Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Пора одеваться, но я так нервничаю, что даже смотреть на платье не в силах – не то, что надеть его.

Если бы только мне удалось, не нарушая правил приличия, настоять на поездке в Фальчестер по железной дороге, а не в автомобиле Гленли… Но нет, взять ящик с табличками в поезд он нипочем бы не разрешил, а что сталось бы, отправься со мной и Кудшайн, даже вообразить себе не могу. Таким образом, ехали мы автомобилем, и поездка оказалась в полтора раза дольше против обычного, поскольку Гленли строго-настрого приказал шоферу соблюдать особую осторожность, чтобы таблички не слишком трясло. В конце концов, дабы уклониться от пустых разговоров, я притворилась, будто меня укачало, и это, можно сказать, вовсе не ложь, хотя мутило меня не от качки, а от нервного напряжения.

Сколько же раз мне доводилось бывать на этом дурацком приеме? Наверное, каждый год с тех пор, как я достигла надлежащего возраста и пребывала в Ширландии: ведь Симеон постоянно нуждается в моральной поддержке. Сам он подобных приемов на дух не переносит, однако по долгу службы обязан их посещать, так как состоятельные меценаты должны быть довольны, а эту публику хлебом не корми – дай только лично поручкаться с кураторами отделов. Конечно, среди меценатов немало весьма симпатичных людей… но не может же Симеон весь вечер проторчать в углу, беседуя только с теми, кто ему по душе! Большую часть времени ему приходится посвящать банальным разговорам с целым сонмом снобов, и невежд, и тех, кто не сознает собственного невежества, и тех, чья голова битком набита жуткими заблуждениями, почитаемыми ими за Неоспоримые Факты, и особ наподобие миссис Кеффорд, жертвующих Томфри солидные суммы с тем, чтобы держать в кулаке руководство крупных общественных учреждений.

Однако не стоило мне здесь о ней поминать. Только-только начала успокаиваться, и в один миг все испортила.

Процедура передачи табличек на хранение в Томфри началась. Сегодня после обеда мы доставили их во вспомогательное хранилище, в запасники, где Симеон устроил перевалочный пункт для перемещения экспозиции в Эствин-холл. Большая часть драконианской коллекции уже на месте, однако оттуда еще нужно вывезти никейские статуи Арнольдсона, дабы освободить место для остальных шкафов и витрин, а пока с этим не покончено, часть коллекции живет в запасниках – во флигеле на задах главного здания.

Пожалуй, на Кору, выросшую при дядюшке, который, точно сорока, тащит в дом все, что блестит, музейное собрание особого впечатления не произвело, зато вид надлежащим образом упорядоченной коллекции потряс ее до глубины души. В запасниках все аккуратно снабжено ярлыками, а Симеон – человек не из тех, кто сочтет сущую мелочь вроде замены всей никейской экспозиции драконианской, оправданием тому, чтоб пренебречь правильным и логичным размещением экспонатов на полках. Он и для привезенных нами табличек место нашел, хотя я могла бы поклясться, что такое никому не под силу, а после принялся умасливать Гленли.

– Я намерен отвести целый шкаф под наглядную демонстрацию развития драконианской письменности, – сказал он, – но все еще занят выбором подходящих образцов. В кабинете сейчас столько табличек, что самому внутрь не войти. Но ваши, конечно же, разместим на самом почетном месте, как превосходный образчик одного из самых ранних стилей.

– Надеюсь, их будут надежно охранять, – менторским тоном откликнулся Гленли.

– Безусловно, милорд, – подтвердил Симеон, даже не поперхнувшись сим титулом, с чем у меня в последнее время возникли серьезные трудности. – Главное здание оборудовано новейшей системой охранной сигнализации, и даже здесь, в запасниках, постоянно дежурит сторож. Большая часть этих, – тут он широким жестом указал на полки, – предметов имеют ценность лишь для науки, но воры в погоне за золотом и драгоценными камнями нередко ломают подобные вещи. Нет, причинения ущерба тому, что вверено нашему попечению, мы не допустим!

Признаться, мысли о краже со взломом мне в голову приходили. Но, если уж похищать таблички, чтоб спрятать их где-нибудь лет на десять, а то и двадцать, это следовало бы сделать еще в Стоксли – так вышло бы много проще. Нет, Кудшайн прав: нужно держаться нашего плана до конца. Таблички послужат нам доказательством, а здесь, в стенах Томфри, они останутся в полной сохранности не хуже, чем где-либо еще.

И тут Симеон весьма удивил меня, обратившись ко мне:

– У нас в планах кое-какое дополнение к экспозиции, – сказал он. – Поместим его в северном конце зала. Арнольдсон, естественно, поднял стон до небес, плачется, что ему придется перевозить эту статую киматийского офиотавра, и всего-навсего потому, что она весит более пятнадцати тысяч килограммов, но Пинфелл со мною согласен: раз уж мы делаем выставку в честь предстоящего конгресса, без упоминания о леди Трент экспозиция будет неполной.

С этими словами он повел нас дальше, к полкам с ящиками, снабженными ярлыками наподобие «законсервированный скелет дракона-метеора» и «клыки драконов различных пород», а также со стеклянными банками, полными биологических образцов, залитых формалином. Почерк на ярлыках – тот самый, предельно разборчивый, аккуратный, который гранмамá называет почерком «для посторонних» и пользуется им, когда ей нужно, чтобы написанное сумел прочесть кто-либо, кроме нее самой – я узнала немедля.

Думаю, этой демонстрацией чего-то знакомого и приятного Симеон намеревался меня ободрить. Однако я сразу же вспомнила о письме гранмамá – о том самом, насчет безрассудства, и засомневалась в себе. Верно ли я поступаю?

Разумеется, все это далеко не так опрометчиво, как некоторые из недавних моих эскапад. Сегодня вечером мне не грозят ни смерть, ни увечья. Сегодня мне предстоит всего-навсего подойти к доктору Пинфеллу и напомнить ему об обязательстве Томфри не приобретать и не принимать на хранение каких бы то ни было предметов старины, приобретенных на черном рынке. Конечно, неопровержимо доказать, что находка Гленли – подлог, мы не можем, но документы, стащенные Корой из дядюшкина кабинета, определенно, именно это и подразумевают. А если Ормизд Руани пришлет в ответном письме внутренние размеры сундука для табличек из того самого сегайского храма, то, при условии совпадения размеров, нам, возможно, удастся доказать, что наши таблички изъяты именно оттуда. В последнем я, разумеется, могу и ошибиться, но надпись с упоминанием Всему Основания на обороте солнечного диска леди Плиммер наталкивает на определенные мысли, и если я все же права, у нас в руках цепочка улик, ведущая от разграбленного храма к самому гнусно-прославленному из подпольных торговцев антиквариатом в Ширландии, а от него – к Гленли и Кеффорд, и далее – к Томфри.