Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

К черту все. Шакал решил придерживаться плана. Войдет Певчий в ворота или не войдет, оставят Шакала в живых или не оставят. Сейчас нет смысла тянуть за свинодерги.

Впереди под полуденным небом появилась кастиль. Вися вниз головой, Шакал не столько видел крепость, сколько ощущал ее присутствие. Над крепостной стеной, венчавшей крутой, опаленный солнцем холм, высилось не меньше шести огромных башен. Дорога петляла по западному склону до барбакана. Шакал вытянул шею, чтобы рассмотреть ворота и зубчатые стены. Над входом внушительно торчали две сторожевые башенки, по одной с каждой стороны арки ворот, и каждая, без сомнения, была полна лучников.

Это было последнее укрепление в Уль-вундуласе, которое все еще удерживала Гиспарта. Когда-то у него, возможно, было название, но оно больше не использовалось. Здесь располагался большой постоянный гарнизон и два эскадрона кавалеро, мирянский и дворянский. В кастили была сосредоточена крупнейшая воинская сила в стране. С башен во все стороны открывался вид на многие мили. И одна из этих башен служила резиденцией здешнего чародея. Как и у самой крепости, у него не было известного имени, и, как крепость, самим своим присутствием он напоминал о том, что Корона все еще сохраняет власть над Удельем.

Кастиль была обширнее Горнила, ее самая высокая башня была вдвое выше главной трубы Ублюдков. Когда возводили Горнило, с кастили скопировали стены со скошенным основанием, но оно и близко не могло сравниться с масштабами этого строения. Целой армии орков пришлось бы хорошенько напрячься, чтобы прорвать эту оборону. О склоны холма могли разбиваться бесчисленные орды, терзаемые потоком стрел. Тела валились бы в кучи, даже не успевая достичь стен.

С самого детства Шакала кастиль была для него надменной, жестокой данностью, но никогда еще он не ощущал такой оцепенелой подавленности, как сейчас, когда, привязанный к мулу, въезжал в тень ее ворот. Когда кавалеро спешились, к ним подбежали дворовые и приняли их лошадей. Кто-то выкрикнул приказ, и пара стражников стащила Шакала с мула. Он мельком оглядел внушительных размеров двор, открывавшийся за барбаканом, прежде чем его втолкнули в низкую дверь в основании квадратной башни. Черт, он пробыл внутри стен всего несколько мгновений, а уже увидел по меньшей мере два десятка солдат.

Один из стражей поднял решетку в полу, и за ней показалась лестница, спиралью опускавшаяся в темноту. Когда Шагал направился по ней вниз, голос у него в голове сказал, что весь их план, возможно, был феерической глупостью. И голос этот очень походил на Блажкин. Стиснув челюсти и расправив плечи, Шакал неуклонно спускался по ступенькам. У подножия лестницы их ждал длинный тусклый коридор, освещенный факелами, расставленными на почтительном расстоянии друг от друга. Стражей, очевидно, предупредили о его прибытии, либо же они испытывали здоровый страх перед полуорками, потому что, прежде чем повести его по проходу, оба подняли свои алебарды – один спереди, другой сзади; тому, что был спереди, пришлось идти спиной вперед.

Утомительное шарканье привело их в просторную, дурно пахнущую комнату с тяжелой дверью в противоположной стене. Однако они остановились, не доходя до нее, и Шакал услышал, как стражник за его спиной открыл одну из десятка железных решеток в полу.

– Вниз, – приказал стоявший спереди стражник и ткнул его алебардой.

Шакал повернулся и заглянул в яму. Это была узкая шахта, в два его роста глубиной. На дне стояла вода, в которой тускло отражался скудный свет факелов.

Шакал, сплюнув, опустился на корточки, а потом сел на край ямы. Развернувшись, чтобы упереться локтями, он свесил ноги и ухватился за край закованными в цепи руками. Затем перенес вес тела и повис на вытянутых во всю длину руках, прежде чем отпустить их и спрыгнуть в воду с тяжелым всплеском. Невидимый камень под ней оказался скользким, но Шакал смог удержаться на ногах. Он решил не поднимать глаз, чтобы стражникам не захотелось на него помочиться, что он считал вполне возможным, судя по запаху достававшей до его щиколоток воды. К счастью, он услышал, как наверху громыхнула решетка и стражники отступили, хотя и недалеко. Шакал еще мог расслышать, как они тихо переговариваются в комнате, но хлюпанье воды под ногами в его клетке мешало разобрать слова. Они стояли и время от времени обменивались фразами, пока их не сменила другая пара. Эти двое, очевидно, не так ладили друг с другом, потому что общались они мало.

Ширина камеры, вероятно, позволила бы Шакалу сесть, но из-за воды даже это небольшое удобство не сулило ничего хорошего. Поэтому он ограничивался тем, что попеременно то расхаживал по тесной площадке, то прислонялся к скользким стенам.

Время истлевало.

Шакал уже собирался сдаться и сесть, когда услышал, как дверь снова открылась. Раздались шаги – уже не ленивая походка скучающих солдат, но целенаправленная, звучная поступь командира. На квадратные отверстия в решетке упала тень.

– Я знал, что если оставить людей у Санчо, это даст плоды, – прозвучал злорадный голос. – Либо месть, либо похоть. Одно из двух точно привело бы вас в бордель. Полукровки всегда следуют своим низменным потребностям.

– Рад, что помог тебе проявить сноровку, Бермудо, – ответил Шакал. – Кто-то ведь должен был это сделать.

– Единственное, что ты помог проявить, полуорк, это безмозглость своего племени. Гордость в отсутствие ума – вот что больше всего в вас, пепломазых, меня бесит. Хотя в данном случае мне стоит быть за нее благодарным, поскольку жажда отомстить незадачливому бордельщику привела тебя в оковы, где тебе и место.

Шакал едва сдержал смех. Бермудо действительно верил, что поймал его благодаря собственному замыслу. Безмозглость и гордость определенно присутствовали, но не там, где искал их капитан. Этот план все-таки был идеален. По крайней мере, если не считать кандалов и ямы.

– Эта ребяческая потребность в незаслуженном уважении, – продолжал бубнить Бермудо, – вот что мне противнее всего. Именно она тебя и одолела, а не я.

– Ну, половина из этого правда, – беззаботно отозвался Шакал.

Фигура за решеткой мгновение помолчала.

– Восемь лет. Вот сколько я пробыл в Уль-вундуласе. Восемь лет, каждый из которых тянулся изнурительно долго. А потом в моем подчинении оказывается человек, который дает мне шанс вернуться к гражданской жизни. Шанс, который ты у меня отнял.

Шакал фыркнул.

– В том, что давал Гарсия, наверняка правды было как в гусином дерьме. А тебе лишь бы верить любому шепотку, который манит тебя возвращением домой. Честно сказать, капитан, вам следует меня благодарить. Гарсия в то утро вами прямо помыкал. По всем вашим драгоценным гиспартским социальным признакам этот губошлеп был во всех отношениях выше тебя. Еще бы месяц – и он бы командовал голубокровными.