Соман Чайнани - Школа Добра и Зла. Принцесса или ведьма

Там что-то появилось.

Она ощупывала это пальцами, пытаясь понять, в чём дело, но тут на руку упали вязкие капли. Над ней поднялась волна, накрыв её тенью…

Софи влетела в окно комнаты 66, перемазанная грязью.

Эстер и Анадиль вскочили с постелей.

– Мы всё обыскали… ты где была…

Держа руку у лица, Софи проползла мимо них к последнему осколку зеркала, оставшемуся висеть на стене, и замерла.

На её подбородке появилась толстая чёрная бородавка.

Софи лихорадочно ткнула её пальцем, потом потянулась… а потом увидела в зеркале соседок, бледных как полотно.

– Симптомы , – ахнули они.

Мокрая, дрожащая Софи взбежала по лестнице на верхний этаж и заклинанием открыла замок кабинета. Леди Лессо выскочила из спальни в ночной рубашке и тут же подняла свой палец. Софи подняло над полом, она едва могла дышать.

Леди Лессо опустила руку и мягко поставила Софи на пол. Широко раскрыв глаза, она прошла к Софи и коснулась её дрожащих щёк длинными красными ногтями.

– Как раз вовремя для Вечера Талантов, – сказала она, поглаживая набухшую чёрную бородавку. – Всегдашников ждёт большой сюрприз .

Софи не знала, что и ответить.

– Иногда наши подручные знают нас лучше, чем мы сами, – восхищённо проговорила леди Лессо.

Софи покачала головой, не понимая.

Губы учительницы коснулись её уха.

– Он ждёт тебя.

Факелы в замке погасли, и осталась светить лишь луна; в её лучах по Синему лесу пробиралась одинокая тень. Закутанная в чёрный плащ из змеиной кожи, Софи шла между папоротников и дубов, не в силах сдержать дрожь. Добравшись до гигантского каменного колодца, она бросилась всем телом на булыжник и билась в него до тех пор, пока он не сдвинулся с места. Забравшись в ведро, она опустила себя вниз, на самое дно.

У гладкой, молочно-белой стены сидел Гримм, его щёки и крылья были перепачканы грязью. Стены вокруг него покрывала целая тысяча изображений одного и того же лица. Лица, нарисованного кроваво-красной помадой. Лица, которое она не могла разобрать в своих снах. Но здесь, под покровом ночи, она узнала имя своего немезиса.

И это был не Тедрос.

Тедрос и Агата летели над озером, истекая кровью.

– В кабинет профессора Доуви, – приказал Тедрос феям.

– В мою комнату, – сказала Агата феям, которые несли её.

– Но ты же ранена! – вздрогнул Тедрос.

– Если мы расскажем хоть кому-то, что произошло, всё станет ещё хуже, – настаивала Агата.

Они полетели в разные стороны.

– Подожди! – закричал Тедрос.

– Никому не говори! – донёсся до него голос Агаты, которую уносили в сторону розовых шпилей.

– Ты будешь на Вечере Талантов? – крикнул Тедрос, улетая в сторону синих шпилей.

Но Агата не ответила. Он и его феи уже были так далеко, что превратились в светящиеся точки.

Феи подняли её высоко в тёмное небо, и она посмотрела на серебристую башню, возвышавшуюся над озером. Её сердце сжалось от боли. Директор школы ведь предупреждал их. Он увидел, кто они такие на самом деле.

Она завернулась в окровавленную рубашку Тедроса, а феи поднимали её всё выше и выше под пронизывающим ветром. И, когда Агата заглянула в освещённые лампами окна, в которых тёмные силуэты готовились принимать приглашения на бал, угрызения совести и шок превратились в гнев.

Злодеями могут быть самые близкие люди.

Злодеи могут притворяться лучшими друзьями.

О да, она будет на Вечере Талантов.

Потому что профессор Садер прав.

Это не сказка о Софи и никогда ею не была.

Это сказка о ней.

– Значит, всё-таки никто не напал? – спросила профессор Анемон, потягивая горячий сидр.

Профессор Доуви стояла у окна своего кабинета и смотрела на башню Директора школы, окрашенную закатом в красный цвет.

– Профессор Эспада сказал, что мальчики ничего не нашли. А Тедрос полвечера напрасно разгуливал по территории. Может быть, в этом и состояла тактика Софи? Лишить наших лучших учеников сна?

– Девочки тоже ещё не ложились, – проговорила профессор Анемон, стряхивая капельки сидра с лебедя, вышитого на ночной рубашке из верблюжьей шерсти. – Будем надеяться, они будут достойно выглядеть на вечере.

– Чего он так боится? Что мы не должны там увидеть? – спросила профессор Доуви, глядя на башню. – Какой смысл нам готовить учеников для этих испытаний, если мы не можем быть рядом с ними?

– Потому что в Бескрайних лесах нас тоже не будет рядом, Кларисса.

Профессор Доуви отвернулась от окна.

– Вот почему он запрещает нам вмешиваться, – сказала профессор Анемон. – Неважно, как жестоки могут быть друг к другу дети: даже это не сможет подготовить их к тому, насколько жестоки бывают сказки.

Профессор Доуви немного помолчала.

– Иди, дорогая, – наконец ответила она.

Профессор Анемон выглянула в окно, увидела, что солнце почти зашло, и подпрыгнула от неожиданности.

– Господи! Я чуть не застряла у тебя на всю ночь! Спасибо за сидр. – Она поспешила к двери.

– Эмма.

Профессор Анемон обернулась.

– Она пугает меня, – сказала профессор Доуви. – Эта девочка.

– Твои ученики готовы, Кларисса.

Профессор Доуви вымучила улыбку и кивнула.

– Скоро мы услышим их победные крики, верно?

Эмма послала ей воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.

Профессор Доуви смотрела, как солнце исчезает за горизонтом. Едва небо окончательно потемнело, щёлкнул замок. Она быстро прошла к двери и потянула её, потом попыталась вскрыть заклинанием из волшебной палочки, из пальца… Но дверь была намертво запечатана магией, намного более сильной, чем у неё.

Она нервно скорчила гримасу, но потом расслабилась.

– С ними всё будет в порядке, – вздохнула она и ушла в спальню. – С ними никогда ничего не случается.

В восемь вечера накануне бала ученики прошли в Театр Сказок и увидели, что он уже полностью подготовлен к торжеству. Над обеими сторонами горели канделябры с десятью огромными свечами в форме лебедей: белыми – над местами для школы Добра и тёмно-синими – со стороны школы Зла. Между ними в воздухе висела стальная корона талантов, и семь её длинных, острых зубцов ярко блестели в свете пламени, ожидая победителя.

Первыми вошли девочки из школы Добра в разноцветных платьях; они нервно улыбались, готовясь к приглашениям принцев. Когда они прошли через западную дверь, размахивая флагами с белыми лебедями и транспарантами с надписью «КОМАНДА ДОБРА», стеклянные цветы опрыскали их ароматной водой, а хрустальные фрески ожили.