Екатерина Кинн - Кыз-Жибек и белые птицы

Пришельцы поблагодарили его и поехали дальше, а Айтуган подумал, что на людях-то Кыз-Жибек спокойна и учтива с незваным женихом, а женщины болтают меж собой, что как бы она чего не сотворила, подобно Баян-Сулу, с ее-то нравом! А еще говорили, что уж Корен-хан еще пожалеет о своем сватовстве.

Шеге и Сансызбай (а это были они) не поехали в аул. Они остановились за холмом, и Шеге сказаал:

— Надо возвращаться. Тулеген мертв, а Жибек выдают замуж, и с этим человеком нам не тягаться.

Но Сансызбай ответил:

— Нет, Шеге, я не отдам Корен-хану ту, которую он сосватал. Сначала надо перемолвиться с ней хоть словом, узнать, чего она хочет. Если скажет, что уедет со мной — увезу ее, скажет, что пойдет за Корен-хана — что ж, тогда уедем. Но не верю я, что она доброй волей идет замуж за него.

— В том-то и дело! — воскликнул Шеге. — Увезешь ты ее — а Корен-хан со всем войском придет за ней — и что ты будешь делать?

Глаза Сансызбая опасно блеснули.

— Мы сражались с калмыками и победили. Но сила Корен-хана не в нем самом, а в калмыках, которых он держит железной рукой. Пошатнись он — и тут же знатные люди затеют свару, а наследника, подобного ему самому, у Корен-хана нет. Останься здесь, в укромном месте. И жди меня. Я схожу в аул, послушаю, что люди говорят, да разузнаю, как встретиться с Жибек.

Когда знатный и богатый человек устраивает большой той и состязания, в ауле у него людей не сосчитать. Никто не удивится еще незнакомцу — мало ли, из соседнего рода кто, или дальний родственник, всех в лицо не запомнить. Вот Сансызбай и прошел беспрепятственно через весь аул. Там отдал салам седобродому аксакалу, там посмеялся шутке лихого жигита — вроде свой. Никто и не заметил, как он свернул между юртами в тень.

Тут стояли юрты ханской семьи — Сансызбай не ошибся, разглядывая аул с холма. Он пробирался от юрты к юрте, пока не услышал звук домбры. Сердце его сжалось — кто-то играл кюй-жоктау, плач по батыру. Пел и плакал кобыз, и тут женский голос вступил:

Понял Сансызбай, что это поет Кыз-Жибек. Первым делом хотел он войти в ее юрту, объявить о себе — и увезти ее. Но тут же разум охладил пламя в его сердце — разве одна сидит Кыз-Жибек в своей юрте? С ней женщины ее семьи, мать и невестки, даже если они сочувствуют Жибек, разве выпустят ее просто так? Да и неприлично жениху самому заговаривать с невестой.

Так что Сансызбай вернулся туда, где оставил Шеге-батыра и все ему пересказал.

— Хорошо, — ответил Шеге. — Я пойду и поговорю с Жибек. Будь наготове.

На следующий день Шеге присоединился к участникам айтыса, и когда дошла очередь до него, подсел к Кыз-Жибек. Никто не осмеливался вызвать ее, видя, что она горюет. Но Шеге взял домбру и заиграл кюй о белых птицах. Не успел дойти до середины, как подхватила его Жибек.

Жибек спросила его, один ли он приехал на праздник.

— Нет, — ответил Шеге, — со мной мой младший, Сансызбай.

Долго сидела молча Жибек, потом сказала:

— Скажи мне, Шеге-акын, храбр ли твой младший?

— Храбрее его нет в нашем роду, — ответил Шеге. — Да вот взгляни сама на него! Вон он, с конями стоит.

Посмотрела на него Жибек. Был Сансызбай выше ростом и шире в плечах, чем Тулеген, но лицом так похож, что на миг Жибек показалось — это ее нареченный пришел за ней.

— Послушай, — сказала она. — Есть у Корен-хана два коня, два тулпара, Сандалкок и Казмойын. Завтра ждите меня у перевала Кара-Агач, я возьму у него одного из них, и мы убежим.

Выбравшись из аула, Сансызбай и Шеге устроились на ночевку.

— Что она задумала, а? — спросил Шеге. — Ты понял?

— Конечно! Кыз-Жибек, должно быть, давно приглядывает за Корен-ханом, выясняет, что он за человек. Видать, придумала, как избавиться от него. Корен-хан опытен и силен, мудр в совете. Но нрав у него горячий, если узнает он, что ускакала Жибек, бросится в погоню. Даже если и возьмет с собой жигитов, то их кони отстанут.

Шеге хлопнул себя ладонями по коленям:

— Если она так умна и отважна, то неудивительно, что выбор Тулегена пал на нее!

Когда гости разошлись, к Кыз-Жибек подсела ее невестка Толкын и говорит:

— Я, пожалуй, отошлю завтра пару заводных коней на Кара-Агач, где старый колодец. Тебе пригодится.

— От всей души буду тебе благодарна, — сказала Жибек.

— Пусть будет удача чильтанов с тобой, моя дорогая! Скажи только, куда и с кем ты решила бежать?

— Видела того жигита, что держал коней для Шеге-акына?

Толкын вспомнила и руками всплеснула:

— А я-то думала, на кого тот жигит похож! Если он пошел в своего старшего брата не только лицом, но и нравом — не стану беспокоиться за тебя.

У Жибек была подружка, девушка по имени Енлик, она хорошо играла на домбре и пела. Во время айтыса Жибек и Шеге она сидела рядом с Жибек и слышала, какими словами они обменялись.

Наутро Жибек посылает ее к Корен-хану и говорит:

— Пойди к калмыку, попроси у него Сандалкока, скажи, что я хочу проехаться на нем по степи, пока еще цветет она.

Енлик пошла к калмыцким юртам, видит — сидит хан Корен, вокруг него знатнейшие батыры калмыцкие, а позади него сидит старая-престарая женщина в черном чапане, на шее золотые ожерелья. Поклонилась им Енлик и сказала:

— Госпожа моя Кыз-Жибек шлет тебе, хан Корен, привет. И просит дать ей твоего коня Сандалкока, что быстрее ветра. Хочет она проехать на нем по степи, пока та еще цветет.

Корен-хан ответил ей отказом, и Енлик ушла. А старуха говорит Корену:

— Зачем отказал? Подольстись к ней. Жибек горда, будет думать, что сможет вертеть тобой, как вертит она отцом и братьями. Тогда и замуж за тебя пойдет охотней, и тем легче будет тебе ее укротить.