Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Сегодня утром, когда в дом к нам явился констебль и пригласил меня проследовать с ним в полицейский участок, я подумала, что речь опять пойдет о табличках – к примеру, что Кору поймали, или Гленли выдвинул против меня обвинения.

Но констебль Корран молчал, как рыба, пока не усадил меня перед столом в одном из тесных, обшарпанных кабинетиков, где полицейские проводят дознания – оттого-то все загодя заготовленные мною ответы и оказались некстати.

– Что вы имеете показать относительно собственного местопребывания в течение прошедшей ночи? – спросил он.

– Собственного ме… что? – переспросила я, совершенно сбитая с толку. – С вечера я была дома, на Клэртон-сквер. А в чем, собственно, дело?

– Может ли кто-либо подтвердить, что пребывали вы именно там?

На сердце сделалось неспокойно.

– Да, многие. И наш гость Кудшайн, и слуги. Я рано отправилась спать. О недавнем взрыве в запасниках Томфри вам, несомненно, известно? – спросила я, указав на собственное лицо и в кои-то веки пожалев о его темном цвете (на светлой коже ожоги намного заметнее). – Во время пожара я находилась в здании и после этого еще не совсем оправилась. Но в чем все-таки дело?

Констебль (по-моему, просто для вида) заглянул в свои записи.

– В минувшем мессисе вы совершили проникновение со взломом в номер «Селрайт-отеля», так?

Тут колесо моих мыслей наконец-то, пусть не без труда, покинуло накатанную колею. «Селрайт». Аарон Морнетт… Сердце в груди встрепенулось, забилось много быстрее.

– Не могу отрицать. Но при чем здесь?.. С тех пор не один месяц прошел.

В искусстве сохранения непроницаемого выражения на лице констебль превосходил меня на целую голову.

– Управляющий «Селрайт-отеля», мистер Грэнс, – сказал он, равнодушно взглянув мне в глаза, – обвиняет вас в том, что минувшей ночью вы незаконно проникли в отель снова.

– Снова?..

Потрясение, замешательство и возмущение, словно бы сговорившись между собой, на время лишили меня дара речи.

– Как будто я хоть порог этого отеля переступить могу, оставшись неузнанной! Не говоря уж о том, что когда-либо видеться с мистером Аароном Морнеттом снова я отнюдь не намерена.

– А не вы ли ранее в тот же день оставили для него сообщение? От имени…

Вот на сей раз я вполне поверила: да, без помощи записей ему не обойтись!

– От имени Белилуштар.

Лишь чудом сумела я удержаться от вопроса, как они догадались, что телефонный звонок – от меня.

– Да, сообщение оставила я, только подумала, что его не передадут по адресу, назовись я собственным именем. Дело в следующем: видеться с мистером Морнеттом я более не желаю, но, по-моему, он располагает нужными мне сведениями. За этим я ему и телефонировала… только ответного звонка все еще не дождалась.

Констебль Корран умолк, устремив на меня изучающий взгляд. Невольно сглотнув, я изо всех сил постаралась не выглядеть подозрительно… однако ж, когда на тебя вот так смотрят, любые манеры на свете начинают казаться подозрительными, включая старания выглядеть ни в чем не виноватой.

– И, вполне вероятно, уже не дождетесь, – сказал он. – Мистер Аарон Морнетт пропал без вести.

Эти три слова поразили меня, точно удар в живот.

– Без вести? – почти беззвучно пролепетала я.

Что бы констебль Корран ни прочел в моем взгляде – должно быть, он мне поверил, так как слегка расслабился и сделался чуть больше похожим на человека, а не на каменную стену.

– Ночью его номер был перерыт сверху донизу, а еще в комнате обнаружены следы борьбы. Мистер Грэнс, вспомнив о прежнем инциденте, обвинил в этом вас, но мне, признаюсь, трудно поверить, будто вы, даже не пострадав при пожаре, сумели бы одолеть мистера Морнетта силой.

Несмотря на полный сумбур в голове, я вовремя сообразила: рассказывать о том, что старые подруги папá, суфражистки, обучили меня дзю-дзюцу, сейчас не время . К тому же, эта мысль немедля уступила место целой лавине других: «Номер разгромлен. Аарон исчез…»

Я полагала, будто сумела остаться внешне невозмутимой, услышав от Гленли, что настоящая концовка эпоса уничтожена, но, может статься, ошиблась, а значит…

Значит, что бы там ни произошло, несчастье вполне может оказаться на моей совести.

Но, разумеется, Коррану об этом знать было неоткуда.

– Тогда зачем же вы меня сюда вызвали? – с дрожью в голосе спросила я.

– А вот зачем, – вынув из папки лист бумаги, Корран придвинул его ко мне.

На миг мне почудилось, что передо мною то самое недостающее окончание эпоса. Но нет: текст, пусть и написанный на древнедраконианском, рукой Аарона, для этого был слишком короток.

– Мне дали понять, что вы разбираетесь в подобных вещах, – сказал Корран. – Можете ли вы прочесть, о чем здесь говорится?

Глаза отказывались сосредоточиться на странице, но… суньте мне под нос любой текст, и я чисто рефлекторно попытаюсь его прочесть.

– Определенно, древнедраконианский, – заговорила я. – И, по-моему, стихи – возможно, копия, сделанная с глиняной таблички.

Выведенные карандашом знаки были обычным текстом: передать специфические особенности, свойственные письменам на глине, писавший даже не пытался, однако для перевода этого вполне достаточно.

А еще, будь все это копией с таблички… те, кто разгромил его номер, наверняка прихватили с собой все глиняное с драконианскими письменами, что только сумели найти – на случай, если это и есть недостающее окончание.

– Это не всё, – сказал Корран, извлекая из папки еще с полдюжины листов бумаги, украшенных поверху печатным вензелем и адресом «Селрайт-отеля».

Прочие тексты оказались короче – очевидно, неполными, и не совсем такими же, как первый. Стоило мне понять, в чем причина… казалось, в лицо снова дохнуло жаром пламени, охватившего запасники Томфри.

– Мисс Кэмхерст?

– Это не копия, – откликнулась я, сконфуженно втянув голову в плечи. – Это… полагаю, он пытался сложить собственные стихи. И… – тут я запнулась, однако честность вынудила закончить: – И обращены они ко мне.

Корран изумленно приподнял брови.

Я указала ему на первую строку.

– Здесь сказано: «Крыла, объемлющие небо дня, крыла, объемлющие небо ночи», а это – один из эпитетов Белилуштар, той самой древней царицы, чьим именем я назвалась, оставляя сообщение для мистера Морнетта. Этим именем он называл меня около пяти лет тому назад, в знак… привязанности.

– То есть, вы состояли в близких отношениях.

– Да, пока не расстались, – ответила я, укрывшись щитом язвительности, достойной самой гранмамá. – Как следует из недавних событий, мистер Морнетт до сих пор питает ко мне некие чувства, которых я со своей стороны вовсе не разделяю. Очевидно, всем этим он имел в виду…