Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

– Итак, – возвестил он, – теперь мы прислушаемся к ее чутью.

Певчий удивленно хмыкнул.

– И кто из нас до сих пор любит своего противника?

– Давай сравним их, – Шакал изобразил руками чаши весов. – Сгорбленный, чумной, гноящийся, мстительный старый мешок с дерьмом против… Блажки. Ты видел, какой она теперь стала? Между нами говоря, Печный, тебя понять еще сложнее.

– Воткни себе бивень знаешь куда, Шакко?

Они скакали во весь опор до самой ночи, потом наспех разбили лагерь и отдыхали до восхода. На четвертый день к середине утра пыль стала понемногу сменяться болотами. Вскоре они уже продирались сквозь густые заросли тростника, стараясь не угодить в трясину.

– Все эти годы, что я вольный, – проворчал Певчий, – ни разу не попадал в эту подмышку, где кроме мошки ничего не водится!

– А сам ездишь купаться к Санчо. – Шакал ухмыльнулся. – Не вижу большой разницы.

Он привел их к северному краю болот, намеренно огибая их с запада, прежде чем повернуть на юг и вторгнуться в грязные владения. Карта Абзула стояла у него перед мысленным взором.

– Думаю, я смогу снова найти жилище Месителя, – сообщил Шакал Певчему, – но прежде хочу попробовать отыскать кое-что еще.

– Что? – спросил старый трикрат, отмахиваясь от болотных мошек, которые мельтешили перед его угрюмым лицом.

– Развалины, – ответил Шакал. – Я думаю, до Нашествия это был его фамильный дом. В это с трудом верится, но он, возможно, принадлежал к гиспартской знати.

Певчий хмыкнул.

– У меня всегда мурашки по спине бегали, когда он говорил, будто голубокровный, хотя выглядел он так, будто его мать была ему также сестрой. Хотя, конечно, одно другого не исключает.

– А они еще называют нас, полукровок, грязными.

– И что ты надеешься найти в тех развалинах?

– Точно не знаю. Может, то, что даст нам преимущество. Если он еще жив, как я подозреваю, Меситель не будет рад снова меня видеть. Может, мы найдем там только мокрые камни, зато увидим владения семьи Коригари. Это была его фамилия.

– Ты уверен, что мне нужно это знать? – спросил Певчий недовольно, ведя Злобного старика в обход трясины.

Шакал пожал плечами.

– Если он убьет меня на месте, то тебе, может, не помешает быть… вежливым.

– С каких это пор полуорки стали вежливыми?

– А ты не слыхал? У нас же скоро будет свой король.

– Чего это ты так развеселился? Ведешь себя так, будто твой член научился отсасывать сам у себя.

– Просто не хочу, чтобы мы утонули в твоей желчи, старичок.

День наступил и двинулся к концу. Шакалу и Певчему давно пришлось спешиться. Они сменяли друг друга впереди, и первый всегда шел с заряженным тренчалом или луком в руке, а второй вел Очажка со Злобным стариком в нескольких шагах позади. Шакал еще и высматривал рохов и был очень рад, что им удалось зайти так далеко, не встретив ни одной гигантской птицы. А еще им не попадались твари, и это вызывало смешанное чувство облегчения и сомнения. В прошлый раз они со Штукарем только вошли в болота и не успели так далеко углубиться, как мерзкие создания были тут как тут. Конечно, сейчас они зашли с востока, а не с севера, но едва ли это имело большое значение. Меситель должен был следить за всеми гостей болот, которые считал своей собственностью. Но могло ли статься, что он в самом деле погиб? Неужели это была просто очередная глупая затея?

– Солнце быстро уходит, Шакаленок, – заметил Певчий, когда шел впереди уже в третий раз.

Прикрыв глаза от рассеянного света сумерек, Шакал оглядел горизонт со всех сторон.

– Нам нужно зайти повыше, чтобы разбить лагерь, – сказал он, – лучше под деревьями. Может, там. – И указал на юго-восток, где вдалеке будто бы виднелась какая-то возвышенность.

– Тогда давай мне свинов, – предложил Певчий. – У меня не такое хорошее зрение.

– Нормальное у тебя зрение, – сказал Шакал, передавая поводья. – Ты просто во мне сомневаешься.

– И это тоже.

Сняв и зарядив арбалет, Шакал двинулся к бугру, который на фоне темнеющего неба казался черным пятнышком. Они осторожно пробирались по болоту, и почва постепенно становилась устойчивее. Топи мельчали, все чаще попадались густые заросли песчаного тростника. Они поднимались выше. На полпути к цели Шакал уже был уверен, что перед ним был не мираж. Когда они достигли холма, наступила ночь, но благодаря орочьему зрению они видели, что Шакал был прав.

– Да нам везет больше, чем свину с двумя письками! – хихикнул Певчий.

Шакал смотрел вперед с немалым удовлетворением.

Это была не просто возвышенность посреди болота, а разрушающиеся руины рукотворного бастиона с зазубренными зубцами на пробитой стене. А за ней – угрюмые тени старой крепости. Вокруг холма валялись целые участки стены и остовы павших башен, наполовину утопшие в трясине. Сколь бы ни был высоким этот островок в период своей славы, но теперь его быстро поглощала земля, и он едва превосходил ростом Шакала, отчего остатки бастиона казались приземистыми, будто старая каменная жаба, надувшаяся в своем болоте.

– Это ты искал? – спросил Певчий.

– Похоже на то, – ответил Шакал. – В любом случае это хорошее место для лагеря. А утром…

Он осекся.

В развалинах что-то шевельнулось. Певчий тоже это заметил: он тихо встал сбоку от Шакала с заряженным луком в руке.

Задолго до того, как Шакал стал сопляком, именно Певчий научил его жестам, которые использовались в копыте, когда было необходимо действовать бесшумно. Прибегнув к ним сейчас, они быстро выяснили, что оба видели одну фигуру, и определили ее местонахождение. Шакал предложил разделиться, и Певчий согласился, тотчас растаяв в тени. Он решил подобраться к незнакомцу сзади, а Шакал двинулся отвлекать его с другой стороны. Свинов они оставили без привязи, зная, что те смогут себя защитить, если кто-то отважится на них напасть.

Почти припадая к земле, Шакал поспешил к ближайшему укрытию – обвалившемуся участку некогда круглой башни, теперь напоминавшей грязное разбитое яйцо. Прижавшись спиной к камням, он на мгновение напряг слух, а потом крадучись обошел башню и пробрался к длинной груде валунов у склона островка. Тень, которую он преследовал, вероятно, кралась к нему с другой стороны.

Он подождал, прислушиваясь. Вскоре раздался едва различимый звук. Осторожные шаги по влажной земле. Шакал дождался, пока они приблизятся, и вынырнул из-за камней, выставив арбалет перед собой. И увидел тусклое отражение лунного света на лезвии кинжала, занесенного для удара, но тут же убрал пальцы с крючка тренчала и распахнул глаза: перед ним было знакомое милое личико.

Синица узнала его и, столь же ошеломленная, замерла с поднятым вверх кинжалом. Так они простояли несколько мгновений, дрожа и пытаясь смириться с присутствием друг друга. Придя наконец в себя, Шакал опустил тренчало.