Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

Старый чародей кричал все громче, и хотя Шакал подозревал, что к безумным воплям из этой башни все привыкли, ему не хотелось, чтобы на шум пришел кто-нибудь из слуг. Ведь кто-то продолжал кормить этого сыча, хотя обычно ему, похоже, просто оставляли тарелку и уходили.

– Довольно, Абзул, – сказал Шакал, увидев свой шанс. – Я тебя не накажу. Ты правда полезен. Поэтому я и пришел. Расскажи мне все, что ты знаешь обо мне.

– Ничего, мой лорд, – открыто солгал старик, тряся головой.

– Не бойся, – ласково проговорил Шакал. – Я знаю, кто на моей стороне, Абзул. И ищу тех, кто против меня.

– Псы предательские! Вот кем они станут, мой лорд, когда вы взойдете на трон. Но не я! Я ждал вас здесь. Я вернулся в Уль-вундулас, когда другие остались, я вернулся ждать вашего прихода. Я ждал с самого вашего рождения.

– Трон Гиспарты, – словно бы обронил Шакал, внимательно наблюдая за реакцией Абзула. – Как думаешь, он достанется мне?

– Он ваш по праву, мой лорд. Ваша тетка, эта шлюха, и ее педераст-муж претендуют на корону вашего деда. Я отрекся от их двора в знак протеста против казни вашего отца после того, как он вернулся из изгнания, а сам все это время делал вид, что доблестно вернулся в Уделье, чтобы следить за мерзкими грязнокро… за полукровками, которые имеют честь относить вас к своему числу!

Шакал стиснул зубы. Лжец из Абзула был дерьмовый. Он пытался спасти свою шкуру от всех возможных опасностей. У него явно не было мужества, чтобы хранить верность Гиспарте или кому-то еще. Плен дряхлого тела и расстроенного ума требовали от него всей преданности. И все же страх сковывал его, сохраняя в сознании остатки ясности.

– Расскажи о моем отце, – приказал Шакал.

Несмотря на тучность, Штукарь совсем не был похож на хилячного. Если его отец был человеком, как говорил Абзул, это могло означать лишь, что его мать была из тяжаков, а это было нечто неслыханное. Женщин-орков за пределами Дар’геста никогда не видели. Чтобы обрюхатить такую, нужен был сильный мужчина. Сильный и совершенно безумный.

– Вам не следует слушать сплетни, мой лорд, – проговорил Абзул. – Разве можно принца крови обвинить в насилии и убийстве, когда речь идет о его собственных слугах? Я бы сказал, что нет. И многие, и я в их числе, никогда не верили, ни в то, что он утопил маркизу Спартиса, ни в то, что охотился на ее сыновей с собаками. Его изгнание было несправедливо. И все же он ведь нашел друзей на востоке, так? Друзей, которые обеспечили его досугом, достойным его склонностей. По сути, друзей для всей Гиспарты, ведь это они дали стране достойного претендента на трон. Полукровка! Колдун, обученный Черным Чревом! Кто еще сможет сровнять Дар’гест с землей и избавить нас от орочьей угрозы?

Абзул уже преклонял колени, с каждым восклицанием разбрасывая капли слюны из беззубого рта.

– А что чародеи Гиспарты? – спросил Шакал быстро, пользуясь моментом, пока старик сохранял ясность сознания. – Они для меня опасны?

– Но не я, мой лорд, – горячо заверил Абзул.

Шакал не мог сдержать усмешки. Этот человек был опасен разве что для самого себя.

– А остальные?

– Они будут глупцами, если решат встать против вас.

Абзул отвел пожелтевшие глаза при этих словах, и стало ясно, что он не только лгал, но и хотел, чтобы Штукарь бросил вызов и потерпел неудачу. А значит, в Гиспарте были и такие мастера магии, которые обладали силой бросить тирканианцу вызов. Но Штукарь был не дурак. Он не пошел наобум в земли своих врагов. Нет, сперва он пришел в Уль-вундулас, давно оспариваемое подбрюшье, и собрал могущественных союзников. Чертового Ваятеля! В самом ли деле Штукарь собирался помочь вождю отомстить? Если они обрушат на Гиспарту чуму, что тогда?

Шакал понял, что его это не слишком волнует.

Гиспарта ничего для него не значила. Ее народ был ему чужд, безлик и представлялся ему зажравшимся и не замечающим опасности. Но сейчас, возможно, настал час, когда не замечать было нельзя. Этого не могло не случиться. Империум пал, то же самое ждало и Гиспарту – ее либо разграбят орки, либо захватит чужеземный полукровка с претензией на корону. Что это значило для Шакала? Он теперь был вольным ездоком и не был привязан ни к кому, кроме свина, что нес его туда, куда он желал. Ничто не держало его здесь. Он мог взять с собой Делию, она согласится, если он попросит, в этом он не сомневался. Они могли отправиться в Анвилью или в Гуабию, а может, и на восточный берег. Мир не ограничивался одной Гиспартой, а Шакал не знал ничего, кроме Уделья, этого куска дерьма, что пристал к каблуку королевства. И как бы это ни было глупо, он любил эти пустоши, но, как и хиляки с севера, какими он их представлял, он не замечал ничего другого. Он потратил годы, пытаясь воспрепятствовать Ваятелю. В самом ли деле он был готов пожертвовать жизнью, чтобы сразиться с ним и со Штукарем, и все это ради кучки ленивых хиляков на севере?

Выйдя из задумчивости, Шакал осознал, что смотрит на груду пергамента. Там лежала карта, почти вся на виду, спрятан был только один ее уголок. Карта Уделья. Хотя нет, она была старше, составлена до Нашествия, когда весь Уль-вундулас, за исключением Стравы и кентаврских лесов, находился в твердой хватке Гиспарты. И Страва, и леса были четко отмечены картографом. Шакал заинтересовался и несколько удивился, обнаружив, что без границ уделов по карте было довольно трудно ориентироваться. Все на ней казалось крупнее и напоминало уже не лоскутное, а бесшовное одеяло. Горнила еще не существовало, и Шакалу пришлось искать Батайят и Алундру, чтобы найти место, где крепость потом появилась. Вся карта была испещрена кастилями, от которых теперь остались только чернила на этой карте – названия и небольшие гербы знатных семей, которые их держали, пока орки не обратили все в руины. Одна из этих кастилей привлекла внимание Шакала.

Она располагалась неподалеку от Топей Старой девы, где поселения были уже редки. Во всем районе было обозначено только четыре кастили. И одна из них, что дальше всех утопала в Деве, кичилась гербом, который Шакал уже видел: с желтым козлом на черном щите, обрамленном фиолетовой лентой. В прошлый раз цвета были не такими яркими, но само изображение было крупнее, поэтому Шакал был уверен, что не ошибся: он видел его на потрепанном и грязном знамени в сарае Месителя.

Потянувшись к съежившемуся Абзулу, Шакал поднял его на ноги.

– Что это? – спросил он, тыча пальцем в герб.

Абзул пристально всмотрелся в карту.

– Это… это герб Дома Коригари. Старинной семьи, уходящей корнями в Империум.

Шакал хмуро взглянул на карту.

– Кто-нибудь из них остался в живых?

– Ха! – По лающему смеху Абзула стало ясно, что он думал о такой вероятности. – Все, кто был в тех болотах, полегли от магии еще в начале Нашествия. Эльфы там дрались с тяжаками, и обе стороны использовали колдовство. Ненависть заклинаний, выпущенных в тот день, будет жить вечно.