Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Не Морнетт, нет. Да и не Гленли, если подумать.

– Дядюшка клялся, будто не виноват, – съежившись, опустив голову, сказала Кора. – Очень злился, узнав, что я едва не пострадала, а когда я напомнила, что все это из-за него, ответил: нет, и я… я ему верю. Но это неважно, – с неожиданной яростью добавила она. – Все равно он с виновными был заодно ! И если не сам приказ отдал, то невиновным от этого еще не становится!

Да, судя по всему, что я знаю о Гленли, на правду вполне похоже. Беспорядков у летного поля он явно не ждал, и взрыва в музейных запасниках не ожидал тоже. Он – просто из тех идиотов, что полагают, будто, якшаясь с драконами шакалами, сумеют в крови не измазаться.

– Значит, это, по всей вероятности, миссис Кеффорд, – сказала я. – Цинизма ей вполне хватит. Но… выходит, супруга спикера от оппозиции наняла известного террориста для взрыва всемирно известного общественного учреждения!

– Если только нам удастся это доказать, – заметил Кудшайн, но тут же встревоженно затрепетал крыльями. – Перевод! – ахнул он. – Рукопись уже в типографии! Публикацию нужно предотвратить!

Наверное, в сравнении с взрывом это может показаться мелочью, но ведь, в конечном-то счете, разве не эпос побудил их пойти на подобные хлопоты? Подделать концовку, нанять переводчика, все держать в строгом секрете, дабы свести к минимуму риск, что кто-либо обнаружит подлог (теперь-то я уверена: именно по этой причине Гленли и требовал от нас молчания), а после уничтожить оригинал – опять-таки, с тем, чтобы посторонним оказалось трудней заметить какие-либо неувязки. Однако таблички уничтожены не окончательно (по словам Коры, Алан сказал, что их уберегло перевернутое блюдо для жертвоприношений!), а покушение в конечном счете помогло нам обнаружить то самое, что от нас всеми силами старались скрыть. Оставь они таблички в покое – и мы никогда не узнали бы правды.

Вот только не вижу, как нам помешать публикации… разве что тайно проникнуть в типографию и выкрасть оттуда рукопись: ведь договор у издателей заключен не с нами, а с Гленли. Однако, размышляя над этим, я осознала кое-что еще.

– Таблички, – сказала я, собирая их со стола, точно воровка, пытающаяся спрятать улики (тем более, в определенном смысле, так оно и было). – Узнав, что таблички найдены на пожарище и спасены, они примутся их искать.

Превосходный образчик туманных умозаключений, однако Кудшайн понял меня с полуслова, и Кора, пусть не сразу, но тоже обо всем догадалась.

– Мистер Престон сказал: доктор Кейвелл отослал их сюда, так как знал, что ты пытаешься доказать незаконность их происхождения, но он – то есть, доктор Кейвелл – скажет дядюшке… – тут она запнулась на полуслове, и лицо ее исказилось в гримасе такой ярости, какой я никогда прежде за нею не замечала, – скажет лорду Гленли , будто отправил их к тебе, поскольку ты знакома с ними лучше любого другого и лучше любого другого сумеешь собрать их заново. Чему дя… лорд Гленли ни на миг не поверит, но, когда я сказала об этом мистеру Престону, он только рассмеялся и ответил, что ради пользы дела доктор Кейвелл не против изобразить неумелую ложь.

Благослови Господь Симеона с Аланом! И Кору, Господи, тоже благослови: когда мы должным образом упаковали все фрагменты ( разумеется , в хозяйстве Кэмхерстов материалы для упаковки археологических находок и биологических образцов всегда под рукой), она сказала:

– Я их куда-нибудь отвезу. Он уже знает о моем бегстве, но разыскивать меня не станет. Не так уж я ему нужна.

Только тут я, наконец-то, сообразила, что Кора – у нас, в нашем фамильном особняке, и, судя по всему, провела здесь весь день.

– У них вышла… э-э… размолвка? – пояснил Кудшайн, запнувшись в поисках подходящего ширландского выражения.

– Мы друг на друга накричали, – снова заметно напрягшись, сказала Кора. – Вернее, кричала все больше я, а он пытался объясниться, но, когда его объяснения мне не понравились, тоже заорал на меня, и я ушла. Домой не поехала. Бродила по Фальчестеру, пока не вспомнила, что знаю, где живут твои родные, так как читала все твои письма к ним. А, вспомнив, пришла сюда, и Кудшайн велел домоправительнице меня впустить.

(Узнаю, узнаю миссис Фарвин! Вот в этом она вся. Принимая в гостях драконианина, не моргнула глазом, хотя дракониан даже на ширландской земле – не то, что под ее кровом – прежде никогда не бывало, но появись на пороге незнакомая девушка, и миссис Фарвин вмиг превратится в сторожевого дракона.)

– Оставайся у нас, сколько захочешь. Или другое жилье подыщи, если так больше нравится. Но если возьмешь таблички с собой, твой дядюшка наверняка начнет тебя разыскивать, – сказала я (делать вид, будто судьба племянницы заботит лорда Гленли больше судьбы табличек, смысла уж точно не было). – Сможешь найти место, где ему не придет в голову тебя искать?

Кора закусила губу так, что ответ ее был ясен без слов. Я уже собралась предложить ей денег на номер в гостинице, но тут в голову мне пришла идея получше.

– Картеры, – сказала я. – Помнишь их адрес?

– Конечно, – подтвердила Кора.

– Так вот, Юджин Картер – просто душа-человек, а Имоджин, вероятно, вообще твоего появления не заметит. Я тебе письмо для них напишу. Отсюда даже трамвай в сторону Флиндерс ходит… только на ближайшей станции, на Гэлуорси-стрит, не садись: вдруг Гленли придет в голову навести справки там? – заговорила я, машинально хлопая по карманам, хотя искать кошелек в карманах домашнего халата – дело безнадежное. – А лучше подожди минутку, я тебе денег на таксомотор поищу.

Так Кора и отправилась к Картерам, а мы с Кудшайном принялись думать, как доказать связь между Гленли, миссис Кеффорд, Аароном Морнеттом, Дораком и Захарией Холлмэном. Кое-какие улики у нас имеются, но, отправляясь в полицию, нужно располагать чем-либо посущественнее.

Отправитель: Кудшайн

Получатель: Обитель Крыльев

2 акиниса

Под сиянием солнца, на незыблемо твердой земле, приветствую вас, в Обители Крыльев старейшие!

Клятвой хранить тайну, данной перед началом работы в Ширландии, я себя более связанным не считаю. Нами получены сведения, со всей очевидностью подтверждающие: взявший с меня эту клятву с самого начала действовал из дурных побуждений, а большая часть им сказанного – ложь, направленная на причинение вреда всему моему народу. Он замышлял сделать меня и Одри Кэмхерст слепыми орудиями в своих махинациях – вернее, в их махинациях, так как действовал он не один. Зная все это, я полагаю не только позволительным, но и необходимым сообщить обо всем узнанном вам и предупредить вас о тех, кто строит против нас козни.

Помните: большую часть прилагаемого донесения читать тяжело. Не принимайтесь за чтение в ожидании подтверждения всех наших взглядов на прошлое. Эти семь месяцев были для меня сущим землетрясением, ибо образ наших праматерей под ногами преображался едва ли не каждый день. Часть новостей моих хороша. Часть – нет. Большей же частью они не хороши и не плохи, но просто лежат за пределами нашей памяти и в определенном смысле чужды нашей сегодняшней жизни не менее, чем новейшие технологии, коими может похвастать современное человечество.