрации о его похождениях!

Лисантэ подняла бокал, принимая тост, отпила и, наполнив снова, отправилась по лестнице в свою комнату. Через несколько мгновений до Эльмы донеслось теплое меццо-сопрано Карны Джаррен, солистки группы «Путь каноссита». Эльма снова улыбнулась: музыка означала, что Лис хочет приступить к работе немедленно. Она всегда рисовала, танцуя под любимые песни.