Грег Вайсман - Отверженные [litres]

Однако к разрыву он был еще не готов.

– Я понимаю, отчего ты должна остаться, – сказал он. – Но понимаешь ли ты, зачем мне нужно на Врин?

– Понимаю.

Джейс с благодарностью поцеловал ее, Враска страстно ответила на поцелуй, и оба вновь стиснули друг друга в жарких объятиях – крепче, как можно крепче, только бы удержаться…

Когда их страсть улеглась, Джейс принял душ и переоделся в чистую смену одежды, загодя приготовленную Сторрев. Враска смотрела на него, лежа в постели – нагая, обольстительная и, пожалуй, немного… напуганная?

«Что ж, вот и мне тоже не по себе».

Джейс нежно коснулся губами ее губ.

– Я скоро вернусь, – сказал он. – Как только смогу, так сразу же.

– А я буду здесь, – откликнулась Враска. – И буду ждать.

Еще раз поцеловав ее, Джейс вызвал из памяти туманный образ Врина и покинул Равнику.

Только что созданная и вновь собранная Аретией вместе команда из четырех человек сидела на жестких скамьях вокруг колченогого стола возле парадного крыльца постоялого двора «У Скрипача». Наконец маленький желто-зеленый гоблин подал им – точнее сказать, Кайе, Тейо и «Ане» – ужин (чтобы не обделить и Крысу, Тейо пришлось заказать двойную порцию). Угощение оказалось более чем скромным – бобы с кусочками ветчины да тосты – и Ана рассеянно ковыряла кушанье вилкой, но трое остальных поглощали его с немалым удовольствием. Да, мадам Блез при виде этого пришла бы в ужас, но Кайе во время странствий не раз доводилось есть куда хуже.

«Ну а вино тут вполне достойное».

Как только гоблин отошел прочь, Лилиана Весс склонилась вперед и заговорила:

– Послушайте, я – это я. Полной перемены лучше не ждите. Я – некромантка. Смерть была, есть и навсегда останется главным моим ремеслом.

Кайе подумалось, что все это сказано чересчур вызывающе, чересчур цинично… однако подобный тон дается Лилиане не без усилий. Конечно, дара ясновидения Кайя, в отличие от Крысы, была лишена, но беззащитность и тоску Лилианы чувствовала превосходно.

«Или беззащитность и тоску Аны, если уж на то пошло».

Кроме этого, Кайя отметила, с каким усердием Лилиана старается сосредоточиться на Крысе и не упускать ее из виду, как лихорадочно удерживает Аретию в памяти. Казалось, невинность и оптимизм девочки служат некромантке пищей, придают ей сил, и Кайя не могла сразу, сию минуту решить, хорошо это или плохо. Но если вспомнить, каково пришлось ей самой всего несколько недолгих дней тому назад… ведь и она словно бы тоже черпала силы в испускаемом Крысой и Тейо свете! Пожалуй, упрекать Лилиану в нужде, в тяге к тому, к чему в той же мере влекло саму Кайю, было бы просто глупо.

«Ведь все это, сказать откровенно, очень нужно мне от них до сих пор. Все это меня в них и привлекает».

Одним словом, дать Лилиане шанс Кайя решила твердо. В конце концов, Крыса в ней не ошиблась: она действительно отправилась на Фиору и дождалась их здесь, «У Скрипача». Пожалуй, это говорит в ее пользу. Возможно, им четверым вправду удастся сработаться.

«Кроме того, если в следующем после Фиоры мире дела пойдут, как я ожидаю, мне понадобится их помощь. Вся, какая ни есть. А помощь Лилианы, может статься, особенно. К тому же и компания мне вовсе не помешает, не говоря уж о моральной поддержке».

Все это было очень непривычно. Последние шесть лет Кайя действовала исключительно в одиночку. Так, в одиночку, и шествовала из мира в мир, отправляя фантомов, привидения, духов и призраков – а при случае и зомби либо вампира – в последний путь, в путь к вечному покою. И даже не думала, что жизнь одинокой странницы, перекати-поля, может ей надоесть. Только теперь, внезапно обретя двух добрых друзей (плюс один весьма угрожающий знак вопроса), убийца-одиночка осознала, сколь одинокой чувствовала себя все это время. Теперь компания Тейо и Крысы приносила ей искреннюю, неподдельную радость. Можно сказать, с ними она была счастлива.

Нет, материнских чувств она к ним не питала. Скорее, была им будто бы старшей сестрой, а ведь это, наверное, тоже своего рода ответственность…

Хотя, сказать правду, обремененной она себя вовсе не чувствовала. Наоборот – у нее словно исполинский валун с плеч свалился, а все благодаря Тамику, снявшему груз этих треклятых долговых обязательств перед Синдикатом с ее души. Ну а пара подростков принесла ей радость и дружбу, и прошлой ночью ей даже наконец-то удалось как следует выплакаться. Как же ей не хватало такой возможности, вот этих самых слез с самого завершения Войны Искры! И Кайя плакала – плакала по Гидеону Джуре и даже по Даку Фейдену. Плакала по Гекаре – и по трагической гибели ведьмы бритвенных лезвий, и по ее потрясающему воскресению, явно стоившему Гекаре частицы прежнего «я», не говоря уж о дружбе с Крысой.

Плакала Кайя и по себе. Скорбь, как она и предполагала, накрыла ее внезапно, в постели, сразу же после того, как она задула последнюю свечу, породив протяжные, громкие рыдания, продолжавшиеся больше часа – и все это время Кайя оплакивала тех, кого любила и тех, кого едва знала. Наконец-то объяв, охватив умом невероятный, чудовищный размах постигшего Равнику бедствия, наконец оценив всю горечь утраты, она плакала, пока не уснула, а проснулась словно бы… словно бы новым, другим человеком. Еще несколько дней назад все ее мысли, все чувства будто сковало стужей; казалось, она, истребительница призраков, стала призраком сама. Ну а теперь…

«Теперь я снова могу дышать».

Все эти мысли промелькнули в голове в мгновение ока. Залпом осушив целый бокал вина, Кайя наполнила его снова. И лишь после этого, с немалым запозданием, осознала, что Ана по-прежнему смотрит на нее, ожидая какого-либо ответа. Чтобы хоть вспомнить, о чем говорила эта женщина, пришлось мысленно перевести стрелки часов назад, а паузу заполнить новым глотком вина. В конце концов вспомнив последнее вызывающее заявление Аны, Кайя пожала плечами и заговорила:

– А я по-прежнему истребительница призраков. Что поделаешь, дар есть дар, у каждого из нас он свой. Я вовсе не жду, что ты сию минуту превратишься в создание сплошь из добра да света. Я рассчитываю, что с помощью всего имеющегося ты искупишь былые грехи. Если тебе это чем-то поможет – хотя бы трезво оценить положение, к тому же самому стремлюсь и я.

– Ага, точно, и я тоже, – поддержала ее Крыса.

Все трое – даже Тейо – уставились на нее, подняв брови.

– Ну, я же немало злых дел натворила, – будто бы защищаясь, пояснила Крыса. – Я же воровка, в конце-то концов.

– Держу пари, ты никогда в жизни ничего не крала у тех, кому без взятого тобой не прожить, – сказал Тейо.

– Конечно, никогда. Это ведь было бы просто ужасно. И подло. Очень подло. К тому же зачем это делать, когда можешь украсть у того, кто переживет потерю проще простого, понимаешь?