Сэмюел Сайкс - Семь клинков во мраке [litres]

Город был усеян ранами, как драгоценностями, – ожерелья из пулевых отверстий и короны из трупов. Из окон и дверей все еще рвалось пламя, его смех иногда прерывался стонами рушащихся от его тяжести домов. Шипы никогда не тающего льда пробивали доспехи Паладинов, попадающиеся орудийные гнезда стояли разбитыми и покинутыми.

Мертвецы были второстепенны. Тела революционеров и имперцев неподвижно лежали, венчая собой кровавую бойню. Еще одна цена заплачена, еще одна Мена предложена. Я почувствовала слабое удовлетворение – среди мертвых были только солдаты. Никаких жителей.

Сколько бы людей Кэврик ни сумел вытащить отсюда, они будут жить.

– Храни бог Сэл Какофонию, – скажут они. – Наши дома разрушены, средств к существованию не осталось, сама память о нас стерта к такой-то матери, но благодаря ей мы будем жить, чтобы встретить смерть от сокрушительной нищеты.

На самом деле вряд ли бы они так сказали. Там, скорее всего, было бы много ругани, криков и обещаний удавить.

Но я бы не стала их винить за это.

Воздух наполнился криком. Я задрала голову и увидела черную птицу с белыми глазами. Точно такую же я видела, когда очнулась на шпиле разрушенного здания. Некоторое время она внимательно разглядывала меня, словно удивлялась, что я умудрилась разрушить целый город с нашей последней встречи.

Было что-то безумно знакомое в этом взгляде.

Она повернула в одну сторону, я – в другую. Мы обе растворились в дыму.

Миновав неподвижные безмолвные развалины и забравшись на холм за воротами, я оглянулась и увидела, как гаснут костры, поглощаемые ночью. Скоро город будет стоять так же спокойно и безмолвно, как Старкова Блажь. Враки забрал все души из того города, но оставил дома. Я же разрушила здания, но люди остались живы, чтобы проклинать мое имя.

Справедливый обмен, по-моему.

Но я не одна приложила к этому руку.

После столкновения войска отступили. Потом они проведут переговоры, вернут павших друг другу. Когда маги обернутся Прахом, их волшебство рассеется. Даже ужасы Враки забудутся. Революция построит новые машины. Родятся новые маги. Они найдут новое место для разрушений, будут повторять все снова и снова. Может быть, я буду жива и увижу это, может, нет.

Возможно, Враки ошибся. Может, никто никого не заменит, потому что ничего не изменится. Но не совсем.

Хотя, с другой стороны, может, он был прав. Потому что он-то уж точно никак не сможет увидеть, что будет дальше.

Я сунула руку в карман. Вытащила лист пергамента, развернула и посмотрела в начало списка, прижав к нему кончик угля.

Враки Врата.

Я долго смотрела на имя. И вдруг перестала его узнавать. Оно походило просто на набор букв, как… указатель. Как будто я просто видела его форму и по ней определяла свое место.

И теперь, когда он исчез… я не знала, что чувствовать, глядя туда, где он раньше находился. Но в следующую секунду остался только обжигающий огонь на бедре. Я знала, что не одна.

До слуха донесся шепот ветра и тихий стон стали. Почувствовала, как холодный кончик лезвия уперся мне в затылок. Я повернулась, увидела лезвие в дюйме от горла и по черному клинку подняла взгляд до пары черных глаз, которые когда-то знала.

Джинду смотрел прямо на меня.

Забавно, люди всегда запоминаются частями. Глаза, руки, улыбка. Но когда смотришь на них во плоти, они кажутся незнакомыми. В моей голове Джинду всегда был идеальной улыбкой, сияющими глазами и сверкающим мечом. Ничем иным. Но передо мной стоял живой мужчина. Мужчина с напряженными руками и растрепанными волосами, грязный и сутулившийся. И дрожащий.

Я почувствовала холод его меча, когда он коснулся моего горла. Но даже не моргнула. Это был не тот мужчина, что приходил ко мне во сне, – последнее, что я видела в темном месте.

Однако этот мужчина, кем бы он ни был, мог меня убить.

– Враки, – тихо и хрипло спросил он. – Он…

Я медленно кивнула.

– Так и есть.

Его передернуло. Я видела, как напряглись его пальцы, пытаясь удержать клинок, ставший вдруг слишком большим.

– Он… – Джинду помедлил, сглотнул, – он что-нибудь сказал?

– Сказал, – ответила я.

Затаив дыхание, он спросил:

– Что? – После долгой паузы Джинду шагнул вперед, заставляя меня отвести подбородок от его клинка. – Что же он сказал?

Я не двинулась с места. Не моргала. И ответила уже не шепотом.

– Это неважно.

Дерьмовые последние слова. Думала, скажу что-то более эпическое. Чтоб от этих слов у зрителей белье намокло, когда они будут смотреть оперу моей жизни, как раз перед занавесом. Но чтобы их правильно прочувствовали. И пусть это будет последнее, что я скажу перед тем, как меч меня пронзит. Нормально.

Лиетт жива. Кэврик жив. Враки мертв. Все не так уж плохо. И вполне естественно, что все закончится, как и началось. Клинком Джинду. Моей кровью. Я закрыла глаза. Я ждала.

И услышала, как упал меч.

Глянув вниз, я увидела, как он мерцает в грязи. Человек передо мной отступил, его руки так тряслись, что не могли удержать порезавший меня меч. Его взгляд метался, не в силах остановиться на мне. Но всюду, куда бы он ни отводил глаза, он видел тела, развалины, кровь, пролитую Враки.

Враки, за которым он следовал.

Враки, ради которого он предал меня.

Враки, который лежал в бедном подвале в луже грязи, и все планы его пошли прахом.

– Как же так? – Взгляд Джинду шарил по далеким развалинам Нижеграда, как будто среди руин он надеялся отыскать ответ, которого не знал. – Он должен быть спасти нас… должен был все наладить… он говорил мне.

Его руки тряслись, нуждаясь в клинке, в оружии, которое все исправит. Но нащупали только череп, сжали виски.

– Я сражался ради него… я убивал ради него…

Я наблюдала, как он рухнул на колени и стал шарить в грязи, пытаясь найти ответы, которые раньше давал ему Враки. А теперь, когда он был мертв и не оставил после себя ничего, Джинду даже не знал, что за вопрос. А я молча смотрела на него, не зная ответов.

Но у кого-то был ответ для меня.

И он горячо прошептал его.

Почти бессознательно я потянулась к нему. Он, словно только этого и ожидая, прыгнул мне в руку. Какофония кипел, хихикая в предвкушении, когда я подошла к Джинду и нацелила револьвер ему в голову.

– Я уничтожал, – прошептал Джинду. – Империум, магов, все… я предавал… я сражался. Ты…

Прерывистое бормотание превратилось в фоновый шум, еще один порыв ветра, потрескивание огня. Пустое нагромождение слов, разрушенное щелчком взводимого курка.

– Салазанка.

Пока он не произнес мое имя.

Я не была готова увидеть его глаза, неприятно яркие и ясные, смотревшие прямо на меня. Я не была готова удивляться, что все это время, пока я видела его во снах, он наверняка видел меня. Не была готова к тому, что он увидит меня такой. Кем я была в его снах? Препятствием? Тенью? Просто коллекцией сожалений, облеченных в человеческую форму? Я не знала. Но сейчас, когда он смотрел на меня, его взгляд был таким, как раньше, и я знала, что он видел.