Виктор Кораблев - Королевства изгоев

Ред прямо на берегу представил, будто его руку обволакивает перчатка, очень толстая, а около кончика большого пальца — точка. Ред тужился и щурился, вернул образ Далилы, почувствовал пустоту, будто ветер выдул все мысли из головы. Опустил палец к песку пляжа. Песчинки задвигались.

Они подпрыгивали и ползли к кончику пальца парня, будто подчиняясь слабым дуновениям ветерка. Воодушевление и азарт. Это магия, он творил колдовство. Осознанно, сам. Редрик понял, что впервые гордится собой. А песчинки, поднятые порывом желания и эмоций парня, заплясали в воздухе, пытаясь вытолкнуть друг друга из местечка в той самой воображаемой точке.

Редрик все усиливал и усиливал концентрацию, пока в воздухе не затанцевала горсть песка. Всплеск. Ред отвлекся, песчинки прыснули во все стороны попав парню в глаза. Благо, рядом было море, он смог их промыть. Правда, споткнулся о гору ракушек. Завалы Странника снова загадили весь берег. Красноглазый, но довольный собой он вернулся в кампус.

Вскоре, после некоторой практики, Ред решился поэкспериментировать с дастографической пылью — порохом. Южнее земель короны располагалось княжество, половину территории которого занимала дельта самой полноводной реки империи, со столицей в крупном портовом городе — Порто Аб’Дудак. Там располагалась база Консорциума Углежогов. Практически весь порох производился на мощностях этого княжества.

Подводные выходы кристалла, уголь, сахар и другие необходимые для пороха компоненты имелись тут же в наличии. Крупные грузы пороха доставляли как по морю, так и по суше. Правда, в свободной продаже пороха не наблюдалось. Умельцы смогли и из него сделать наркотик, смешав с известью, куриным пометом. Дурь так и называли — петушиным дерьмом, либо просто дерьмом. Торчков, которые втирали пороховую смесь себе в десны прозвали чернозубами — наркотик въедался в эмаль.

Благо, Ред жил на торговом посту, что дало ему возможность раздобыть пороху, много пороху. Первые пробы оказались неудачными. Ред отсыпал пороха в миску и, сконцентрировавшись на точке, сунул туда палец. Хорошо, что рука, закаленная в драконьем пламени, смогла выдержать взрыв, а вот миска — нет. Ред взял железную посудину. Кристалл реагировал на магию, становясь катализатором термической реакции, порох нагревался и горел, налипал и вжигался в поверхности.

В справочнике были описаны методы с использованием щупов, жгутиков, форм-плоскостей, высветления. С помощью последней методики и создавались даст-карточки. Но парень понятия не имел, что за этим всем кроется. Ред попытался обволочь палец в порох, как Кэссиди, но добился лишь того, что крайняя фаланга и ноготь на указательном пальце покрылись несмываемым черным налетом. Совсем как у торчков-чернозубов.

К парню вдруг пришло понимание, если Кэссиди может по щелчку пальца открывать и держать множество порталов, а капитан де Мур еле держит и долго открывает один, насколько тот сильный колдун. На его техники пока рано равняться.

По примеру прованта Ред взял перечницу. Потихоньку высыпая порошок, парень ловил его крохотной и слабой точкой концентрации, водя ею над поверхностью бумаги. Получилось. Прерывистые и грубые, но линии — выжженные им линии на бумаге, что не стирались.

Редрик продолжил тренировки, через время у него уже получалось писать точкой концентрации, словно кончиком карандаша, двигая пальцем. Затем у парня вышло слегка двигать точку, что через несколько месяцев позволило уже прилично имитировать книжный шрифт. Правда, до той скорости, с которой записывала текст капитан, ему было далеко.

Она явно использовала более продвинутую технику, это и понятно. Но писать получалось уже быстрее, чем от руки, а под диктовку еще быстрее, но наибольшей скорости парень добился в копировании текста на просвет — готовые линии не требовали задумываться о направлении движения точки. Копировать — всегда легче.

Левой рукой парень писать никогда не мог, зато дастографическое письмо давалось с той же простотой, что и правой, хотя в шрифте были некоторые отличия, он получался слегка под наклоном и более округлым, как бы Ред ни старался выровнять его. Вскоре парень бросил попытки. Вполне читаемо — сойдет.

Гизмо уехал в Вольноград, готовиться к Лабиринту. Скоро наступит и очередь Редрика покинуть хоть и казенный, но отчий дом. Казалось, что пара лет в кампусе пролетела быстрей, чем пара дней в столице. Город всегда полон событиями. Наступали последние дни размеренной жизни.

Валенсия уже загодя начинала хлопотать, проверяя, все ли влезает в сумки парня и можно ли запихнуть еще какую, несомненно важную, вещь: лишнюю рубашку, лишнюю пару брюк, даже подушку. Маленькая женщина, хоть ничего и не говорила, но волновалась по-своему.

Лоуренс был задумчив, Ред постоянно замечал его за маленькой книжкой в кожаном переплете, в которую тот что-то строчил. Видимо, пытался рассчитать убытки, что понесет. Старый скряга. Уже почти пятьдесят, а отличается от тебя лишь сединой в волосах. Даже борода растет одинаково.

Учебники, трутница, блок сигарет, наборы для письма обычного и дастографического, напильник. Ред, тренируясь, скопировал пороховым прожигом гномью балладу и свое исследование. Самое главное — альбом с даст-карточками. Спасибо, Странник. Верные «гремящие» сапоги. Черный дорожный пыльник.

Бетон глаз встретился с бетоном дороги. Вот и все…

— Эй, с днем рождения, — лавочник метнул сыну флягу.

Та самая, которую Ред нашел, когда искал живицу для барона Сайдера. Красивый узор. Перекрещенные меч и молния перед круглым щитом, все в обрамлении пламени. Серебро. Внутри — «Гномья особая».

— Вот же, а я опять без подарка, — повинился Редрик, кладя флягу в нагрудный карман.

— Пришлешь табель семестровый с проходным результатом — самый лучший подарок, — отмахнулся Лоуренс.

— Ладно, но все не отпускает мысль… Как вы тут без меня?

Рядом с Лоуренсом стояла Валенсия. Она растирала ладони, будто те затерпли. Скрип кожи. Руки шахтера не исправят никакие дамские кремы. Ред все отказывался стричься. Снова выгоревшие за лето волосы гривой лежали на спине. Подле выстроились гремлины-послушники. Редрик так и не научился их различать.

— Я списался с Пастырем, теперь наш кампус — что-то вроде места паломничества, — ответил Лоуренс.

Его перебил послушник:

— Пристанище мудрецов. Дом последних кемадо и ардиендо.

— Что ты воду льешь — не последних, — заехал говорящему другой послушник.

— Спокойно, бугрята, — погрозил им черным пальцем Ред.

— Да, ардиендо, — хором ответили гремлины.

— Так вот, Пастырь сюда зашлет этого молодого, как его… Пабло. А с ним новый комплект послушников. Ротация кадров, так сказать.