Дилан Фэрроу - Безмолвные [litres]

Равод прав. Мир – это беспорядок. Но, может быть, еще не поздно все изменить.

– Нам нужно найти Книгу дней, – говорю я, – она может все исправить.

Равод бросает на меня печальный взгляд.

– Книга дней – это миф, Шай. Сказка на ночь. Если кто-то из бардов сказал тебе, что это правда, значит, он тебя обманул.

– Катал рассказывал мне об этом, – отвечаю я, – он хочет найти ее и думает, что я смогу сделать это для него.

Равод замолкает. Тишина между нами становится невыносимо тяжелой.

– Зачем она нужна Каталу? – наконец спрашивает он.

– Я… – мое сердце колотится тошнотворными толчками, – Катал никогда не объяснял почему. Он просто сказал, что это поможет мне узнать правду об убийстве моей матери.

Я не боюсь этого слова, когда говорю его.

Равод вздрагивает, но ничего не говорит. Его темные глаза ищут что-то на горизонте.

– Могу я задать тебе один вопрос? – его голос такой низкий.

– Конечно, что угодно.

Он не спрашивает сразу, и я начинаю сомневаться, не передумал ли он вообще спрашивать. Когда он наконец это делает, то не сводит глаз с одной точки вдалеке. Мне приходится напрягаться, чтобы услышать его.

– Допустим, ты узнаешь правду о своей матери. Что же тогда?

Я была так поглощена выяснением правды, что не думала, что произойдет потом.

– Думаю, я пойму, когда узнаю.

– А что, если тебе не понравятся ответы, которые ты получишь?

– А что может быть хуже, чем вообще ничего не знать? – возражаю я.

Он обдумывает это. Легкий ветерок пробегает мимо, отбрасывая прядь черных волос ему на лоб. С усилием я сопротивляюсь желанию убрать ее со лба.

– Я так и не узнал, что случилось с моими родителями, – признается он, – мой отец не был добрым человеком. В худшем случае моя мать брала его гнев на себя, чтобы я не пострадал. Так продолжалось долгие годы. Однажды ночью, когда мне было около шести лет, это было самое худшее, что я когда-либо видел. Я сидел в углу, стараясь не слушать, но начертил их контуры в пыли на полу, а потом зачеркнул. Когда я поднял глаза, их уже не было. Больше я их никогда не видел, – его лицо бесстрастно, но когда он наконец смотрит на меня, в его глазах появляется глубокая печаль, – это было мое первое благословение.

Его родители. Он их тоже потерял.

Мое сердце разрывается, когда я осознаю то, что он сказал. Я вижу следы испуганного маленького мальчика на лице молодого человека передо мной. Все встает на свои места. Почему он так осторожен, так сдержан. Почему он не использует благословения.

– Это… – я замолкаю, не зная, что сказать, – ты не должен был проходить через это. – Равод отрывает от меня взгляд.

– Я говорю это не для жалости. Я хочу, чтобы ты поняла, что я доверяю тебе, – говорит он, – знаю, это не то, что ты хочешь услышать от меня. Но это правда.

Я убираю руку с его плеча. Холод окутывает меня, а разочарование обволакивает, как щит. То же разочарование, которое пронзает меня каждый раз, когда Равод оставляет меня, закрывая любую возможность понять его. Мне удается улыбнуться, вспоминая со смешанным чувством неловкости и душевной боли, как я призналась ему в своих чувствах… И его отказ. Но даже если моя привязанность к нему односторонняя, я все равно благодарна Раводу за то, что он решил довериться мне.

– Шай, – медленно произносит он, – нужно много мужества, чтобы говорить про то, что ты хочешь. Я не… – он замолкает, делая глубокий вдох, – я еще не такой человек.

– Может быть, я окажу на тебя хорошее влияние, – я лучезарно улыбаюсь, – но плохое более вероятно.

Я толкаю его в руку, смех в моей груди вызывает кашель. Он слегка хмыкает, указывая на флягу с водой, из которой я с благодарностью делаю еще несколько глотков.

– Равод? – спрашиваю я после того, как заканчиваю.

– Да?

– Ты сказал, что замок ведет людей туда, куда им нужно, – я пытаюсь собраться с мыслями, – может быть, он привел нас в башню по какой-то причине.

– Полагаю, это возможно, – выражение лица Равода – дикая смесь эмоций, которые я не могу понять, – это место, как я понял, совсем не то, чем кажется, – он делает паузу, – оно гораздо опаснее.

Когда я возвращаюсь в свою комнату, мои мысли похожи на осколки разбитого стекла, разбросанные по полу.

Я невольно вздрагиваю, когда сажусь в постель, даже завернувшись в одеяло и подтянув ноги к подбородку, я не могу согреться. Равод велел мне отдохнуть и залечь на дно, пока не он выяснит, кто был со мной в башне.

Но я не могу отдыхать. Мне было достаточно времени в лазарете.

Моя рука тянется к прикроватному столику, к серебряному гребню, который дала мне Фиона. Поднимая его, я представляю, что она держит меня за руку. Я мысленно представляю ее и Мадса, ободряюще улыбающихся мне, дающих мне силы, как могут только мои самые близкие друзья.

Я осторожно поправляю гребень в волосах. Как хорошо, что у меня есть частичка дома в таком месте, как это.

Моя храбрость ослабевает, когда мои мысли возвращаются к барду, который напал на меня. Он убил маму, он пытался убить меня. Если я буду сидеть здесь без дела, только вопрос времени, когда он поймет, что я выжила, и попытается снова. В следующий раз мне может не повезти. Равод мог и не оказаться там, за дверью, чтобы спасти меня.

Книга дней находится где-то в этом замке, и больше, чем когда-либо, если я хочу иметь шанс противостоять своим врагам, я должна найти ее.

Но как это сделать? Эта мысль постоянно возвращается ко мне.

Закусив губу, я вспоминаю слова Равода.

Ходит слух, что замок ведет людей туда, куда им нужно… Может, есть вероятность, что он приведет меня туда, куда я хочу попасть.

Я отбрасываю одеяло в сторону. Простого благословения недостаточно, чтобы преодолеть запутанность древних сил, действующих здесь. Если я хочу заставить замок слушать меня, я должна придумать соответствующее благословение.

Мой взгляд падает на иголки и нитки, брошенные в углу.

Я вышивала благословения в Астре, даже не думая об этом. Я могу вышить их здесь. Я приношу свои припасы к кровати, продеваю нитку в иголку и освобождаю место на простыне. Если я не могу найти дверь, может быть, я смогу привести ее к себе.

Я делаю глубокий вдох, сосредотачиваясь, прежде чем вонзить иглу в простыню, вкладывая все свои мысли и энергию в благословение.

Пальцы становятся теплыми, затем горячими, когда я вплетаю дверь в ткань. Воздух потрескивает от энергии. В стене напротив начинает вырисовываться силуэт двери; она застряла в туманном пространстве между мыслью и реальностью.

Я чувсвую рывок, сопротивление моему шитью, когда замок сопротивляется мне. Я почувствовала нечто подобное в первый раз, когда попыталась использовать свой дар, пока Кеннан использовала ее контрблагословения. Тогда я еще не понимала, что происходит. На этот раз я знаю, что нужно блокировать его, как бы трудно это ни было.