Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Люди из пожарной команды осмотрели нас, и к тому времени, как я освободилась, Аарон успел скрыться. Однако табличка, которую я сунула ему в руки, оказалась у меня.

А ведь ему ничто не мешало прихватить ее с собой. Чем угодно ручаюсь: Гленли и миссис Кеффорд были бы рады довести начатое до конца, но Аарон оставил табличку при мне.

Думаю, закончив это письмо, я наконец-то сумею уснуть. Такое чувство, будто кто-то начисто выжег меня изнутри, оставив только обугленную оболочку. Завтра мне, может быть, удастся свыкнуться и смириться с тем, что эпос утрачен, а если реликвий более не существует, то и до контрабанды никому дела нет, но сегодня я просто… опустошена.

И все же я думаю, что – может статься – в первый раз за всю жизнь поступила именно так, как поступила бы на моем месте гранмамá.

Твоя любящая внучка

Одри.

О Бескрайнее Жерло, прими эту жертву и удовольствуйся ею. Пусть глад твой не разрушит более ничего.

А ты, о Всему Основание, прими Одри в охранительные свои объятия. Она – сестра моя, хоть и не во скорлупе, и дорога мне не меньше Теслит, так упаси же ее от нового зла.

А ты, о Порождающее Ветер, останови, придержи свою длань. Новых перемен мне не вынести.

А ты, о Озаряющее Мир, ты, о вечное солнце, озари путь мой, помоги миновать сию ночь, темнейшую из ночей!

Сегодня мистер Алан Престон доставил на Клэртон-сквер несколько ящиков с фрагментами наших табличек. Доктор Коуэлл, не позволив пожарным расчищать того, что осталось от запасников, поручил мистеру Престону, археологу, извлечь все из-под обломков систематически, по порядку. По словам мистера Престона, таблички пострадали бы намного сильнее, если бы бронзовое блюдо для жертвоприношений, перевернувшись вверх дном, не накрыло их и не уберегло от падающих обломков кровли и водяных струй из пожарных брандспойтов.

Благодаря его кропотливой работе, а еще Одри, снявшей копии со всех копий (то есть, сделавшей дубликаты рисунков с изображениями внешнего вида табличек) мне пока что удалось опознать вот что:

Табличка I, «Сказ о Сотворении» – четыре фрагмента;

Табличка II, «Сказ о Родословиях» – девять фрагментов;

Табличка III, «Сказ о Сновидении» – три фрагмента;

Табличка IV, «Сказ о Рождении на Свет» – четыре фрагмента;

Табличка V, «Сказ о Взрослении» – два фрагмента;

Табличка VI, «Сказ о Приходе Тьмы» – четыре фрагмента;

Табличка VII, «Сказ о Самшин» – пять фрагментов;

Табличка VIII, «Сказ о Нахри» – четыре фрагмента;

Табличка IX, «Сказ об Ималькит» – два фрагмента;

Табличка X, «Сказ об Эктабре» – три фрагмента;

Табличка XI, «Сказ о Возвращении» – два фрагмента;

Табличка XII, «Сказ о Червях» – четыре фрагмента;

Табличка XIII, «Сказ о Войне» – три фрагмента;

Табличка XIV, «Сказ о Жертвоприношении» – угол отбит, но в остальном цела, так как была вынесена из огня Одри и Аароном Морнеттом.

Плюс целая коробка, доверху полная мелких фрагментов: их опознание затянется намного дольше. Мистер Престон сказал, что заново сложить воедино можно все, что угодно, хватило бы только времени и терпения, но этим он просто пытался меня ободрить, и притом ошибся. Есть на свете такое, чего заново воедино не сложишь.

Я могла бы погиб

Дядюшка говорит, будто не зн

Много я собрала мозаичных картинок-головоломок, но с трехмерными в жизни еще не сталкивалась. Могу лишь предполагать, что собирать все это придется невероятно долго, а что с золотом этим делать, просто ума не приложу.

Снова и снова думаю: не попытайся они замести следы, мы никогда не узнали бы правды!

Смех, да и только… Возможно, когда-нибудь я над этим и посмеюсь, но не сейчас. Эта компания уже натворила немало бед, и если их не удастся остановить, натворит еще больше.

Однако теперь наши шансы им помешать куда лучше.

Все мы сейчас дома, на Клэртон-сквер. Вначале я и не знала, что Кора тоже у нас: после пожара меня привез домой Симеон, а там я, едва успев составить письмо к гранмамá, уснула мертвым сном и проспала почти до полудня (хотя спалось мне, надышавшейся дымом и формалиновыми парами, не очень-то сладко), а когда пробудилась, Кора уже трудилась вовсю. Оказывается, Алан извлек фрагменты табличек из-под обломков и привез к нам, а Кора немедля уселась их разбирать. Ни больше ни меньше, как обеденный стол ими заняла, но, по крайней мере, для начала накрыла его простыней – не в пример папá, как-то раз оставившему на столе огромного кальмара.

Даже смотреть на все это не хочется. Да, я безмерно благодарна Коре, взявшей сей труд на себя – ведь кто-то должен этим заняться, а ей эти таблички знакомы не хуже, чем любому из нас… но знаю: увижу, что натворили эти ублюдки – сердце кровью обольется.

И в то же время я не могу не смотреть.

Когда Кудшайн, явившись ко мне в спальню (какой пассаж! какой скандал! создание мужеска полу в моем будуаре!), рассказал, что случилось, пока я спала, я мрачно, убито ответила:

– Теперь это уже неважно. А может, и с самого начала никакой важности не имело. В таком состоянии Томфри табличек уж точно в экспозицию не возьмет, а значит, Пинфеллу все равно, контрабандные они или нет, а это значит, что…

Закончить фразы я не смогла, однако Кудшайн откликнулся:

– Рано ли, поздно, а взглянуть на них мы должны. И я бы предпочел, чтоб ты была рядом.

Нет, он говорил все это не просто в угоду моим чувствам, как взрослый, притворяющийся, будто боится темноты, и уговаривающий ребенка помочь ему набраться храбрости. Кудшайна случившееся ранило много больнее, чем меня, и отказать ему в утешении я не могла. Поднявшись, я обняла его (оставаясь при том в ночной рубашке – хорошо, что наши слуги к возмутительному поведению давно привычны), надела халат и вместе с ним отправилась вниз, в столовую.

Казалось, мы очутились в морге, перед телами убитых, выложенными в ряд. Кудшайн, склонив над табличками голову, забормотал молитву, отчего они сделались еще больше похожи на мертвых. Кора взирала на него, точно завороженная, но терпеливо дождалась, пока Кудшайн не закончит, и лишь после этого раскрыла рот.

Со временем ее рассказ о распознанных фрагментах станет очень и очень важным, но в эту минуту я, до глубины души потрясенная, почти не слушая, придвинулась ближе к столу и уставилась на таблички, как… ну да, именно как на покойных, вот только я не священник и ни одной молитвы припомнить не смогла, хотя перевела их великое множество.

И тут я заметила кое-что странное.

Стоило мне взять в руки осколок таблички, Кора оборвала рассказ на полуслове.