Ирина Фуллер - Лебединая башня

– Если хочешь знать, если бы ты не затеяла этот разговор, я бы отказался. Но теперь соглашусь просто из принципа.

С этими словами он открыл дверь и вышел в коридор. Раздался глухой удар – видимо, Буря кинула что-то в стену.

– Истеричка, – бросил Пилигрим на прощание и захлопнул дверь.

В его руках был газовый фонарь, поэтому он сразу увидел Омарейл.

– Тебе чего? – буркнул он.

– Не могу найти свою комнату, – сдавленно ответила она.

Он жестом велел ей следовать за ним. К удивлению Омарейл, ее спальня оказалась не на той же стороне, что и комната Даррита и Мая, а на противоположной. Она не помнила, как пересекала узкий коридор, когда шла к ним, но это объясняло, почему она никак не могла найти свою дверь.

Уже войдя к себе, Омарейл повернулась к Пилигриму. Его брови были нахмурены, в глазах светился недобрый огонек.

– Я хочу, чтобы вы знали… у меня большие неприятности. И мне очень нужна помощь.

– Я понял это, когда увидел заявление на розыск Мираж Селладор.

Ее губы сложились в удивленное «о».

– Где вы его видели? – поинтересовалась Омарейл.

– Неважно. Ложись уже спать. Я сегодня не настроен на светские беседы.

– Понимаю. Скажите, в какой день недели вы уделяете время этому занятию? Я внесу дату в свой дневник.

Он фыркнул и вышел в коридор.

– Вы поможете мне? – отчаянно спросила Омарейл, обращаясь к его спине.

Пилигрим застыл на мгновение, а затем, так ничего и не ответив, захлопнул дверь.

Усталость, накопленная за день, сделала свое дело. Едва Омарейл прилегла на кровать, сон завладел ею.

При свете дня комната выглядела еще более убого. Заброшенность чувствовалась в каждом уголке, в каждом камне. К утру стало совсем холодно, и Омарейл отчаянно куталась в свою меховую накидку. Спалось плохо, и, проснувшись, она чувствовала себя разбитой. Еще ей ужасно хотелось помыться. Отсутствие сменной одежды раздражало ее, от рубашки и жакета пахло потом, а от мыслей о купании кожа начинала зудеть. Ей следовало позаботиться об этом заранее, теперь же оставалось только надеяться, что на их пути к Мраморному человеку попадется магазин и хорошая гостиница.

Она убрала грязные волосы в крепкую косу. Это должно было придать ее прическе хотя бы более или менее аккуратный вид. Поправив одежду и накинув плащ, она вышла в коридор. Сквозь отверстия в потолке сюда попадал свет, и теперь не нужны были дополнительные осветительные приборы. Постучав в комнату Даррита и Мая, она не получила ответа. Приоткрыв дверь, она заглянула внутрь и увидела, что лежанки были пусты.

Бури в ее комнате тоже не оказалось, и Омарейл отправилась бродить по дворцу в поисках своей компании.

Ей пришлось довольно хорошо изучить дворец, прежде чем она, наконец, вышла в зал с камином. Место действительно обладало какой-то мистической аурой, и порой Омарейл казалось, что она могла вообразить, как в этих комнатах и залах жили люди. Она видела их старинные наряды и занятия. Представляла, как они ходили по этим петляющим коридорам, выглядывали в арочные окна, любовались лесными пейзажами.

Пилигрим, Даррит и Май снова сидели у камина, в котором на вертеле поджаривался кролик. Буря стояла у окна и задумчиво глядела вдаль.

Омарейл подошла ближе, и ей предложили завтрак, к которому, помимо мяса, была добавлена вареная фасоль.

– Это просто потрясающе.

Даррит чуть удивленно взглянул на принцессу. Он предполагал, что для нее всю жизнь готовили лучшие повара Ордора, и едва ли эта простая пища могла сравниться с их изысканными блюдами. Но увидев, с каким аппетитом завтракала Омарейл, он понял, что она говорила искренне.

Чуть подкрепившись, она обратила внимание на Даррита, ожидая каких-либо пояснений. Он посмотрел в сторону, и, проследив за его взглядом, Омарейл увидела два больших тюка.

– Что это? – спросила она, кивнув на свертки.

– Мои вещи, – ответил Пилигрим мрачно.

Она с надеждой взглянула на него.

– Вы идете с нами? – спросила Омарейл, с трудом сдерживая улыбку.

Так и не получив ответа от угрюмого мужчины, она продолжила завтрак, чувствуя себя почти счастливой.

– Где живет Мраморный человек? – спросила она, когда Май подал ей чашку сладкого чая.

Он пожал плечами и перевел взгляд на Пилигрима. Тот тоже уже наслаждался горячим напитком, и это, похоже, немного улучшило его настроение.

– За горой, – сказал он и мотнул головой, вероятно, указывая направление, в котором им предстояло идти.

– Как мы туда попадем? Только не говорите, что нам придется взбираться в гору!

Омарейл уже поняла, что, несмотря на регулярные занятия спортом, ходьба на длинные дистанции не была ее сильной стороной.

– Нет, мы доберемся до Эльмберта, он в двадцати километрах отсюда, а там возьмем повозку. Есть дорога, по которой можно и подняться, и спуститься с горы. Она, конечно, разбитая, но все лучше, чем добираться пешком. Там, на той стороне мы переночуем в ближайшей деревне. Есть достойный постоялый двор прямо на берегу озера. После, на той же повозке доедем до дома Эддариона, Мраморного человека. К вечеру завтрашнего дня, если все пойдет по плану, мы будем у него.

– Звучит неплохо, – улыбнулась Омарейл.

Все описанное выше давало ей основания надеяться на возможность принять ванну. Пилигрим криво усмехнулся, а затем нахмурился.

– Вот за это не люблю вас, эксплетов.

Он отвернулся.

– О, простите, Пилигрим, что случайно вытянула вас из болота самобичевания и досады. Хотите, погрущу, чтобы вернуть вас обратно.

– Да катись ты в бездну. Послала тьма тебя на мою голову.

– Принято говорить «послало солнце тебя на мою голову», – поправила его Омарейл.

– Какое «солнце», исчадие ночи!

Пилигрим встал, схватил тюки и пошел прочь.

– Жду вас у главного входа. Пошевеливайтесь.

Буря, постояв у окна еще немного, тоже вышла из зала. Омарейл посмотрела на Даррита.

– Какая удача, что он согласился, – сказала она.

– Удача, – кивнул он, самодовольно подняв брови.

Полуусмешка, что всегда была на его лице из-за шрама, превратилась в надменную ухмылку.

Омарейл покачала головой.

– Он согласился, потому что, как я поняла по словам Бури, у него слабость к геройству, любит помогать нуждающимся. А еще…

– …а еще он сделал это из желания досадить Буре, – кивнул Даррит.

Да, она была удивлена его осведомленности. Но самодовольное выражение лица мужчины вызывало только желание уличить в промахе. Впрочем, уже через мгновение Даррит заговорил совершенно серьезно, от былого самолюбования не осталось и следа:

– Я уже говорил вам, люди чувствуют диссонанс, если их собственные чувства слишком противоречат вашему посылу. Более того, Пилигрим знал о том, что вы можете воздействовать на него. Люди обычно не любят, когда ими манипулируют.