Джастин Колл - Мастер печали [litres]

Наконец он открыл глаза и увидел Маюн. Пронзительно крича и причитая, она стояла на коленях у останков Тосана, правая сторона ее лица превратилась в кровавый ожог.

Аннев невольно протянул к ней левую руку – и со страхом увидел, как пламя врезалось в землю, взметая в воздух комья грязи. Земля треснула, и трещина поползла в сторону Маюн.

Он кое-как остановил столб пламени, но разлом становился все шире, от его края в разные стороны зазмеились новые трещины, подбираясь к девушке. Маюн замолчала и уставилась на Аннева полными ужаса глазами.

Взревев, Аннев сосредоточился на магии внутри себя и вытолкнул ее за пределы разума, запечатав в самом отдаленном уголке своего естества. Струя огня ослабла, зашипела и наконец иссякла. Аннев с облегчением опустился на колени.

Трещина у ног Маюн разверзлась. Девушка, уставившись в бездну, качнулась, балансируя на самом ее краю. Землю сотряс еще один – последний – толчок, и Маюн, потеряв равновесие, полетела вниз.

– Аннев!..

Аннев ошалело глядел в зияющую пропасть, пока эхо пронзительного крика Маюн не замерло в ее черных глубинах. Он задрожал, отказываясь воспринимать увиденное, и рухнул на землю. Что он натворил?..

Аннев смутно ощущал, как прибежали какие-то люди, как Шраон поднял его на ноги и потащил прочь. Двигаясь неуклюже, словно в оцепенении, Аннев позволил увести себя от разрушенной Академии и дымящихся развалин деревни.

Аннев задумчиво сидел в зале часовни, облаченный в свою темно-красную форму мастера-аватара. Потолка над головой не было, часовня сгорела почти дотла, но несколько скамей каким-то чудом уцелело. Он обвел мрачным взглядом закопченные стены и помост и покачал головой.

Кухня и сарай были разрушены, но их с Содаром комнаты, как ни странно, остались нетронутыми. Больше в Шаенбалу не сохранилось ни единого целого здания: феуроги сожгли все, что горело, а то, что не взял огонь, разгромили и сровняли с землей.

Аннев поднял голову: солнце медленно ползло к горизонту. Близился вечер.

Напротив Аннева, на помосте, расположился Шраон, а рядом с ним, свесив ноги с почерневшего края, сидел Титус. Они сидели так уже долго, и Анневу казалось, что между его скамьей и помостом лежит непреодолимая пропасть. Вскоре в разломанные двери часовни вошли Терин с Фином, неся на плечах раздувшиеся кожаные мешки.

– Здорово, Титус, – сказал Терин, скинув свой мешок на ближайшую скамью. – Как там наш феникс? Все еще дуется?

Шраон громко кашлянул, Терин повернулся и увидел в углу Аннева.

Фин покачал головой:

– Придурок.

Кузнец усмехнулся в бороду, а Терин залился краской. Фин пересек зал, перелез через обвалившуюся потолочную балку и, обойдя перевернутую скамью, приблизился к помосту и положил мешок рядом с кузнецом.

– Нашли что-нибудь?

Фин пожал плечами:

– Совсем немного. Запасы на зиму почти закончились, а поля еще не засеяли.

– А в кладовых Академии смотрели?

Аватар качнул головой:

– До них не добраться. А в деревенских – только чуть муки и зерно. Посевная должна была начаться на следующей неделе. В дороге нам это ни к чему. Зато мы нашли пару погребов. – Он похлопал по мешку. – Репа, твердая как камень, заплесневелая картошка, несколько головок чеснока и лука – не бог весть какие деликатесы, но все лучше, чем ничего.

Шраон кивнул:

– Не пропадем. До Лукуры меньше двух дней пути, да мне к тому же походная жизнь не в новинку. – Он поскреб жесткую черную бороду, коснувшись шрама, видневшегося под повязкой на левом глазу. – В молодости мне довелось неплохо изучить торговые пути Северного Квири. Я даже в Западной Илюмее несколько раз побывал. Джунгли там непролазные. – Он улыбнулся. – Здесь дороги много лучше, ехать будем быстро. Даже если придется поголодать – не помрем.

Аннев поставил ноги на скамью и подтянул к себе колени.

– А что там, в Лукуре? – спросил он едва слышно.

Кузнец, глядя на него поверх плеча Фина, ответил:

– Пока ничего. Но через несколько дней нас там будет ждать человек по имени Рив. Он из ордена Содара и знает, чем нам помочь.

Аннев сморщился от внезапной вспышки головной боли и схватился за висок.

– Зачем мне туда ехать? – проговорил он, не повышая голоса.

– Я ведь уже объяснил. Из-за Рива. Он будет нас…

– Мне-то зачем ехать в Лукуру? – громко повторил Аннев.

Закрыв глаза, он поднес и вторую руку к виску, но тут же отдернул ее, едва холодный металл коснулся кожи. Он выругался, вскочил на ноги и принялся трясти ею, как будто пытался сбросить вцепившегося в нее зверя. Остальные с беспокойством наблюдали за ним из дальнего угла и переходили с места на место в зависимости от того, куда указывала его золотая рука.

Наконец к Анневу вернулось самообладание, и он сжал руку в кулак. Пора ему, видимо, смириться с тем, что от протеза ему уже не избавиться. Он сделал глубокий вдох через нос, чтобы успокоиться.

– Вы можете ехать куда угодно, – произнес он холодно. – А я остаюсь.

И, сложив руки на груди, снова уселся на скамью.

Шраон с Фином молча переглянулись, но Терин подошел к Анневу и плюхнулся на скамью, стоявшую рядом.

– Какого лешего тебе тут делать? – спросил он. – Нас всю жизнь держали взаперти – а теперь мы свободны! Можем отправиться куда захотим и творить все, что в голову взбредет. – Он откинулся на спинку и, вытянув ноги, водрузил их на обломки скамьи напротив. – Здесь ничего нет, Аннев. Деревни больше нет. А выжившие, если они, конечно, остались, давно сбежали в лес.

Титус кашлянул. Терин поднял голову и увидел, что малыш с негодующим видом что-то беззвучно шепчет. Терин вопросительно поднял брови и, не дождавшись от Титуса ничего более вразумительного, лишь пожал плечами и продолжил:

– Брайан сейчас в Академии, ищет уцелевших. Женщин и ребятишек он пока не встретил, но думает, что там мог укрыться кто-нибудь из мастеров. Как по мне, зря они это сделали – стены-то вот-вот обвалятся, и все, дело труба.

Титус снова многозначительно кашлянул.

Терин перекинул ногу на ногу и устроился поудобнее.

– Ты ни в чем не виноват, Аннев. Ну то есть кое в чем, конечно, виноват. Но это ведь феуроги разгромили деревню – по большей части. – Он потер подбородок. – Правда, если вот взять Академию, то…

– Терин! – заорал Титус.

Ноги мальчишки тут же слетели со скамьи.

– Чего?

– Закрой рот!

Терин хмуро уставился на троицу в дальнем углу. Фин покачал головой:

– Придурок и есть.

Аннев посмотрел на друзей. На лицах Шраона, Титуса и Фина застыло одно и то же суровое выражение, но что до Терина, то он сидел, надувшись, искренне недоумевая, за что ему сейчас попало. И хотя Аннев по-прежнему чувствовал себя несчастным, уголки его губ непроизвольно поползли вверх. Кузнец с мальчишками, кажется, еще больше насторожились, но Терин в ответ ухмыльнулся от уха до уха. Аннев решительно тряхнул головой.