Евгений Решетов - Фабрика героев

– Псих он. Мы все в одной лодке, а он мне резец выбил. Я специально старался, чтобы он силу обрёл, и вот награда. Да ещё и сорочку теперь отстирывать…

– Я ни о чём тебя не просил, – пробурчал я, пронзая его яростным взглядом.

Тот громко фыркнул, после чего убедился, что изо рта больше не идёт кровь, и присел на стул. Закинул ногу на ногу и зло проговорил, ткнув в мою сторону наманикюренным пальцем:

– В качестве компенсации за выбитый зуб, я требую одну услугу!

– Иди ты на кол! – осёк я его, схватившись за рукоять топора. – Хотя, боюсь, что тебе там может понравиться.

– Так, угомонились оба, – прорычал Пушкин, подойдя к столу. – А ты, Остряк, расскажи нам, как из леса выбрался и мальчишку спас.

– Как-как… вот этими самыми руками, – насмешливо произнёс я и показал травмированные пальцы, чем вызвал приглушённый стон юной блондинки.

– От него волколаками пахнет, – уверенно пробурчал Красавчик, громко втягивая воздух.

– Ты встречал волколаков и до сих пор жив? – удивился глава клана, приподняв брови.

– А ты думал, что он получил такие раны, когда через кусты лез? – ехидно вставила русоволосая героиня в латексе.

Пушкин проигнорировал её, а я ответил на вопрос героя, слыша, как бурчит желудок:

– Да, встречал. Волколаки нормальные ребята. Одному из них сердце вырвал. Упокой Сатана его чёрную душу.

После моих слов в комнате повисла ошарашенная тишина, которую нарушил высокий голос Красавчика, чьи накрашенные брови взлетели к волосам:

– Ты убил волколака?

– Ага, вот этими самыми руками, – желчно сказал я и снова показал пальцы.

– Если ты лжёшь, то я узнаю и накажу тебя, – грозно проревел Пушкин, играя желваками, из-за чего смешно двигались его бакенбарды.

– А если эта лапочка не лжёт? – насмешливо бросила зеленоглазая красавица, откинувшись на спинку стула и задорно сверкая глазищами.

Зверь метнул на неё неприязненный взгляд, но опять не стал ей отвечать, а холодно проронил, глядя на меня:

– Спускайся в подвал. Там Айзерман. Он подлечит тебя. Но если ты и на него кинешься, то пеняй на себя.

– Учту, – пообещал я, криво улыбнувшись и взяв из общей тарелки большой кусок мяса.

– Я провожу тебя, – вдруг вызвалась пышногрудая героиня, ловко встав из-за стола.

Она упругой походкой двинулась к лестнице, так виляя задом, что мне стало боязно за её позвонки. Но вид, конечно, был одуряющим. Я даже забыл о той боли, что терзала мой организм. Её бы определить в качестве анестезии в больницу. Вот там бы она произвела фурор среди пациентов.

Я усмехнулся своим мыслям и догнал девушку, а та вдруг подхватила меня под локоть и пропела, став спускаться по железным ступеням:

– Я Бестия. Можешь рассчитывать на мою помощь. Ты славный парнишка. Кристина уже всем рассказала, как ты вызвался вместо неё идти в лес. Поступок настоящего героя.

– А я Сергей, – промычал я, вцепившись зубами в мясо. Есть хотелось просто зверски.

– Но, пупсик, если ты и дальше станешь так поступать, то скоро на кладбище появится могилка с твоим именем, – совершенно серьёзно сказала Бестия, крепко сжав моё предплечье и взглянув большими глазами. – Тебе надо думать о последствиях получаемых заданий. Не все они стоят той репутации и награды, которую ты получишь, если выполнишь их. Иногда лучше отказаться. И пусть даже это повлечёт падение репутации. Ничего страшного в этом нет. Потерю репы можно легко наверстать, а вот жизнь… Ну ты меня понял?

– Ага, – кивнул я головой, чувствуя, как в серую от грязи кожу впиваются её острые коготки. – А почему ты так переживаешь за меня?

– Ты мне понравился, лапуля, – улыбнулась она и ещё сильнее сжала пальцы.

– Мля, больно же! – выдохнул я, негодующе глянув на неё и чуть не подавившись последним кусочком мяса.

– Я Бестия, – ещё шире улыбнулась героиня, увлекая меня в мрачный подвал, где стены сочились влагой, а на потолке рос сизый мох, да и пахло здесь соответствующе.

– Надеюсь, ты не хочешь меня сожрать? – заволновался я, косясь на лампочку, которая то горела, а то – нет, из-за чего создавалась атмосфера фильмов ужасов.

– Посмотрим, – ответила мне девушка и захохотала, запрокинув голову.

Её весёлый смех отразился от кирпичных стен и унёсся куда-то вдаль. Но вдруг она прекратила хохотать и толкнула рукой побитую ржавчиной дверь. За ней обнаружилось обширное помещение, заставленное клетками с животными и птицами. На некоторых клетках висели листы формата А-4, где от руки было написано «Арахна». Хм, забавно, уж не тренируется ли героиня на этих милых зверюшках, впрыскивая в них яд? Вполне возможно.

Я отвёл взгляд от клеток и стал в общих чертах рассматривать помещение. Оно оказалось обклеено различными плакатами медицинской тематики, а возле дальней стены обнаружились пять железных шкафов с полками. На них боком стояли пухлые пластиковые папки и книги, а на самом видном месте красовался большой анатомический атлас. Он был хорошо виден в ярком свете ртутных ламп, прикреплённых к потолку.

Кроме всего этого, я увидел хирургические инструменты. Они лежали на блестящем стальном столе рядом с пилой и настольной лампой. А вон там, в стене слева, имелась чугунная дверца с небольшим оконцем из толстого жаростойкого стекла. Сквозь него были видны языки пламени. Вероятно, там расположилась печь.

Ну и центральным персонажем этого помещения был лысый сутулый человек в белом медицинском халате, который висел на нём точно на вешалке. Мужчина стоял к нам спиной и что-то записывал в журнал, лежащий на старинной тумбочке из красного дерева, а когда он услышал шум, то обернулся.

Я ахнул, увидев его физиономию, а потом потрясённо выдохнул, выпучив глаза:

– Твою мать! Какие же ГМО ты жрал, что тебя так перекорёжило?!

– Это всё сила, – вполне понятно прострекотал гибрид человека и насекомого.

Мне, конечно же, сразу стало ясно по голосу, что он и был тем самым вторым козлом, который избивал меня в первую ночь, но ничего предъявлять я ему не стал, а просто молча начал изучать его.

Первым делом я отметил, что у профессора только лицо было с чертами насекомого, а вот всё остальное – людское. И, естественно, что меня в основном заинтересовала его физиономия. Она имела ротовое отверстие, обрамленное щупиками и жвалами, а на месте носа у него расположились две ямки и короткие волоски. И ещё у профессора были десятисантиметровые антенны, растущие изо лба чуть выше тех точек, где у обычного человека должны находиться брови. А также у Айзермана оказались большие фасеточные глаза, которые мне уже приходилось лицезреть. Кажись, не всё то, что мне привиделось во время блужданий моего разума между явью и фантазиями, является бредом. Наверное, в моём сознании частично отложился тот момент, когда профессор в прошлый раз восстанавливал моё тело, перенёсшее несколько дней истязаний.