Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Кора задумалась.

– Без окон я не согласна, – объявила она.

Легкая улыбка, тронувшая уголки ее губ, подняла мне настроение, как ничто другое, пережитое в последние месяцы, так как означала, что, благодаря мне, у нее на душе стало легче. Разумеется, всего дурного я этим не исправила – такое мне не по силам, но хоть немножко, да помогла.

И это, пожалуй, единственное, что за сегодняшний день случилось хорошего. Мало того, что наш эпос принимает просто ужасный оборот, так еще и доставленное с послеобеденной почтой письмо от гранмамá… прочла – едва из собственной кожи от стыда не вылезла, потому что она со всех сторон, в каждой букве права.

Не знаю, как поступила бы гранмамá в моем положении. Думаю, ей бы в самом начале хватило сообразительности в него не попасть, а для этого уже слишком поздно.

Найдено мною в дядюшкином архиве; похоже, имеет отношение к делу:

– письмо, датированное 18 акиниса 5661 г., от миссис Эвелин Кеффорд к Марку Фицартуру, лорду Гленли.

Прямо миссис Кеффорд о табличках не упоминает, но пишет, что распорядилась погрузить «этот ящик» на борт его корабля в будущем месяце (а было это за несколько недель до его отбытия в Ахию), и наказывает ему соблюдать осторожность, поскольку «некоторые из них» уже повреждены, и «нам отнюдь не пойдет на пользу, если их невозможно будет прочесть». На мой взгляд, речь тут как раз о табличках.

Кроме того, она заверяет дядюшку, что «с открытым листом все улажено». Возможно, это как-либо связано с привилегиями на таможне, но я думаю, она имеет в виду лицензию на раскопки, выданную специальной канцелярией при ахиатском правительстве, так как помню, что дядюшка перед отъездом очень волновался на этот счет. По-моему, волноваться ему было не о чем, поскольку далее миссис Кеффорд пишет о главе канцелярии «один из наших».

– счет, датированный 2 небулиса 5661 г., за 245 глиняных табличек, приобретенных у Джозефа Дорака за 3500 гиней.

Клад состоял из 271 таблички, считая фрагменты. 245 плюс 14 (те, что с эпосом) – получается 259. Сколько табличек из дядюшкиной коллекции узнала, пакуя их для отправки Картерам, точно не помню. Нужно было записать. Однако среди тех, которые они каталогизировали до сих пор, обнаружилось семь. Держу пари, всего таких ровно дюжина.

– рукописный счет, датированный 3 небулиса 5661 г., 500 гиней за доставку груза, место назначения не указано.

Доставка табличек из Фальчестера в любую точку Ширландии ни за что бы таких денег не стоила, а я точно знаю: сюда, в Стоксли, нам никаких грузов (кроме, конечно, молока, муки и тому подобного) не доставляли до тех самых пор, пока из Ахии, по возвращении дядюшки, не прибыл и найденный им клад.

По-моему, ему следовало купить лишние таблички уже на месте, в Ахии. Обошлось бы намного дешевле, чем везти их туда с собой.

Больше я ничего очевидно компрометирующего не нашла, но завтра же вечером снова стащу у миссис Хиллек ключи и еще поищу у дядюшки в кабинете.

Теперь весь юг приведен был под крыло Самшин и ее сестер. Выволокли люди аму из их нор и привели пред очи Самшин. Тех, кто противился, отправили на поклон к Венчающему Бездну. Тем, кто покорно склонил голову, даровали жизнь.

Вожди их сидели взаперти в той самой пещере, где нашла их Самшин с тремя верными спутницами. Крылья иссуров преграждали им путь наружу. Молились они Тому, Что Стоит Незыблемо, Всему Основанию, просили выпустить детищ своих, но земля отвечала им одним только безмолвием. И вот, завершив покорение юга, пришла Самшин к вождям аму с сестрами, и с тремя верными спутницами, и с исполненным ярости сердцем, и заговорила, верша над ними суд.

