Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– За что? – недоуменно спросил Коумин.

Горожанин плюнул в него.

– Отрекшимся пришел конец! – проревел он. – Конец! Слышал ты об этом? А теперь мы возьмемся за всех их прихвостней, прикидывавшихся, будто они на нашей стороне. Нынче вам Ланфир не поможет. Старый дурак уже получил свое, и многие еще получат.

Стоявшая рядом с горожанином женщина потянула мужа за рукав:

– Уймись, Тома. Попридержи язык, и лучше пойдем отсюда. А то, не ровен час, за тобой пришлют огира.

Мужчина осекся, сник и позволил жене увлечь его в толпу.

Коумин с трудом поднялся на ноги и пустился бежать, не обращая внимания на стекавшую по подбородку кровь.

На постоялом дворе было тихо и пусто. Не было видно ни гостей, ни хозяина, ни даже кухарки с поварятами.

– Чарн! Чарн! Чарн! – громко звал Коумин, но ответа не было.

Вспомнив, что седоволосый старик любил порой посидеть под прянояблонями за таверной, рассказывая свои истории о тех днях, когда был совсем молод, юноша решил поискать его там.

Он поспешно бросился к задней двери, запнулся и растянулся плашмя. Оглянувшись, он увидел, что споткнулся о красный сапог, такой, какие стал носить Чарн с тех пор, как больше не пел на полях. Что-то заставило Коумина посмотреть вверх.

Тело Чарна висело на веревке, перекинутой через потолочную балку. Одна нога старика была босой, рука судорожно сжалась у горла, – видимо, перед смертью он отчаянно пытался освободиться от петли.

– За что? – закричал Коумин. – За что? Ведь мы же Да’шайн!

Ответа не было, да и отвечать было некому. Юноша стоял на коленях, прижимая к груди сапог и глядя вверх на Чарна, а на улицах буйно ликовала толпа.

Ранда била дрожь. Пространство между колоннами затягивал сплошной мерцающий голубой туман. Всполохи света, казалось, проникали под кожу, достигая каждого нерва. Неистово завывал ветер, превратившись в мощный вихрь, который затягивал Ранда в себя. Мурадин как-то сумел обернуть лицо черной вуалью, но над ней на месте глаз зияли кровоточащие раны. Его челюсти двигались, и кровавая пена капала ему на грудь. Вперед!

Чарн шел по обочине широкой аллеи, обрамленной раскидистыми деревьями чоры, чьи тройчатые листья распространяли ауру умиротворения и покоя. Без деревьев чоры город казался бы безрадостным, как дикая пустыня. Серебристые здания по обе стороны улицы вздымались к небесам. На улицах монотонно жужжали джокары. В небе стремительно пролетел огромный белый крылоплан, уносивший горожан в Комелле, Тзору или куда-нибудь еще. Сам Чарн, когда ему требовалось попасть в другой город по служебным делам, обычно не пользовался крылопланами, ибо Айз Седай попросту перемещали его. Но сегодня – особый случай. Именно сегодня, в день своего двадцатипятилетия, он вознамерился прилететь в М’джинн, чтобы принять наконец предложение Наллы и стать ее мужем. Он подумал, что девушка, возможно, удивится этому решению, ведь он тянул с согласием чуть ли не целый год. Оно и понятно, ведь обзавестись семьей значило для него поступить на службу к Зорелле Седай, той, которой служила Налла. Но теперь он уже заручился благоволением Майрин Седай, так что это не имело значения.

Чарн свернул за угол и столкнулся с темноволосым, широкоплечим мужчиной с модной короткой бородой. Юноша не успел отпрянуть и от толчка повалился на мостовую, ударившись головой так, что искры из глаз посыпались.

– Смотри, куда прешь! – раздраженно буркнул бородач, оправляя красный камзол и отряхивая кружевные манжеты. Его длинные черные волосы были собраны сзади в хвост по последней моде. Даже те, кто не клялся соблюдать Соглашение, стремились подражать Айил.

Светловолосая спутница бородача схватила его за руку. Она явно смутилась, отчего ее сверкающее платье из стрейта потускнело и стала почти непрозрачным.

– Джом! – воскликнула она. – Взгляни на его волосы. Ты что, ошалел, это же Айил!

Чарн ощупал ушибленную, коротко стриженную голову, пригладил собранные на затылке в хвост длинные золотисто-рыжие волосы. Вместо того чтобы покачать головой, он дернул себя за длинный – длиннее, чем у бородача, – хвост на затылке. Похоже, повезло отделаться шишкой.

– Ох, надо же! – воскликнул мужчина. Гнев его уступил место растерянности. – Прости меня, Да’шайн. Это мне надо смотреть, куда меня несет; конечно же, мне. – Бормоча извинения, мужчина помог Чарну подняться. – Надеюсь, ты не очень ушибся? Позволь мне вызвать для тебя экипаж.

– Не беспокойся, горожанин, – добродушно ответил Чарн, – со мной все в порядке. Я сам виноват – бежал сломя голову и не глядел перед собой. Так и вправду недолго кого-нибудь пришибить. А сам-то ты не ушибся? Прошу простить меня.

Бородач затряс головой и открыл рот, собираясь протестовать – горожане невесть почему считали Айил хрупкими неженками, – но в этот миг земля под ногами дрогнула. Казалось, задрожал воздух, в глазах зарябило. Растерянно озираясь, горожанин закутался в новомодный плащ из фанклота. Так же поступила и его спутница. Ткань сделала их тела невидимыми, отчего головы казались плавающими в воздухе.

– Что это, Да’шайн? – спросил горожанин.

По волосам признав в нем Айил, прохожие столпились вокруг Чарна, наперебой задавая ему тот же вопрос. Чарн не отвечал, даже не задумываясь о том, что это не очень-то учтиво. Более того, он начал продираться сквозь толпу, не сводя глаз с Шерома – ослепительно-белой сферы в тысячу футов диаметром, парившей высоко в небе, над серебристыми и голубыми куполами Коллам Даана.

Майрин говорила ему, что сегодня особый день. Она сказала, что ею найден новый источник Единой Силы, благодаря чему все Айз Седай – и мужчины, и женщины – смогут направлять ее, черпая из одного потока, а не из различных составляющих, как было до сих пор. Совместно они смогут сделать для мира гораздо больше, чем порознь. И именно сегодня она и Бейдомон собрались впервые почерпнуть Силу из общего источника. В последний раз мужчины и женщины будут работать вместе, обращаясь к разным половинам Силы. Сегодня.

То, что представлялось крошечным белым осколком, отлетело от Шерома, отброшенное струей черного пламени. Осколок падал обманчиво медленно и казался ничтожно малым. Потом по всей белоснежной поверхности Шерома начали вырываться сотни черных капель. И тут огромный шар раскололся, точно яйцо, и начал медленно, поначалу почти незаметно, снижаться и разваливаться. На месте сферы открылся бездонный провал слепящей, ужасающей черноты. Тьма объяла небосклон, и свет самого солнца утонул в беспредельном мраке. Город полнился криками обезумевших от страха людей.

Едва полыхнул первый язык пламени, как Чарн бросился бежать к Коллам Даану, – но он понимал, что опоздал. Он поклялся служить Айз Седай – но опоздал. Он бежал, и слезы катились у него по лицу.