Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Могу ли я считать Кору подругой? Честно сказать, не знаю. Странная она девица… нет, не девица, молодая женщина : раз уж самой мне не нравится, когда меня называют девицей, называть так других выходит нечестно. Что же до сути наших отношений… да, пожалуй, кос нам с нею друг другу, как с Лоттой, не заплетать, и многое из того, что нравится мне, Кора на дух не переносит, однако лишиться ее помощи было бы жаль. Не только оттого, что она страсть как полезна, нет. Мало-помалу работа с Корой начала приносить мне радость, а значит, ее, наверное, вполне можно считать подругой.

– Даже не знаю, что ей и сказать, – ответила я, но из-за стола все-таки поднялась.

Кудшайн надолго задумался.

– Ответь на ее вопрос, – наконец решил он. – Думаю, она хоть немного, да успокоится, только сам предпочел бы сейчас не затрагивать этой темы.

То есть, его родных… Не сомневаясь, что ослышалась, я в изумлении уставилась на него, однако Кудшайн сдержанно кивнул в сторону двери.

Отправившись на поиски Коры, я обнаружила ее в коридоре второго этажа, на любимой банкетке у окна. Колени она подобрала к груди, левую ладонь крепко зажала под мышкой, а на палец правой руки снова и снова наматывала прядь волос. Шаги мои она наверняка слышала, но взгляда подчеркнуто не подняла.

Будь это Лотта, я пристроилась бы на другом краю банкетки, но Кора, особенно когда не в духе, не любит, чтоб к ней подходили так близко.

– Прости, – заговорила я, остановившись поодаль. – И Кудшайн тоже просит его извинить. Он… родные для него – очень больная тема.

Кора, по-прежнему глядя в окно, вновь намотала локон на палец.

– Тогда почему же он не сказал этого прямо?

– Сказал, только на свой манер. Драконианский язык жестов не таков, как у нас – то есть, во многом от нашего отличается. Помнишь, как он прижал крылья к спине? Это и значило, что вопрос ему неприятен.

Кора гневно сдвинула брови.

– А мне-то откуда было об этом знать?

Что ж, справедливый вопрос…

– Действительно, неоткуда. Если б я вовремя догадалась… а хочешь, хотя бы сейчас об их поведении тебе расскажу? Кудшайн прекрасно говорит по-ширландски и знает множество наших обычаев, однако порой его поведение не похоже на наше. Вот, например, поднять брови, когда удивлен или чем-то заинтересован, он не может, так как бровей у него нет. А я, если захочешь, могу объяснить, на что обращать внимание.

Кора слегка успокоилась… но лишь слегка.

Думаю, выдавить объяснение на глине и вручить ей было бы куда легче, чем высказать его вслух. Случившееся с сестрами Кудшайна меня, по большому счету, не касается, но именно поэтому мне, наверное, и труднее рассказывать эту историю, чем ему самому. Сколько лет мы с ним знали друг друга, прежде чем он хоть словом о ней обмолвился? А ведь к тому времени гранмамá меня в общих чертах с нею уже познакомила. Но я много раз слышала от людей бездумные, легкомысленные замечания по ее поводу и жутко боялась, как бы Кора тоже не ляпнула чего-либо подобного. Конечно, Кудшайна рядом не было, но опасений (пусть преждевременных, так как ни я, ни Кора еще не сказали ни слова) это вовсе не умаляло.

Глупость, конечно, с моей стороны: ведь Кудшайн сам велел рассказать ей обо всем.

Я прислонилась плечом к стене, коснулась виском штукатурки и смежила веки.

– О драконианской эволюции тебе известно?

У эрла книг о драконианах обнаружилось немного, что для человека, собравшего столько предметов их древней культуры, довольно странно, но после того, как приезд Кудшайна стал делом решенным, Кора выписала из столицы целую охапку томов и читала их со всем прилежанием.

– Лабильность развития, – отвечала она, – означает, что существенные изменения в условиях инкубации яиц потомства по сравнению с условиями инкубации яиц родителей могут повлечь за собою мутации.

– Да. Потому Кудшайн и способен провести здесь какое-то время, не чувствуя страшного дискомфорта. Большинство дракониан приспособлены к жизни на очень больших высотах и, следовательно, климат, считающийся среди нас куда менее суровым, переносят плохо. Но Кудшайн появился на свет в краях, расположенных много ниже, в более мягком климате. Потому его чешуя не такова, как у прочих дракониан – к примеру, он, в отличие от остальных, не линяет, и… Словом, различий множество, но для тебя они, если только ты не намерена всерьез заняться драконоведением, вряд ли интересны. Главное вот в чем: его мать решила пойти на огромный риск и отложить яйца очень далеко от тех мест, где родилась сама – можно сказать, на грани их жизнеспособности.

Это заставило Кору забыть об обиде.

– Но это же очень опасно? – спросила она, повернувшись ко мне лицом.

– Да. Сестра у Кудшайна только одна, потому что остальные не выжили. Кладка вышла большой, из целых шести яиц, и два зародыша погибли еще в скорлупе. Еще две его сестры не пережили злокачественных мутаций. Согласно расхожему мнению, лабильность развития означает, что развитие организма всегда идет в сторону приспособления к новым условиям, но это вовсе не так, и чем значительнее различия в условиях, тем выше риск. Кудшайн, в общем и целом, здоров, хотя порой ему трудно бывает дышать. А вот его единственная уцелевшая сестра здоровьем очень слаба: сказать откровенно, если б не доктора, она бы, скорее всего, тоже не выжила.

Кора вновь съежилась, склонила голову книзу, и негромко сказала:

– Мне приходило в голову, что все они могли погибнуть. Потому я и спросила. Подумала: если так, значит, между нами есть кое-что общее.

Тут у меня перехватило дух. Все это время я знала, что Кора живет под опекой лорда Гленли, но разве пыталась выяснить, отчего? Нет, нет и нет. Конечно, могла бы сделать вид, будто опасалась затрагивать столь деликатную тему: пусть, дескать, она сама в свое время расскажет… но это будет неправдой. На самом же деле мне, целиком поглощенной работой над переводом, поинтересоваться жизнью Коры даже в голову не пришло.

Выходит, бездумной и легкомысленной оказалась не она, а я.

Долгое время я размышляла, не зная, что на это ответить, и, наконец, сказала:

– Обычно Кудшайн предпочитает об этом не говорить. Если вдруг передумает, сам даст понять. Но… если хочешь рассказать мне о родителях, с радостью выслушаю.

Кора вновь подняла взгляд на меня.

– У тебя умирал кто-нибудь из родных?

– Только дедушка, – ответила я. – То есть, первый бабушкин муж, с которым я в кровном родстве. Но умер он еще до рождения моего отца, так что это, наверное, не в счет.

– Не в счет, – подтвердила Кора.

Мне вдруг стало обидно, хотя я была с ней абсолютно согласна.

– Да, мне хотелось бы знать, на что обращать внимание в его поведении, – продолжила Кора после недолгих раздумий. – Иначе я снова чем-нибудь обижу его, а мне этого очень бы не хотелось.