Каролин Сизо - Эзлин. Прикосновение тени [litres]

Когда я заметила это, было уже поздно поворачивать назад. Он стоял, прислонившись к одному из оплетенных розами деревянных столбов, и вынырнул из темноты, стоило мне войти в небольшую беседку. Его движения напоминали движения хищной кошки – изящные и энергичные, а под его черной льняной рубашкой выделялись мускулы.

– Леди Эзлин, – произнес Аркейн грубым низким голосом.

Ужас сковал конечности и заставил застыть. Вместо ответа я отступила на шаг и едва не споткнулась о цветочный горшок. Аркейн крепко схватил меня за руку, не давая упасть. Я посмотрела на его руку с таким же страхом, как если бы увидела ядовитого паука. Только когда мужчина отпустил меня, я вздохнула с облегчением, ощущая, как жизнь возвращается в мое тело.

Он мне ничего не сделает. Во всяком случае, до тех пор, пока не прикажет лорд Кайус.

– Для воительницы вам на удивление не хватает чувства равновесия, – сухо заметил воин теней, со скучающим видом изучая свои руки, обтянутые перчатками без пальцев.

Теперь я могла бы убежать. Но не сделала этого. Несмотря на обуявший меня страх, я вдруг разозлилась. Что происходит у этого человека в голове, с чего он мог вынести такое суждение обо мне?

– А для цепного пса лорда Кайуса вам на удивление не хватает манер, – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

Должно быть, я сошла с ума, чтобы так разговаривать с воином теней.

Аркейн опустил голову и усмехнулся, словно его позабавили мои слова. А его черные как ночь глаза опасно блеснули в свете полной луны.

– Кто сказал, что я цепной пес лорда Кайуса?

– Разве это не так?

Расстояние между нами, казалось, с каждой секундой становится все меньше. Я чувствовала пульсацию сердца, ощущала каждую напряженную мышцу в своем теле.

– Я сам себе хозяин.

– Значит, вам доставляет удовольствие убивать? – поинтересовалась я.

«Какого черта ты несешь, Эзлин?» — завопил внутренний голос.

Кинжал остался в моей комнате под матрасом. Но даже будь он со мной, вряд ли смог бы защитить от смертельного прикосновения Аркейна. Бросить вызов воину теней было определенно плохой идеей.

Аркейн отвернулся от меня и шагнул к одной из роз. Осторожно провел пальцем по бледно-розовому лепестку, мерцавшему в лунном свете.

– Никто не должен получать удовольствие от убийства, – заявил он, и это прозвучало даже немного грустно. Я невольно задалась вопросом, что превратило этого мужчину в безжалостного убийцу, которым он являлся сегодня.

– Тогда зачем вы это делаете?

Он пожал плечами.

– Может быть, потому, что я был рожден для этого. Или потому что мое прикосновение никогда не вызовет ничего, кроме страха и ужаса.

Я с содроганием наблюдала, как под его рукой лепесток рассыпается в пыль. Оказывается, я даже не заметила, как он снял перчатку. Мужчина медленно переступил через кучку пепла и подошел ко мне. Темная прядь волос упала ему на лоб. Я вдруг вспомнила о беременной мятежнице, которую якобы убил Аркейн, и о том, что ему это понравилось.

– Как вы думаете, может ли все когда-нибудь измениться, леди Эзлин?

Мужчина дотронулся пальцами до моего подбородка и чуть приподнял его. Я вздрогнула от этого прикосновения. Внутри все кричало о бегстве. Хотелось, чтобы между воином теней и мной оставалось как можно больше пространства. От страха на глаза мне навернулись горячие слезы. Я больше не ощущала себя мужественной воительницей. Остался только голый ужас. Все эти годы, упражняясь в бою на мечах, я просто обманывала себя. До такого противника мне не дорасти. Я просто рассыплюсь в пыль, как лепесток под его пальцами.

– Нет, – прошептала я хрипло.

С мрачным выражением лица Аркейн кивнул и опустил руку вниз, словно она в один миг стала неимоверно тяжелой.

– Я и не надеялся.

Я сделала шаг назад, а потом еще один. Добравшись наконец до выхода из беседки, повернулась и как раз собиралась бежать, когда мрачный голос Аркейна задержал меня.

– Леди Эзлин?

– Да?

– Ваши веснушки…

Моя рука инстинктивно потянулась к щеке. Обычно я скрывала их под слоем пудры. Они казались мне изъяном, и поэтому я показывала их неохотно. Только вот сегодня ночью я не рассчитывала на компанию.

– Что с ними?

– Они прекрасны. Словно звездная карта.

Я бросилась прочь, даже не оглянувшись.

Его слова запали в сердце. Пронзительные и оттого очень неожиданные. Мне хотелось стряхнуть их, как надоедливые снежинки, которые легли на плечи и теперь пропитывали мою одежду. Но мне не удалось. Эти слова преследовали меня до самой комнаты. И они никуда не делись, когда я шагнула к маленькой медной тарелке на стене, служившей мне зеркалом.

Словно звездная карта.

У мамы были такие же веснушки. Я смутно помнила, как касалась их пальцами, словно это тайные узоры, которые следовало разгадать. Стоило соединить их линиями, и получался рисунок. Мама смеялась, потому что ей было щекотно, и пыталась ухватить меня за руку. И теперь Аркейн рассматривал меня с тем же интересом, что и я когда-то свою мать.

Именно он.

Сердце трепетало при мысли о том, как близко он ко мне подобрался. И я допустила это. Допустила, чтобы мой будущий убийца стоял передо мной, говорил со мной и держал мой подбородок. «Никогда больше, – поклялась я себе, – никогда больше я не поддамся ему подобным образом».

Произошло нечто из ряда вон выходящее.

Я заметила это по тому, как служанка ступала по каменной лестнице – очень тихо и осторожно, словно боялась кого-то ненароком спугнуть. Кроме того, громыхание посуды, разговоры и смех, которые обычно доносились из кухни, сегодня казались более сдержанными. Слуги были сами не свои из-за неожиданного гостя.

Обычно я завтракала одна в своей комнате или в маленьком помещении рядом с кухней. Вот почему очень удивилась, когда Малахи составил мне сегодня компанию. Он сидел за столом, держа перед собой книгу, которую отложил в сторону, стоило мне войти в помещение. Молодой лорд смерил меня холодным взглядом и сказал:

– Садитесь, Эзлин.

Меня насторожил тон, каким он это произнес. Я заняла единственное место, где обнаружились столовые приборы. Мы молча подождали, пока служанка подаст мне завтрак: овсяную кашу с сахаром и свежими фруктами, ломтик хлеба и копченую ветчину, от ароматного благоухания которой текли слюнки.

Обычно мне нравились эти блюда. В ордене мы ели овсяную кашу без сахара и фруктов, а копченой ветчиной там кормили только по праздникам. Однако сегодня у меня в горле застрял ком, и с каждой минутой напряженного молчания он становился все больше.