Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Смиловавшись, Корран позволил мне оставить сие недосказанным. Хватит с меня и того, что я, сидя в полицейском участке, держала в руках признание в любви, составленное Аароном Морнеттом. Составленное на языке, что некогда свел нас вместе, а после послужил ему отмычкой, орудием интеллектуальной кражи непростительного масштаба. Чего доброго, он слагал эти вирши в то самое время, когда я обнаружила состряпанную им фальшивку!

Тут мне отчаянно захотелось высказать ему все, что я на сей счет думаю. Но прежде его следовало разыскать.

– Нет ли у вас соображений, где он сейчас может быть? – спросил Корран.

Отчего мог исчезнуть – да, а вот куда … нет, никаких. Имеющиеся у меня следы не из тех, по которым стоит двигаться дальше самой, если только я не намерена вламываться в фальчестерский особняк миссис Кеффорд. Нет уж, теперь-то я стала умнее и понимаю: плохая это идея.

Однако передо мной сидел полицейский констебль. Кому, как не полицейским, идти по следу преступников?

– Возможно, в этом замешан некто по имени Джозеф Дорак, – сказала я, – контрабандист и подпольный торговец антиквариатом, включая сюда предметы драконианской старины. У меня есть основания полагать, что мистер Морнетт неким образом связан с ним, а в последнее время между ними могла выйти размолвка.

К примеру, из-за того, что Аарон не уничтожил настоящей концовки эпоса.

Констебль Корран старательно записал все это в блокнот.

– Благодарю. Но нет ли у вас еще каких-либо сведений? Что вы имели в виду под «неким образом связан»?

Пришлось призадуматься. Дорак был упомянут первым, так как в похвальбе Гленли имелась изрядная доля истины: рассказав обо всем мне известном, я предъявлю обвинения нескольким весьма высокопоставленным особам. Да, гранмамá тоже особа не из последних, но рядом ее сейчас нет, а остальные из нас до полноценных драконов еще не доросли.

Но, несмотря на это, в случае надобности они мне помогут. И, кроме того, по-моему, без этого безрассудства не обойтись никак. По-моему, речь идет о вопросах столь важных, что отступать я не вправе.

Поэтому я и выложила констеблю все. Ушло на это целых полдня, писать ему пришлось столько, что кисть онемела, и, кажется, кое-что из рассказа привело его в немалое недоумение, так как он не из тех, кто сразу поймет, зачем злоумышленникам утруждаться подделкой древнего документа и отчего сей факт возмущает меня до глубины души. Пришлось упирать на потенциальные политические последствия, и это (поскольку, на мой взгляд, вся фальчестерская полиция усердно готовится к конгрессу и сопутствующим ему волнениям) показалось ему вполне осмысленным.

Знать, что отныне и Гленли, и миссис Кеффорд, и Дораком займется кто-то еще… честное слово, просто камень с души! Ведь, откровенно признаться, что я сама тут могу? Затаиться близ фальчестерского особняка Гленли либо миссис Кеффорд и таскаться за ними хвостом, куда бы они ни отправились, в надежде, что они приведут меня к Аарону? Происшествие в Чизтоне самым наглядным образом показало: сыщик из меня никакой. А из Кудшайна – тем более: его разве что слепой не заметит. С тех пор, как мы прибыли в Фальчестер, он даже из нашего дома почти никуда, кроме того самого приема, не выходил: стоит ему хоть нос за порог высунуть, вокруг мигом собираются толпы зевак.

«Камень с души»… минуты не прошло, как я эти слова написала, и в тот момент, действительно, так и думала, а вот сейчас уже сомневаюсь. Чувства словно волнами накатывают: только что думалось, будто сбыла я хлопоты с рук, и слава богу, а теперь кажется, что все идет вкривь и вкось, и я непременно должна вмешаться в дело сама. Предположим, я напустила полицейских на Дорака, но этот тип уже сколько лет ходит в известных контрабандистах, однако упрятать его за решетку еще никому не удалось – слишком хитро, слишком ловко прячет он контрабанду. И Гленли с миссис Кеффорд – тоже добыча нелегкая.

Не стоило, ох, не стоило мне браться за перевод стихов Аарона… Читать их и в лучшие дни было бы неловко, а сейчас я только еще сильнее волнуюсь из-за того, что могло с ним случиться.

Я, Одри Изабелла Махира Адиарату Кэмхерст, языковед, проживающая в № 3, Клэртон-сквер, Фальчестер, NOC 681, имею показать следующее.

Утром 4 акиниса я была вызвана в центральный окружной полицейский участок Нового Запада по поводу обвинения в том, что незаконно проникла в гостиницу «Селрайт-отель», где учинила разгром в номере, нанятом мистером Аароном Морнеттом. После этого я сообщила констеблю о событиях, в коих полагаю замешанными миссис Кеффорд и некоторых прочих особ, что заняло большую часть дня. Едва покончив с этим, я отправилась в контору издательства Кэрригдона и Руджа, дабы предотвратить публикацию работы, над коей трудилась почти целый год, но теперь считаю частично сфальсифицированной. Там я оставалась до самого окончания присутственного времени, а по закрытии конторы вернулась домой, на Клэртон-сквер.

Приблизительно в половине девятого того же вечера мне телефонировали с настоятельной просьбой явиться на Кресси-стрит, в городской морг, для опознания мертвого тела, обнаруженного на отмели близ берега Туизла. Мой друг Кудшайн, приезжий драконианский ученый, настоял на том, чтобы сопровождать меня – во-первых, из опасений на предмет моей безопасности, вызванных безвестным исчезновением мистера Морнетта, а во-вторых, оттого, что оба мы тут же подумали, не пропавшего ли мистера Морнетта нам предстоит опознать. Для поездки в морг мы вызвали частный кэб, однако на место прибыли лишь около половины десятого, поскольку найти кэбмена, согласного везти пассажира-драконианина, оказалось делом нелегким.

У входа в морг меня ожидал констебль Корран. Поскольку мертвых тел мне никогда прежде видеть не доводилось, он счел нужным предостеречь меня.