Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Значит, вы отрицаете эти слухи?

Кроткий промолчал.

— Можете ли вы поделиться с моими читателями какими-то тонкостями этого смертельного занятия?

— Не занимайтесь им.

— А правда то, что говорил мне генерал Коска? — Суорбрек шагнул ближе.

— По внешнему виду он не тянет на образец честности.

— Он говорил, что однажды вы были королем?

Брови Темпла полезли на лоб. Свит закашлялся. Шай рассмеялась, но, заметив, что Кроткий не возражает, стала серьезной.

— Он говорил, что вы были бойцом короля Севера, — продолжал Суорбрек. — Выиграли в его честь десять поединков в круге, потом он вас предал, но вам удалось уцелеть. В конце концов вы убили его и заняли трон.

Кроткий неторопливо вскарабкался в седло, хмуро глядя в ночь.

— Было время, когда люди надели на меня золотую цепь и преклонили колена. Тогда их это устраивало. В трудные времена люди любят подчиняться жестким вождям. В мирные времена они начинают полагать, что станут счастливее, поднявшись с колен.

— Вы их вините в этом?

— Я давно перестал винить людей. Люди — просто люди. — Кроткий повернулся к Темплу.

— Как по-твоему, мы можем доверять Коске?

— Даже наоборот, — ответил Темпл.

— Чувствовал, что так ты и скажешь. — Кроткий толкнул лошадь пятками, направляясь в темноту.

Суорбрек какое-то мгновение смотрел ему вслед, а потом послюнявил карандаш и принялся быстро писать.

Темпл поймал взгляд Шай, когда она садилась на коня.

— Надеюсь, вы их отыщете, — выдавил он. — В смысле, детей.

— Найдем. Надеюсь, и ты найдешь… не важно, что ты там ищешь.

— Мне кажется, я нашел, — прошептал он. — И снова потерял.

Она посидела молча, как бы размышляя — что же ответить, а потом причмокнула и заставила лошадь пойти шагом.

— Удачи! — крикнул Темпл ей в спину. — Береги себя среди дикарей!

Она оглянулась на форт, откуда доносились звуки нестройного пения, и приподняла бровь.

— И ты тоже.

В первый день они ехали через лес из деревьев, выше и больше, чем Шай когда-либо видела. Ветка над веткой, ветка над веткой… Вместе они закрывали солнце. Шай казалось, будто она угодила в гигантский склеп, мрачный и торжественный. Снежинки слетали в тишине, наметая у корней сугробы в фут глубиной. Ледяной наст резал ноги коням, поэтому приходилось петлять в поисках твердой земли. То здесь, то там собирался призрачный туман, клубился вокруг скал и людей, которые шли сквозь него, словно привидения, отбирал тепло их душ. И нельзя сказать, чтобы тепла хватало… Кричащая Скала всякий раз предостерегающе шипела, когда кто-нибудь говорил вслух, поэтому они продолжали путь в мучительной тишине, нарушаемой лишь хрустом снега, натужным дыханием лошадей, кашлем Савиана и негромким бормотанием Джубаира. По мнению Шай, он молился. Да, он был набожным ублюдком, этот здоровенный кантиец, и вряд ли кто-то смог бы доказать обратное. Но сделало ли из него показное благочестие безопасного человека, к которому не страшно повернуться спиной? Шай сомневалась. Насколько она успела понять, люди, хорошо разбирающиеся в религии, использовали ее для оправдания неблаговидных поступков, а не для совершения праведных.

Только когда сумерки поглотили остатки дневного света, Свит привел их к неглубокой пещере под скальным выступом и позволил отдохнуть. К тому времени и кони под седлом, и заводные кони измучились и дрожали, да и Шай чувствовала себя ненамного лучше. Все тело целиком болело, закостенело, занемело от холода, потертости и ссадины состязались между собой — которая докучает сильнее.

Разводить огонь запретили. Они поужинали холодным мясом и черствым хлебом, передавая по кругу бутылку. Закашлявшись, как обычно, Савиан сохранил каменное лицо, но Шай показалось, что он волнуется больше обычного. Сутулился и сжимал плащ у горла побелевшей рукой.

Один из наемников по имени Сакри, стириец с торчащей вперед челюстью, чей вид раздражал Шай тем, что радовался, когда другим плохо, усмехнулся и сказал:

— Да ты простыл, старикан. Может, тебе лучше вернуться?

— Заткнись, — заявила Шай с таким запалом, на какой только была способна, то есть с весьма небольшим.

— А что ты мне сделаешь? — Он откровенно глумился. — Стукнешь меня?

— Именно. — Злость чуть-чуть добавила горячности. — Гребаным топором. Поэтому заткнись.

На этот раз он в самом деле замолчал, но когда в небе взошла луна, Шай сообразила, что он просто прикидывает, как свести счеты, и решила для себя, что лучше не поворачиваться к Сакри спиной.

Сторожили лагерь попарно — один наемник и один из Братства. Следили ночью друг за другом так же внимательно, как и выглядывали возможное появление Народа Дракона. Когда Свит захрапел, Шай потрясла Кроткого за плечо.

— Проснитесь, ваше величество.

— Всегда прикидывал, — он недовольно вздохнул, — когда же это снова всплывет.

— Ну, простите неразумную селянку. Просто я поражена, что настоящий король Севера дрыхнет на моем одеяле.

— Я провел в десять раз больше лет своей жизни нищим и без единого друга. Почему никто не хочет поговорить об этом?

— Что касается меня, то мне переживания бедняков знакомы, а потому неинтересны. А вот носить корону не доводилось.

— Мне тоже, — сказал он, выползая из постели. — У меня была цепь.

— Золотая?

— И с вот таким алмазом. — Судя по разведенным пальцам Кроткого, не меньше куриного яйца.

— Ты? — Шай все еще не верилось, что ее не разыгрывают.

— Я.

— Который проходил всю зиму в одних штанах?

— К тому времени я остался без цепи, — пожал он плечами.

— Должна ли я как-то по-особенному вести себя в присутствии вашего величества?

— Лишний реверанс не помешал бы.

— Да пошел ты! — фыркнула Шай.

— Пошли вы, ваше величество.

— Король Кроткий… — бормотала она, ныряя под одеяло.

— У меня было другое имя.

— И какое же? — приподняла она голову.

Он сидел у широкого входа в пещеру, сгорбленная черная тень на фоне звездного неба. Выражение лица скрывала тьма.

— Не важно, — ответил Кроткий. — Ни к чему хорошему оно не привело.

На следующее утро снегопад дополнился ветром, налетавшим сразу со всех сторон, злым, как разорившийся лавочник. Они взобрались на коней и с нетерпением спешащих на собственное повешение двинулись дальше. Все вверх и вверх. Лес редел, деревья мельчали, стояли скрученные, как старики. Тропа шла через голые скалы, постоянно сужаясь. Иногда она напоминала старое русло реки, но иногда походила на рукотворные ступени, выглаженные временем и непогодой до блеска. Одного из своих людей Джубаир отправил назад с лошадьми, и Шай порой жалела, что не вызвалась пойти с ним. Оставшийся путь они преодолели пешком.