Гаянэ Степанян - Книга аэда [litres]

Вальдерас утвердительно кивнул:

– В спальном теуне царицы, – и, не добавив ни слова, поспешил прочь, желая избежать расспросов.

Со времени коронации они отдалились друг от друга. Поначалу Вальдерас искал у своих друзей совета и поддержки во всех государственных вопросах. Но находил их лишь у Бальвира. Тот плел интриги и дергал за ниточки так умело, что недоброжелатели царя оказывались в нужное время в нужном месте – и там или исчезали навсегда, или становились надежной опорой трону.

Рагдар и Нартор сочли, что придворные игры и государственные докуки заслуживают внимания дворцовых сплетниц, а не бесстрашных воинов. Они выслушивали о казне и налогах, неприкрыто зевая от скуки. Вальдерас, заметив это, замкнулся, оставив в наперсниках только Бальвира.

Рагдар сначала встревожился, почувствовав охлаждение, но Ульм был полон приключений и соблазнов, а положение близкого друга царя давало столько возможностей… Рагдар убедил себя и Нартора, что от них, воинов до мозга костей, нет пользы в интригах, и Вальдерас сам должен это понимать. И они безудержно предались всем развлечениям, которые могла им предложить столица: крепкая выпивка, доступные женщины, поединки из-за пустяков, рискованные пари, кости, драки, погони…

Через год после коронации Вальдераса из Сариссы пришла весть о странной гибели господина Тарвелла Кханка. Общее горе снова было сблизило друзей, но пару месяцев спустя боль утраты толкнула Рагдара на новые выходки и кутежи, которые охотно разделял Нартор. Город болел ими, как оспой.

Первый укол совести Рагдар ощутил перед царской свадьбой. О том, что друг женится, Рагдар и Нартор узнали, получив приглашение на торжество. Рагдар понимал, что еще год назад Вальдерас заранее обсудил бы с ними столь важное решение. Дружба дала трещину, грозившую перерасти в пропасть.

Конечно, можно было бы все исправить, найдя мужество для искреннего разговора. Конечно, надо было бы признаться себе и другу, что бездумные авантюры на глазах восхищенных женщин захватывают намного сильнее, чем рутина государственных дел. Но признавать свои ошибки оказалось труднее, чем пить бутыль арса на спор, балансируя на узком парапете городской стены.

Надеясь поправить положение, Рагдар не придумал ничего лучше, как написать к свадьбе торжественную арсу в честь Вальдераса. В конце он добавил несколько строк о том, что друзья остаются друзьями, что они признают свои ошибки и прощают, что они всегда могут рассчитывать друг на друга. Рагдар надеялся, что Вальдерас поймет и примет посыл и все станет как прежде.

Во время свадьбы он не притронулся к выпивке, повторяя про себя строчку за строчкой. Поздравляя царскую чету, он встал и начал декламировать. По заинтересованному взгляду Вальдераса Рагдар понял, что дружеское послание ему удалось не хуже любовного.

Он уже дошел до самых важных строк о дружбе и преданности, когда внезапно за спиной царя возник женский силуэт. Сначала Рагдар подумал, что это рабыня, но, вглядевшись получше, замолчал, пытаясь осмыслить увиденное.

За правое плечо царя встала ульмийка в белых ритуальных одеяниях Даэрры Атальпас. Ее нос и нижняя часть лица переходили в воробьиный клюв, а глаза горели альгирдом. Рагдар осмотрелся – и понял, что никто не видит ее, кроме него. Пауза затянулась. Вальдерас обернулся, поняв, что что-то привлекло внимание Рагдара, но увидел лишь рабыню.

– Рагдар, мы ждем, – попытался он приободрить друга, по-своему истолковав его молчание.

– Я всё. – Рагдар не мог отвести глаз от твари. Непрочитанные строки стерлись из памяти, словно их и не было. Неужели исполнились слова отца и его время видеть Тени пришло?

Вальдерас не скрывал своего разочарования: все выглядело так, будто Рагдар решил примкнуть к придворным льстецам, ожидавшим милости за угодную царскому уху похвалу.

В ту же ночь Рагдар, захватив в дар Неназываемому, но Многоименному тильзанский кинжал, направился в Заречный храм – передать весть погибшему год назад отцу, чтоб тот был покоен в Полях Вечной Пахоты, что единственный его сын принял бремя рода Кханков, что кэльву он постиг до конца.

Позже Рагдар пытался собраться с мужеством, чтобы объясниться с другом, но теперь каждый раз видел зловещую тень за его плечом. Памятуя судьбу изгнанного из Ульма отца, он не рискнул рассказывать о ней Вальдерасу: лучше оставаться рядом, чтоб вмешаться, если она начнет одолевать друга, чем быть изгнанным в Сариссу. Но каяться в своих ошибках последних двух лет при таком свидетеле стало еще невыносимее, чем наедине. Приходилось лишь беспомощно наблюдать, как жизнь разносила их в разные стороны.

И сейчас, провожая Вальдераса взглядом, Рагдар различал женский силуэт с воробьиной половиной лица. Но если раньше она молчала, то теперь что-то нашептывала на ухо царю. И от этого стало еще страшнее, чем от ее присутствия.

– Вальдерас, стой! – окликнул друга Рагдар.

Тот ускорил шаг, сделав вид, что не слышит.

– Стой, кому говорю!

Вальдерас обернулся:

– Что тебе? – Он был раздосадован.

– Ты что-то не договариваешь про ребенка.

– Сколько раз я с тобой говорил, да ты мало слушал, – и Вальдерас поспешил уйти.

На торжество в честь рождения царевны были приглашены лишь родные царицы и друзья царя. Все шло странно: Вальдерас не объявлял всенародные гуляния под предлогом, что еще не выбрал имени для новорожденной. Лица родителей оставались каменными, как будто дочь умерла, а не родилась. Да и веселье гостей казалось наигранным, словно их тяготила страшная тайна.

Рагдар дождался, когда Бальвир вышел из трапезного теуна, проследовал за ним и, нагнав, положил руку ему на плечо:

– Надо поговорить.

Бальвир развернулся и презрительно смерил Рагдара взглядом:

– О чем мне с тобой разговаривать?

– О дочери Вальдераса.

– Она родилась. Ты ее видел. Чего еще?

– Ты думаешь, я не замечаю, что что-то затевается?!

– Светлейший Кханк изволит интересоваться чем-то, кроме баб, потасовок и выпивки?!

Рагдар схватил его за грудки, с силой вжал в стену и прорычал:

– Вальдерас в беде, и если мне потребуется свернуть тебе шею, чтоб выяснить, что происходит, не сомневайся – я это сделаю!

– Вальдерас в беде последние два года, но ты спохватился только сейчас! – Бальвир буквально выплюнул эти слова, вкладывая в них все презрение, на которое был способен.

От неожиданного обвинения Рагдар даже ослабил хватку. Бальвир вывернулся и яростно заорал ему в ухо:

– Хочешь, чтоб я тебе рассказал?! Получай! Два года назад Вальдерас спас наши шкуры в Дорожном дворце! И мы тогда решили, что станем бороться за венец Ульма! Не забыл?!

– Да помню я! – Рагдар, никогда не видевший Бальвира таким, оторопел и даже не пытался вырваться из мертвой хватки.