Екатерина Кинн - Алмазные серьги Адити

«С тех пор все мужья поступают так же, как поступил Рама», — услышала она мысленно тихий голос своего мужа.

Сатьябхама схватила свой лук и подняла девушку с колен.

— Что задумала Джита? Отчего ты бежала ко мне, будто за тобой гнались асуры?

— Она хочет сжечь себя!

Костер Сатьябхама увидел издалека. Пламя уже охватило дрова и женщину, которая закричала — и умолкла, когда пламя добралось до ее лица. Толпа собралась большая, и Сатьябхаме пришлось проталкиваться через нее. Кто-то увидел женщину с луком в руке, в золоте и узорном покрывале — и люди расступились перед ней.

Земля тут была перемешана с пеплом и старыми углями, и пахло противно, как повсюду в местах трупосожжений.

Костер Джиты быстро прогорел и осыпался — дров было немного, и даже ее тело не сгорело, как следует — на остывающих углях лежал, скорчившись, обтянутый черным скелет в оплавившихся браслетах и ожерелье, щерился мертвой улыбкой.

Сатьябхама сложила ладони перед лицом, проговорила едва слышно благословение. Затем развернулась. Больше всего тут было женщин, стыдливо прячущих лица за покрывалами — бывших пленниц. Они стояли отдельно, между ними и благопристойными жителями городка оставалось пустое пространство, как будто горожане боялись подцепить от этих женщин заразу. Сатьябхама смотрела на них и понимала, что ничего не сможет сделать. Это такое понимание дхармы — его не победишь в рукопашной, не застрелишь из лука, не сожжешь агнейастрой. И слова ее — слова женщины — не будут тут значить почти ничего. Но ярость кипела у нее в груди, и Сатьябхама заговорила тем звенящим, бронзовым голосом, который слышно даже сквозь грохот битвы:

— Глупцы! Это не Джита обесчещена, это ее муж бесчестен! Он защитил ее? Он исполнил свои брачные клятвы? Трус! Ты даже не пришел к погребальному костру своей жены! Я, Сатьябхама, сразившая в поединке Наракасура, проклинаю тебя! Да станешь ты бессилен, да не узнает тебя твоя мать!

Горожане шарахнулись в стороны.

Сатьябхама уронила лук, села прямо на землю и заплакала. Женщины стали робко подходить к ней, одна подняла лук, другая поднесла чашку с простоквашей, еще одна принесла воды умыться.

— Не плачь, о дэви, мы не стоим твоих слез.

— Ты избавила нас от Наракасура!

— Ты уже помогла нам, мы можем уйти в лес и жить там, как Сита…

Это имя ударило ее, словно молния.

Сатьябхама вскочила — и оказалась лицом к лицу с Канхой. Он обнял ее и сказал:

— Не плачь, Сатья, я знаю, как мне поступить.

— Тогда сделай все, что в твоих силах, свами [22] Свами — господин, обращение жены к мужу. …

— Тогда слушайте все! — возвысил он голос. — Чтобы ни тени бесчестия не коснулось этих женщин, я беру их всех в жены!

Настала тишина. Сатьябхама вывернулась из рук Кришна и встала рядом с ним. Солнце садилось. Кругом были одни женщины — совсем молоденькие и постарше, и в возрасте, и даже с сединой в волосах, смуглые и светлокожие, красавицы и дурнушки. Те, кого ее муж только что объявил своими женами. Они не верили своим ушам, они не могли поверить этому человеку в простой одежде и царском ожерелье, который смотрел на них со своей обычной легкой улыбкой, стоя на границе запретной земли.

И вдруг среди них прошло движение. Какая-то женщина в темном покрывале шла через толпу, и другие женщины расступались перед ней. Ее лицо не отличалось особенной красотой, и вместо тилаки на лбу краснело размазанное пятно крови. Она подошла к Кришне и Сатьябхаме, и тут Сатьябхама узнала ее, увидев, что мочки ушей у этой женщины разорваны, и тонкие струйки крови сбегают из них по шее.

Кришна склонился к ногам этой женщины, и Сатьябхама поспешно сделала то же самое. А та положила руку ему на голову и сказала:

— Долгой жизни тебе, о сын!

Потом ее рука легко коснулась волос Сатьябхамы:

— Долгой жизни тебе, о дочь!

Не поднимаясь, Сатьябхама сняла со шеи шелковый мешочек и вытряхнула из него на ладонь алмазные серьги. В закатном луче они засияли, как капли жидкого света, словно Сатьябхама держала в руке осколки солнца.

— О благая Адити, матерь дэвов, прими же то, что было похищено у тебя!

— Поднимись, дитя, — сказала Адити.

Сатьябхама встала.

— Помоги мне надеть эти украшения.

— Но твои уши, о дэви…

Сатьябхама нерешительно протянула руку, и от ее прикосновения рана исчезла. Она коснулась другого уха матери богов — и оно тоже исцелилось. Сатьябхама осторожно и почтительно вдела серьги. Лицо Адити озарилось сиянием, кровавое пятно на лбу исчезло.

Адити подняла руку, благословляя:

— Да будут счастливы все эти женщины в твоем доме, сын.

— Благодарю, матушка, — Кришна снова поклонился ей.

Адити воздела руки, благословляя всех. Она светилась изнутри — мягким белым сиянием, становилась прозрачнее, и исчезла, словно Сурья-дэв забрал ее на свою колесницу.

— Ты это предвидел?

— Ну что ты, я не владею пророческим даром. Но я знаю людей! И асуров тоже.

— И поэтому ты рассказал мне историю о Раме и Сите? Хорошо, Канха, я принимаю твое решение и не буду ни о чем сожалеть. Вот только как ты будешь исполнять супружеский долг с таким количеством жен?

— Неужели ты думаешь, что я не могу дать им дом, пропитание и одежду, и пищу для их детей, и содержать их? Супружеский долг ведь не сводится к тому, что муж приходит к жене на ложе.

— Ладно, я верю, что ты справишься. Но что ты вертишься с боку на бок?

— Не могу заснуть.

— Хочешь, я спою тебе? Я услышала это во сне.

— Хочу, Сатья.

Сатьябхама села, нашарила в темноте его руку, и тихо, вполголоса запела:

Она знала, что где-то на небесах женщина в алмазных серьгах слышит ее. Она знала, что муж никогда не оставит ее, что бы ни случилось. Она знала, что это и есть любовь.

Нараяна — одно из имен Вишну.

Мурти — статуя бога, созданная по определенным правилам.

Канха — одно из имен Кришны.

Рукмини — первая жена Кришны.

Лакшми — богиня, приносящая благополучие, супруга Вишну.

Дхарма — путь праведности, поддержание миропорядка.

Ашвамедха — жертвоприношение коня, один из важнейших царских ритуалов.

Адхарма — грех, нарушение дхармы.

Вараха — вепрь, третья великая аватара Вишну.

Тарака, Шанкхачур — цари асуров, в разное время захватывавшие власть в Сварге (Дэвалоке, царстве богов).