Максим Майнер - Норвуд [litres]

– Один остолоп во время драки перепутал тебя с мертвяком и огрел по голове деревяшкой. Поэтому мы сейчас вынужденно гостим у того самого Губы, который так ловко срезал кошельки с утопленников…

С улицы доносился размеренный скрип колодезного ворота, перемежавшийся негромким женским пением, но слова разобрать не получалось. Наверное, это здешняя хозяйка – супруга предприимчивого Губы – развлекала себя, занимаясь домашними хлопотами.

Кое-как опустив ладонь, я проморгался и смог, наконец, осмотреться вокруг. Просторная комната с деревянным полом и бревенчатыми стенами, несколькими окнами и парой дверей, одна из которых – широкая и потемневшая от времени – явно вела во двор.

Напротив топчана, где я лежал, практически у самого потолка был приколочен большой круглый щит, выкрашенный в когда-то яркие, но теперь поблекшие цвета. Странно.

Хотя никаких запретов для крестьян на владение обычным оружием в нашем оазе уже давненько не существовало – любой из них мог позволить себе все, на что хватало денег, – насколько мне было известно, простые люди редко к этому стремились. Не из нерешительности или какой-то боязни, а исключительно из практических соображений – зачем в хозяйстве, к примеру, меч?

Тем более имеющегося у крестьянина «арсенала» из топора и рогатины вполне хватало для любых целей – как мирных, так и не очень. А вот приспособить для хозяйственных нужд тот же щит вряд ли возможно – он пригоден исключительно для войны. Со всех сторон – очень необычное украшение для крестьянского дома!

Однако кроме него хватало и других, вполне традиционных – вышитых салфеток или платочков, расписанных кувшинов, чаш и горшков, разместившихся на резных деревянных полках…

– Сколько я провалялся в беспамятстве? – Судя по ярким солнечным лучам и прозрачному свежему воздуху, сейчас было утро.

– Остаток вчерашнего дня и всю ночь, – подтвердила мои догадки Френсис. – Как ты себя чувствуешь?

Возможно, мне чудилось, но в голосе слышалась искренняя забота, что удивляло, ведь раньше ничего подобного я не замечал… На миг сердце ухнуло, будто свалился с высоты, – может быть, такое особенное отношение связано с тем, что с остальными произошла беда? Все-таки удар настиг меня в разгар схватки, которая могла закончиться чьей-то смертью.

– Что с остальными? – прохрипел я.

Горло сдавило от страха. От страха и от стыда – ведь я не догадался спросить об этом сразу!

– Все хорошо, никто не ранен, – успокоила меня Френсис, но, заметив возмущенное ерзанье младшего из братьев, добавила: – Кроме длинного – его покусала одна из темных тварей…

– Господин интерфектор посоветовал запереть его. – Паренек сидел на табурете у массивного стола. – Так что он теперь валяется в дровянике… Не господин интерфектор, конечно, а мой брат.

Я выдохнул с облегчением. Наверное, это нехорошо, но, если начистоту, судьба покусанного крестьянина волновала меня не так уж сильно. Нет, никакого зла я ему, разумеется, не желал, но и врать самому себе глупо – за эти дни перед моими глазами промчалась такая череда несчастий и бед, что искренне переживать за совершенно незнакомого человека у меня не получалось.

Да и его братец, похоже, не особенно волновался, только невозмутимо поглаживал рукоять ножа. Тот болтался на поясе, который раньше явно принадлежал одному из мертвяков.

– Ты сам-то как? – вновь спросила Френсис.

– Вроде нормально. – Я осторожно сел. Босые ноги коснулись нагретых солнцем досок. – Тошнит немного и голова кружится.

Честно говоря, ощущения были не самыми лучшими – любое, даже незначительное, движение отдавалось болью, но признаться в этом я отчего-то постеснялся. Нужно спросить господина Глена, возможно, у него остались хоть какие-нибудь порошки или снадобья, способные облегчить страдания.

– А где вообще господин Глен и твой дед? – Я заметил вещи интерфектора на одной из лавок. Оружия среди них не было, только сумки, которые раньше тащила на себе Соль. – И что произошло у реки? Откуда взялось столько темных тварей?

– Из болота, – ответила Френсис. – Губа не обманул, когда говорил, что разрубал покойников на части. Правда, он забыл упомянуть, что бросал эти части в небольшое болотце… Вот из него всякие твари и повылазили.

– Получается, мертвяки еще и заражают все вокруг себя? – Я не удержался от нового вопроса.

– Не все, – мотнула головой девушка. – Интерфектор думает, что только те, кто напитался проклятием от монет. Кроме того, они ведь не были упокоены черным серебром.

– А что думаешь ты?

Все-таки сама Френсис тоже в каком-то смысле была специалистом по нечисти…

– Ничего, – честно ответила она, а затем прошептала: – Проклятое золото появилось вместе с Альфиери, и мне кажется, что даже он сам до конца не знает, как все работает!

– Почему ты так решила?

– Из-за того, что происходит на севере, – все так же шепотом продолжила девушка. – Ни он, ни Карл Рокитанский явно не хотели, чтобы те земли захлестнуло нашествие мертвяков, зачем им это? Тем более тамошними покойниками управлять очень трудно, а иногда и попросту невозможно…

До этого момента, если честно, я всерьез не задумывался о том, что вообще движет нашими врагами. Само собой, я имею в виду тех, кто наделен человеческим сознанием, потому как у неразумных тварей никаких мотивов нет – они просто убивают все, до чего могут дотянуться.

Не задумывался, потому что не было времени, да и сама природа служителей тьмы, казалось, вынуждала их вредить обычным людям. Порождения зла не могли не творить зло – так, по крайней мере, я считал раньше.

Однако теперь смотрел на Френсис, и от былой уверенности не оставалось и следа. Пусть в момент применения темного дара она менялась, становясь будто бы слегка безумной, однако в любое другое время девушка ничем особенным не отличалась от нормального человека.

А значит, и этот Альфиери, и Карл Рокитанский действовали вполне осознанно, руководствуясь собственными замыслами, а не потребностью делать зло ради зла. Но что двигало ими? Жажда власти?

Мне хотелось задать Френсис множество вопросов, но сейчас не самое подходящее время для этого – тошнота и головокружение усиливались с каждым мгновением, да и брат Губы прислушивался к нашей беседе.

– А дед и интерфектор, – продолжила говорить девушка, – уехали. Еще вчера, после того как доставили тебя сюда.

– Как – уехали? – удивился я. – Куда?

– Как? – усмехнувшись, переспросила Френсис и указала на замеченные мною ранее вещи. – Налегке! Интерфектор вон даже барахло свое оставил… А деду щедрый Губа выделил полудохлую клячу, чтобы они побыстрее добрались до какого-то беллатора.

– Не до «какого-то», госпожа, – теперь, после моего пробуждения, паренек явно чувствовал себя увереннее. – А до самого беллатора Мунро!