– В злобе своей, – так сказала она им, – восхотели вы оставить нас без Верх И Низ Сотворившего. Я – Самшин, золотая, как солнце, рожденная с братом и сестрами из одной скорлупы, принесшая в мир закон и справедливость. Слушайте же, каков будет вам мой приговор: за то, что хотели вы свет уничтожить, отныне не видеть вам света.

Схватили три ее верные спутницы вождей аму, вырвали им глаза и выволокли к людям, чтоб каждый мог убедиться в их слепоте, а Самшин сказала так:

– В зависти своей восхотели вы отнять у нас то, что любит нас превыше всех прочих. Слушайте же, каков будет вам мой приговор: за то, что решили вы, будто равны нам, будете ползать в грязи, где вам самое место.

Схватили три ее верные спутницы вождей аму, переломали им руки и ноги и выволокли к аму, чтоб каждый мог видеть, как пресмыкаются они, точно земляные черви, а Самшин сказала так:

– В гордыне своей ввергли вы свой народ в войну, которой ему было не выиграть. Слушайте же, каков будет вам мой приговор: за то, что говорили вы злое, отныне вам больше не говорить.

Схватили три ее верные спутницы вождей аму и вырезали им языки. Таков был праведный суд Самшин, золотой, как солнце, рожденной с братом и сестрами из одной скорлупы.

Но, когда суд свершился, закричали люди, требуя большего.

– Откуда нам знать, – закричали они, – что аму не нанесут удар снова?! Откуда нам знать, что аму снова не заберут Озаряющего Мир?! Надо нам защитить Верх И Низ Сотворившее от злодейства их раз и навсегда. Не хотим мы опять погрузиться во тьму!

Задумалась тогда Самшин. В безмолвии сердца стала молиться она, во снах новые мысли искать принялась. И вот привиделся ей во сне брат, Эктабр, по правую руку от Венчающего Бездну сидящий. Приснился во сне ей ответ, ниспосланный братом, чьей жизнью пришлось сестрам за свет заплатить.

– Я, – сказала людям Самшин, – сделаю Озаряющее Мир сильнее злобы аму. От всего избранного им народа принесу я ему жертву, огненный дар, чтобы горело оно жарче прежнего: обожжет пламя пасть Бескрайнего Жерла, и уж тогда не пожрать ему больше нашего солнца. Что останется от огня, отдам я своим иссурам, кости жертв верным слугам в дар поднесу. Души жертв подарю я Венчающему Бездну в память о его гостеприимстве, а жертвами теми, огненным даром, станут вожди аму.

Воздвигла Самшин из дерева сруб, целую груду дерева, целую гору из дерева выстроила, а по склонам горы той потекла реками нефть. В самой же середине деревянной горы поставила она камень в насмешку над их божеством, и к камню вождей аму привязала. Глаза их были слепы, ноги недвижны, языки вырваны, так что ни слова не выговорить, но в страхе вознесли они вопли к небу. Так и сожгла их Самшин, так и преподнесла Верх И Низ Сотворившему огненный дар. Кости жертв бросила она своим иссурам, а души их отправились прямиком в преисподнюю, обреченные той же участи, какой пытались они обречь Верх И Низ Сотворившее.

Таково было начало цивилизации. Самшин установила среди людей закон и порядок, так что каждый из них отныне знал свое дело. Стали люди крестьянами и писцами, ремесленниками и судьями, и под властью ее зажили в преуспеянии и благоденствии. Ниже них пребывали аму, ниже них пребывали иссуры, ниже них пребывали все твари земные – любимых творений солнца верные слуги. Крылья Самшин и ее дочерей распростерлись вширь, укрыв собою все земли и все моря. Под властью их Озаряющее Мир набрало силу, так что его путешествия в преисподнюю стали недолги, и звездные демоны больше не смели чинить людям зла. Каждый год, когда шли силы солнца на убыль, приносили они Верх И Низ Сотворившему жертву, каждый год подносили ему огненный дар – дар кости, дар памяти; дар же тот выбирали среди аму, чтоб и аму смогли обратить сумрак в свет.