Сэмюел Сайкс - Семь клинков во мраке [litres]

Но взгляд Вракилайта, такой жестокий и острый, что он боялся моргнуть, чтобы не порезать веки, всегда был полон ее света. Самым насыщенным и глубоким, чем у любого из нас.

Даже в темноте, через спины собравшихся я почувствовала его взгляд, когда он поднял голову.

– Не может быть все так просто, – Занземалфан пристально посмотрел на Дарование; годы работы мастером масок сгладили черты его лица, но в глазах был виден благоговейный трепет. – Мы просто… сделаем нового Императора?

– Все и не просто, – Вракилайт говорил мягко, но, без сомнений, все его слушали. – Не в исполнении. Но выбора нет.

Он указал на тонкую полоску света, пробивавшуюся сквозь потолок.

– В императорской семье родился ноль. Госпожа Негоциант отреклась от них, как отречется от всех нас, если мы не будем действовать.

– Но то, что ты предлагаешь… – задумчиво прогудел Рогонорот, утомленный и суровый. – Призыв – само по себе безрассудное искусство. Даже ты с трудом можешь его контролировать, Дарование. Выманить Скрата – еще полбеды, но сделать его Императором…

– Я польщен твоим советом, – ответил Вракилайт, склонив голову. – Но я отнюдь не ввязываюсь в это дело вслепую. Даже мудрецы не знают так много об искусстве призыва, как я. Я знаю его ограничения. – Он мягко улыбнулся. – И я знаю, что с этим делать.

– Плохая идея. – Риккулоран заныл и, сжавшись, затряс головой. – Плохая, плохая, очень плохая идея.

– Он прав, – прорычала Дорукана в знак согласия. – Мудрецы не знают. Потому что искусство запрещено для…

– Внемлите.

Вракилайт никогда не повышал голос. Ему и не нужно. Но когда он заговорил, его голос зазвучал так громко, словно сама Госпожа хотела, чтобы мы его услышали. Все умолкли.

– Я знаю риски. Я знаю ваши опасения. – Он вздохнул и прикрыл глаза. – Но я знаю, что мы потеряем, если позволим нолю унаследовать трон. Во имя чести павших товарищей, тех, кто отдал жизни, у нас нет иного выбора, кроме как рискнуть.

– Как это вообще может получиться? – громыхнул Гришокта.

– Скрат призывается духом, – сказал Вракилайт. – Мир не вынесет присутствия столь неестественной силы. Он взорвется, разрушив все, если не будет найден носитель.

– И если это случится? – Шоракая прикрыла надменный смешок. – Носитель превратится в монстра. Кто последует за таким чудовищем, если ты посадишь его на трон?

Вракилайт на мгновение замолчал, глядя на свои руки. Свет в его глазах задумчиво заплясал. И на его лице проступила сдержанная жестокая улыбка, которую я однажды возненавижу.

– А что, если мы призовем его… без носителя? – спросил он. – Если мы сможем призвать его в истинной форме?

– Невозможно, – прошипел Тальфонанак из темноты.

– Он прав, это слишком безумно даже для тебя, – прорычала Гальтафамора. – Что толку об этом дерьме трепаться? За спиной Императрицы армия. Лучше уйдем в скитальцы, как остальные.

– А что потом? – прогремел голос Вракилайта, глубокий, звучный, как нож, вонзенный в плоть. – После того, как Империум выстроил дворцы на нашем Прахе, после того, как мы завоевали ему новый мир и разгромили Революцию выскочек, готовую разорвать его на куски, ты хочешь, чтобы мы просто ушли?

– А разве есть другой путь? – пробормотал Риккулоран. – Императрица больше не понесет.

– А это уже вовсе не ей решать, верно? – хмыкнул Крешфаран, вычищая ножиком ногти. – Ну, разродилась нолем. Пусть его вышвырнут и пытаются снова.

– Армия встала на ее сторону.

Я вздрогнула, услышав рядом с собой голос. Он как будто принадлежал не Джиндумалару. И сам Джинду не походил на того, с кем я вошла сюда. Он стоял неподвижно, как копье, на лице лежала печать глубокого гнева, а в глазах вспыхнула неуютная напряженность.

Ее я видела в глазах Вракилайта.

– Они все поклялись ей в верности после восстания в Собачьей Пасти, – сказал он. – Они струсили. Наш долг – почтить жертвы тех, кто был до нас, и тех, кто будет после.

– Император-ноль приведет нас к краху, – произнес Вракилайт, кивая. – Он не смеет и надеяться познать власть в своих руках, что уж говорить о том, чтобы использовать ее как надлежит. Императрица предпочла свое исчадие народу. Нам выпало это исправить.

– Безрассудство не излечить безрассудством. – Рогонорот вздохнул и покачал головой. – Даже Дарование не сможет управлять Скратом.

– Призыв – это искусство, как любое другое, – сказал Вракилайт. – Предложенная сила, взятая Мена.

– Ты говоришь о призыве живого мыслящего существа, – возразил Морак, поправляя очки. – Жизнь. Какую Мену мы можем предложить?

– Никакой. – Враки протянул пустые руки. – Мы ничего не можем предложить в обмен на жизнь. Но Госпожа Негоциант и не хочет от нас Мены.

Ропот толпы стих. Взгляд Вракилайта остановился на мне, остальные повернулись следом.

– Она хочет, чтобы мы ей кое-что вернули.

Внизу почти не было света. Только слабые отголоски луча, проникавшего сквозь потолок. Я не могла разглядеть их лица. Было ли сомнение, страх или ненависть на лицах тех, кого я называла друзьями. Все, что я видела, – глаза, крошечные точки света, отраженного их взглядами.

Они все смотрели на меня.

– О чем ты говоришь?

Мой голос прозвучал рычанием. Я напряглась, чувствуя, как воздух движется вокруг моих ног. Что-то не так. Сердце забилось быстрее, кожу на голове стянуло. Мне словно не хватало воздуха, а вокруг было слишком много людей.

– Быть Дарованием – великое благо, – как никогда мягко сказал Вракилайт. – Госпожа Негоциант дарует нам силу и ничего не просит взамен. Это знак ее благосклонности. И если мы его вернем…

– Получим что-то взамен, – кивнула Гальтафамора. – Например, Скрата. Это обмен.

– Мена, – пробормотал Рогонорот. – Думаю, это… логично.

– Мена?! – Я сорвалась в крик. – Вы так обо мне думаете? Как о предмете торговли?

– Не ты, – сказал Враки. – Не Салазанка ки-Иорил. Не Алое Облако. Только сила внутри тебя, дар, который она ниспослала.

Как будто его слова могли меня успокоить.

– Чтобы восстановить Империум, вернуть на трон истинного Императора, нам нужно только это.

– Возможно, – прошипел Тальфонанак.

– Равный обмен, – прошептал Морак. – Сколько отданной силы столько же силы и вернет. Теория вполне обоснованная.

– Обоснованная? – крикнула я, хмуро глядя в темноту. – Обоснованная?! Что в этом дерьме обоснованного? Теория всего лишь теория. Нет никакой гарантии, что сработает.

– Я такое уже видел.

Вракилайт широко развел руки, словно я была ребенком, которого нужно успокоить. Как будто он был спасителем, о котором никто не просил.

– Я открывал врата в невообразимые миры, – произнес он. – Я слышал песню столь чистую, что она звучала речью. Я видел, что лежит на другой стороне. Я понимаю твои сомнения, но это все, что у нас есть. Мы должны преподнести Госпоже дар, чтобы она явила нам свою благосклонность.