Мишель Пейвер - Клятва мстителя [= Клятвопреступник] [litres]

Одна из женщин несла бурдюк.

– Прошу вас, – жалобно сказала Ренн. – Я умираю от жажды. Дайте воды.

Женщина зло посмотрела на Ренн.

Ренн слабо стукнула по земле двумя кулаками:

– Прошу!

Какой-то старик склонился над Ренн и пристально посмотрел ей в глаза. Это был самый страшный, самый волосатый и самый старый человек из всех, кого видела Ренн. И хотя старик был из племени Зубров, он не брил голову, а просто мазал глиной длинные волосы и спутанную бороду. Из ушей и ноздрей у него торчали клочки волос, а брови свисали над глазницами, словно спутанные корни. И все его лицо было изборождено шрамами.

Старик потрогал кривым пальцем ее браслет-оберег из зеленого камня. Ренн отдернула руку, а старик сплюнул с отвращением и поковылял дальше. Из укрытия вышел мужчина помоложе. Его лицо было покрыто паутиной из шрамов.

Ренн показала на бурдюк и взмолилась:

– Воды, прошу.

Мужчина на языке жестов велел женщине поставить бурдюк перед Ренн.

Ренн схватила бурдюк и начала жадно пить. С первыми же глотками пульсирующая боль в висках стихла, и сила снова разлилась по всему телу.

– Спасибо, – сказала Ренн.

Другая женщина поставила перед сидящими у костра охотниками большую лубяную плошку. Ренн захлестнула волна надежды. Еда пахла вкусно, и этот запах делал Зубров чуть больше похожими на остальных людей.

Женщина зачерпнула еду маленькой плошкой и поставила ее в развилку в сосне как подношение. Потом зачерпнула еще одну плошку и поставила ее перед Ренн. В плошке была вкусная похлебка из крапивы и кусочков мяса, скорее всего беличьего. У Ренн заурчало в животе.

Женщина поднесла сложенные в горсть пальцы ко рту и кивнула: «Ешь».

Мужчина, который позволил ей попить, прокашлялся и сказал сиплым от долгого молчания голосом:

– Ты должна отдохнуть. И поесть.

Ренн перевела взгляд с мужчины на плошку, потом обратно.

Гауп рассказывал, что перед тем, как отрезать ему руку, Зубры тоже поделились с ним едой и предложили отдохнуть.

Страх – самое одинокое чувство из всех. Ты можешь идти в толпе людей, но, если тебе страшно, ты сам по себе.

Ренн чувствовала себя как дичь, которую готовят для жертвоприношения. Когда она отказалась от еды, ее отвели к пруду и заставили помыться, а женщины тем временем комками мха стирали сажу с ее одежды. Зайдя в тростник, Ренн смогла скрыть от их глаз привязанный к лодыжке нож из зуба бобра и свисток из косточки тетерева, который висел у нее на шее. Но когда ей вернули одежду, перьев хранителя ее племени на ней уже не было.

Когда Ренн привели обратно на стоянку, голод взял свое, и она заставила себя съесть несколько ложек похлебки. Все это время за ней наблюдали и Зубры, и Рыси. Они разговаривали, жестикулируя руками в шрамах. Молодой Зубр с узким, как осколок кремня, ртом точил топор и разглядывал запястья Ренн.

Волосатый старик сидел, скрестив ноги, и выравнивал древки будущих стрел. Ренн наблюдала за тем, как он берет из кучи веток одну и водит ею вдоль бороздки в куске рога. В ее племени пользовались таким же способом. Старик время от времени, чтобы разогнать кровь в затекшей руке, хлестал по ней пучком крапивы. Старые Вороны тоже так делали.

Ренн пододвинулась ближе к старику и тихо спросила:

– Что со мной сделают?

Старик нахмурился и еще ниже склонился над своими стрелами.

Ренн спросила, не он ли вождь племени.

Старик затряс головой и показал древком стрелы на мужчину, который велел дать ей воды.

– А ты колдун?

Старик снова затряс головой и проворчал:

– Я делаю лучшие стрелы в Сердце Леса.

– Не разговаривай с ней, – предостерег его молодой Зубр, который точил топор, и сразу хлопнул себя ладонью по губам. – Вот, она обманом заставила меня заговорить! Она лазутчица из племени Лесной Лошади.

– Я никогда не встречала людей Лесной Лошади! – запротестовала Ренн.

– Мы их ненавидим, – пробурчал молодой Зубр.

– Но почему? – удивилась Ренн. – Вы же все следуете Обычаю.

– Мы следуем ему лучше, – грубо сказал молодой Зубр. – Они разжигают огонь с помощью лука. Мы используем палки. Вот доказательство.

– Только мы следуем Истинному Обычаю, – сказала женщина с измазанной глиной головой. – Поэтому мы носим шрамы. Чтобы наказать себя за то, что могли от него отступить.

– Все остальные племена нечестивые, – заявил молодой Зубр и подсыпал на точильный камень песка.

Ренн подумала, что, если получится их разговорить, они могут и не причинить ей вреда, и спросила:

– Почему все остальные племена нечестивые?

Молодой Зубр сверкнул на нее глазами:

– Племена Гор нечестивые, потому что разводят огонь камнями и поклоняются духу огня. Духа огня нет! Есть только дерево! Племена Льда и Моря нечестивые, потому что живут в жутких землях, где нет деревьев, и разводят поддельный огонь из жира рыб. Вы, в Открытом Лесу, самые нечестивые, потому что вы знали Обычай, но отвернулись от него.

Женщина неодобрительно посмотрела на молодого Зубра:

– Не разговаривай с ней. Она – зло. Она украла моего ребенка!

– Нет, я этого не делала! – сказала Ренн.

После этого ее заставили сесть на корточки между корнями сосны. Мужчины сурово поглядывали в ее сторону. Одна девочка плюнула ей в лицо. Ренн потянулась к свистку на шее, но заметила, что молодой Зубр за ней наблюдает, и засунула свисток поглубже под безрукавку.

На стоянке снова наступила тишина, но Зубры разговаривали, используя жесты, значения которых Ренн не понимала. Она вспомнила, как на стоянке Воронов ссорились и играли детишки, собаки рыскали в поисках объедков, а Фин-Кединн рассказывал у костра свои истории, и у нее от тоски заныло сердце.

«Фин-Кединн, помоги. Подскажи, что мне делать».

И тут она вдруг отчетливо вспомнила, как в одно морозное утро, много зим тому назад, Фин-Кединн отвел ее в Лес, чтобы она испытала свой новый лук.

Она не хотела вылезать из спального мешка, но дядя сидел у костра, грел руки и ждал ее.

Они шли по хрустящему снегу, их дыхание превращалось в белые облачка. Фин-Кединн нашел следы и рассказал ей, как их читать.

– Когда олень знает, что за ним охотятся волки, он идет гордо, высоко поднимая копыта. Так он говорит волкам: смотрите, какой я сильный. Не нападайте на меня, я могу дать отпор! – Дядя посмотрел на нее своими голубыми глазами, и она поняла, что он говорит не только про оленей.

Ренн вцепилась в корни сосны обеими руками. Фин-Кединн был прав. Нельзя сидеть и смиренно ждать, пока Зубры решают ее участь.

– Что вы там обо мне говорите? – громко, так что было слышно на всей стоянке, спросила она.