Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

– Ты прав, – признал Бермудо, но Шакал чувствовал, что он улыбается. – Поначалу я этого не видел, но его убийство и впрямь было услугой. А теперь – еще и вдвойне. Я только что отправил гонца на север с письмом к матери Гарсии. Из всей гиспартской знати, из всей этой… кучи дерьма она – жирная муха, которая летает возле самой верхушки.

– Я слышал, – сказал Шакал.

– От Игнасио, не сомневаюсь. Недостаток чести у этого человека превосходит только его глупость.

– Это он тебя превзошел. Вы же разминулись у Санчо.

– Из-за вас, грязнокожих.

Шакал покачал головой, не зная, понял ли стоящий над ним мужчина смысл его слов.

– Ты никогда в это не поверишь, но Ублюдки не помогали Игнасио. Он ушел задолго до того, как ты приехал.

– Ты прав, – отозвался Бермудо раздосадованно, – не поверю. Я надеялся поймать его в то злополучное утро. От некоторых из моих людей он откупился, поэтому я взял с собой только новобранцев. И с тех пор они пропали. Может, расскажешь, что с ними случилось?

– Отпустишь – расскажу. А еще расскажу, где Игнасио берет рабов.

– Я и так скоро все это у тебя узнаю. И Игнасио будет висеть рядом с тобой. Переполох, который вы, полукровки, устроили в борделе, застопорил все, что я против него замышлял. Но я терпелив.

– В том, что вышел переполох, виновен Гарсия, и ты сам это знаешь.

– Он был гаденышем, – согласился Бермудо. – Но даже у гаденышей есть матери, которые их любят. Когда она узнает, что я поймал полукровку, который убил ее сына, она потребует, чтобы тебя привезли к ней для правосудия. Я, конечно, почтительно откажусь, сообщив Ее Светлости, что ты слишком опасен для перевозки. Шанс побега на таком расстоянии чересчур высок. Я никогда с этой дамой не встречался, но скоро встречусь, потому что, судя по ее репутации, я уверен, что она сама приедет в Уделье, рискуя подвергнуться множеству опасностей, лишь бы своими глазами увидеть, как у тебя на виселице выпучиваются глаза. Такой визит даст мне достаточно времени, чтобы расположить скорбящую маркизу к себе и обеспечить возможность уйти с этого поста. Так что да, спасибо тебе за то, что ты такая кровожадная помесь, Шакал. И знай, в день, когда ты будешь качаться на веревке, моя благодарность только возрастет.

Шакал одобрительно хмыкнул.

– Что ж, когда будешь ее к себе располагать, то, может быть, заметишь маленький розовый бугорок. Лизни его. Поверь мне, это поможет ее задобрить.

– Ты и впрямь животное.

– Просто хочу помочь, капитан. Подумал, раз ты всю жизнь сосал только члены, можешь этого не знать.

Бермудо издал отрывистый смешок.

– Я обязательно вернусь и буду часто обращаться за советами. У нас будет вдоволь времени. Маркиза приедет не раньше чем через месяц, а то и больше. А пока можешь посидеть там внизу. Только постарайся не зачахнуть, Шакал. Мы же не хотим, чтобы убийца Гарсии выглядел жалким и слабым.

Тень повернулась на каблуках.

– Ты знаешь, это даже не я его убил, – произнес Шакал.

Бермудо остановился.

– Думаешь, для меня это важно? Я скажу, что ты. Санчо подтвердит. Дама поверит, что правосудие свершилось. Истина, Шакал, в том, что ты теперь кочевник. Мне даже не нужно оснований, чтобы тебя вздернуть. Без защиты копыта ты – не более чем дикий пес.

Бермудо ушел, и Шакал остался в своей вонючей камере.

Стражники снова сменились, отмерив еще одну порцию бесчисленных часов. Шакал знал, что не пробыл здесь и дня, во всяком случае пока. Иначе его жажда и голод были бы сильнее. Но очень скоро они усилятся. А Бермудо едва ли был заинтересован в том, чтобы он остался здоров. Понимая, что со временем станет лишь слабее, Шакал попытался взобраться по стенке камеры.

Сделать это со связанными руками было непросто, но стены были не так далеко друг от друга, он сумел найти твердую опору для ног и уже вскоре очутился наверху. Стражи, должно быть, его услышали, потому что не успел он прижаться лицом к решетке, как в нее просунулась рукоять алебарды и ткнула его в шею. Он упал обратно в мерзкую воду, поскользнувшись на пятках и намочив себе зад. Тогда уже ничего не оставалось, кроме как ссутулиться и сидеть на месте.

Позже пришел Игнасио – его грубый, вечно усталый голос велел стражникам подождать снаружи.

– Ты здесь не затем, чтоб меня освободить? – спросил Шакал, когда фигура капитана накрыла решетку тенью.

Откинув решетку, Игнасио сел с краю на корточки, в руке он держал фонарь. Его страшное рябое лицо выглядело изможденным.

– Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

В голосе капитана почти чувствовалось сожаление. Почти.

Шакал улыбнулся, глядя на него снизу вверх.

– А я думал, ты друг Ублюдкам.

– Ты больше не Ублюдок, Шак.

– Ну, это вроде как ужасно суровое наказание за то, что попинал бордельщика. Даже для кочевника.

– Это за убийство Гарсии, и ты это знаешь.

Шакал заставил себя презрительно фыркнуть.

– Для Бермудо – да. Тебе-то, конечно, на это плевать.

– Плевать, – признал Игнасио.

– Так отпусти меня. В память о былых временах.

– Я не стану этого делать. И для старого трикрата тоже.

– Кого?

Игнасио усмехнулся наигранности Шакала.

– Я столько лет Певчего не видел. Даже забавно стало, когда он появился. Так заманчиво было принять такого опытного вольного к себе. Я почти согласился. Но я давно выучил, что в Уделье нужно остерегаться заманчивых вещей, от которых тебе забавно. Так что я велел ребятам его прогнать. И представь, как я… подтвердил свою правоту, когда вскоре после этого объявился ты. Старый вольный ездок внезапно приходит в добровольцы, а новенький кочевник так же внезапно попадает в плен, и оба – бывшие Ублюдки. Какова вероятность совпадения? У тебя почти получилось, Шакал, если бы только не мое чутье. Знай я, как оказался прав, то открыл бы Певчему ворота и швырнул его в яму рядом с тобой, вместо того чтобы отпустить с миром. Так каков был план? Что вы двое хотите здесь сделать?

Шакалу нужно было увести Игнасио с истинного следа.

– Убить Бермудо, – солгал он, быстро продумывая план. – Я считал, что он не перестанет меня преследовать, так почему бы не дать ему, чего он хочет, а потом перерезать горло? И это все еще возможно. Или скажешь, тебе это не нужно? Отпусти меня.

– Нет. – Игнасио даже думать не стал.

– Опасаешься, чего я могу рассказать, капитан? Что я могу знать?

– А что ты знаешь, Шакал?

Это был простой вопрос, и все же в каждом его слове звучала холодная угроза.

Удрученное лицо Игнасио напряглось от раздражения, когда Шакал ничего не ответил.

– Должен признать, ты знаешь все, – продолжил он, – а это значит, у меня нет времени корячиться здесь всю ночь до боли в коленях, пока мы перекидываемся туда-сюда словами.