Дилан Фэрроу - Безмолвные [litres]

Когда я поднимаю глаза, входная дверь снова появляется. Дом такой, каким я его помню. Я встаю и оглядываюсь в последний раз. Моя рука застывает на дверной ручке.

Дальше – Книга дней. Я это знаю. Чувствую это. Делаю глубокий вдох и открываю дверь.

Я снова в недрах замка, где-то глубоко под ним, в темноте пещер. Все, что было до этого, осознаю я, закрывая дверь в дом моего детства и наблюдая, как он исчезает в стене, было наполовину реальным, наполовину иллюзорным. Произведение какого-то древнего благословения, помещенного в лабиринте.

Я подхожу все ближе.

И поднимаюсь по узкой винтовой каменной лестнице, освещенной мерцающими факелами. Тени пляшут на серых стенах, чудовищно искажаясь за каждым углом.

Лестница никак не заканчивается, и я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, что контролирует замок. Эта книга? Или сам замок? Здесь действует очень странная сила.

Мои ноги болят, когда я достигаю вершины. Передо мной арочный дверной проем.

Может быть, это оно? Эта книга здесь?

Честно говоря, я ожидала немного больше блеска для легендарной книги, которая, как говорят, составляет всю реальность. Я тянусь к двери, но она заперта. Я оглядываю лестничную площадку. Здесь нет ничего, кроме тишины. Слишком просто. Благословение легко откроет дверь. Слишком легко.

Может, это еще один тест? Я напрягаюсь при этой мысли. Что бы это ни было, я справлюсь. Я не уверена, верю ли я в это или просто пытаюсь успокоить себя.

Дверь громко скрипит на петлях, и я подпрыгиваю, когда она ударяется о стену.

Пространство внутри заполнено густой темнотой. Мне требуется несколько мгновений, чтобы привыкнуть к отсутствию света – если не считать одинокой полоски лунного света, просачивающейся сквозь сводчатое окно. Пылинки разлетаются и падают.

Я рисковала жизнью, пробираясь сюда, прошла через все испытания, снова пережила смерть матери… для кладовки?

Я нахожусь в одной из башен замка. Здесь несколько столов, заваленных бумагами и ржавыми предметами, которые я не могу распознать. Тяжесть приковывает меня к месту, когда мой взгляд достигает полок вдоль стен; они заполнены странными вещами. Тонкий слой пыли покрывает все. Это напоминает мне кабинет констебля Данна.

Блестящие капли пота вдоль линии волос и шеи.

Уходи, отчаянно требует здравый смысл.

Я резко поворачиваюсь к двери. Она все еще там. Я колеблюсь в нескольких дюймах от выхода. Дверь не исчезает.

Она позволяет мне уйти. Значит, это не проверка.

Во мне закипает горячий гнев. Я так сильно устала. Слезы наполняют глаза. Я думала, что в кои-то веки все делаю правильно.

– Чего ты от меня хочешь? – я кричу от ярости, пиная ближайший ко мне металлический стол. Боль пронзает пальцы ног и проникает в лодыжку. Стол трясется, дребезжит его содержимое. В воздух поднимается пыль. Она клубится в луче света, просачивающегося через окно, прежде чем осесть. Я кашляю и дергаю себя за воротник мокрой рубашки. Мне необычайно тепло.

В воздухе стоит странный запах. Я снова кашляю, пытаясь определить, что это такое. Он тяжелый. Дымчатый. Я откуда-то знаю этот запах.

Я прищуриваюсь, глядя на стол, провожу пальцем по пыли и рассматриваю ее внимательно.

Пепел.

Горящая деревня на пустыре мелькает передо мной. Это иллюзия. Я щурюсь в темноте и всматриваюсь в комнату. Стиснув зубы, я сосредотачиваюсь на полу, отгоняя воспоминания. Проблески истины, пробивающиеся сквозь иллюзию.

Я бегу, чтобы схватить факел с верхней ступеньки лестницы. Пламя вдыхает новую жизнь в освещенное пространство, внося ясность.

Все углы комнаты обуглены и почернели. Разбросаны остатки деревянной мебели. Уродливые следы ожогов – как старых, так и новых – покрывают самодельную металлическую мебель. Когда я подхожу ближе, свет отражается в странных предметах, которые я видела раньше.

Должно быть, здесь был какой-то пожар; возможно, люди спаслись.

Я подхожу ближе к полке, где рядами стоят каменные таблички с выгравированными на них буквами и стилизованными существами. Тут также находится странная машина, ее заводные внутренности вырваны; и шар, окруженный кольцами с тонкими кристаллами на них.

Во всех этих вещах есть много общего: гравюры похожи одна на другую, и что-то в них вызывает во мне тревогу. Мой пульс трепещет, и рукав задевает небольшую стопку бумаг, которые, кажется, не покрыты пеплом, как все остальное в комнате. Я неловко беру их в руки. Они, должно быть, размещены здесь недавно.

Чернильные пометки на страницах выглядят торопливыми, как будто у кого-то не хватало времени. Катал велел мне не практиковаться в чтении без него. Его предупреждение поднимает страх перед этими бумагами, от чего у меня трясутся руки. Как и книга, которую он мне дал, бумага кажется невероятно тяжелой.

Но если здесь есть ключ, я должна его найти. Решимость и несколько глубоких вдохов в конце концов заглушают мой страх.

Мои навыки чтения все еще слабые, и незнакомые каракули на страницах трудно расшифровать. Я щурюсь, выговаривая слова.

Тест… один: тот самый… что-то нечитаемое… это практика… тик… союзник… в… перемирие… стол…

Кто это написал? Я долго вглядываюсь в заостренный торопливый почерк, пытаясь найти что-нибудь знакомое, но безуспешно. Я видела почерк Найла, и это не то. Буквы Равода на окне в санатории были круглее и мягче.

Остается только каждый второй бард, придворный или слуга в замке… Или даже Катал. Я роюсь в бумагах, ищу… что-то.

Тест пятый… шесть… семь… до двенадцати часов дня. Кто бы это ни был, они пошли на многое, чтобы уничтожить содержимое этой комнаты. Некоторые их методы были поразительно изобретательны. Я продолжаю просматривать содержимое, надеясь найти что-нибудь полезное.

Катал не должен знать, что я здесь натворила…

Значит, это не он.

Думаю, Равод подозревает…

И не он тоже.

Я не знаю, кто это.

Я вытираю пот со лба и опускаю бумаги.

Что-то крошечное – резкий отблеск света в коробке – привлекает мой взгляд. Я направляюсь к этому свету.

На столе стоит деревянная шкатулка с бронзовыми петлями и блестящей бронзовой застежкой. Я открываю ее. Внутри я нахожу зверинец крошечных каменных животных – ворона, волка. Они прелестны и любовно вырезаны, не больше детских игрушек.

Я замираю. Материал и манера до боли знакомы. Я узнаю мерцающие прожилки на поверхности металла.

У меня перехватывает дыхание, когда, словно во сне, я вижу маленького каменного бычка. Как у Кирана.

Нет. Это не просто маленькая статуэтка, как у Кирана, а та же самая. Я в этом уверена. Камень в моей руке кажется теплым, будто он тоже узнает меня.