Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Превосходная мысль, – отозвался Мэт, сплевывая и кашляя. – Я не против, особенно если на обратном пути мы попьем водицы из фонтана.

Поначалу Мэт шел медленно, спотыкаясь и опираясь на чудное копье, как на посох. Ранду приходилось приноравливаться к его походке. Проходя мимо статуэток мужчины и женщины с хрустальными сферами, Ранд помедлил, но в конце концов двинулся дальше, оставив фигурки на месте. Время для них еще не пришло. И придет не скоро, если ему повезет.

Покинув площадь, друзья двинулись вдоль улицы. Окаймлявшие ее зазубренные стены недостроенных дворцов, напоминавшие крепостные башни, угрожающе щерились. Ранд не видел никаких признаков реальной опасности, но чувствовал ее, будто спину его сверлил чей-то злобный взгляд, и поэтому обнял саидин. Но вокруг лежал мирный пустой город, лишенный даже теней под своим светящимся голубым туманным пологом. Все было недвижно, лишь прикрывавшая мостовую пыль покрылась рябью на ветру… На ветру! Но ведь здесь нет никакого ветра!

– Чтоб мне сгореть, Ранд! – пробурчал Мэт. – Похоже, мы в опасности. Это все из-за тебя. Как свяжусь с тобой, так непременно в беду попадаю!

Рябь участилась, пыль сбивалась в извивающиеся, трепещущие линии.

– Можешь идти побыстрее? – спросил Ранд.

– Идти? Кровь и пепел, я могу мчаться как ветер! – воскликнул Мэт и в подтверждение своих слов из последних сил припустил бегом, прижав копье к груди.

Ранд бежал рядом, и в руке его вновь появился пламенеющий меч. «Зачем мне меч?» – подумал он на бегу. Ведь это всего лишь пыль. И тут же Ранд отчетливо понял: «Нет, это не проклятая пыль, а очередное проявление Темного, один из тех пузырей зла, что блуждают по нитям Узора, притягиваемые та’веренами. Я знаю».

Вся пыль вокруг двух друзей шла волнами, дрожащие струи становились все толще и плотнее. Вдруг прямо перед ними в чаше высохшего фонтана пыль сгустилась в темное облако, из которого выросла безликая человекоподобная фигура. Сотворенное из пыли чудовище с длинными, острыми, как кинжалы, когтями бесшумно бросилось вперед.

«Луна восходит над водой» – Ранд принял боевую позицию, даже не успев осознать, что делает. Его меч, порождение Единой Силы, рассек темную фигуру пополам, и та тут же рассыпалась в обычную пыль, которая, медленно кружа, начала оседать на мостовую.

Но пыль кружилась уже повсюду, и со всех сторон появлялись безликие черные фигуры – разных размеров и очертаний, но все с длинными, острыми когтями. Ранд метался среди них, вытанцовывая фехтовальные позиции. Меч его выписывал в воздухе сложные узоры, оставляя позади клубящийся туман. Мэт сражался своим копьем, словно боевым посохом. Он с огромной скоростью вращал черное древко и рассекал нападавших искривленным лезвием так ловко, будто подобное оружие было для него вовсе не в диковинку. Враги гибли – или, во всяком случае, рассыпались в пыль, – но на их место вставали все новые и новые. По лицу Ранда струилась кровь, старая рана в боку готова была вот-вот открыться. На лице у Мэта виднелись красные полосы – его тоже уже несколько раз задели когтями. Проворства у нападавших хватало, и их было слишком много.

«Ты не делаешь и десятой части того, на что способен» – так ему сказала Ланфир. Он рассмеялся, продолжая неистово размахивать мечом. Она призывала его учиться! Учиться у одного из Отрекшихся! Ну что ж, он способен и на это, хотя и не в том смысле, какой имела в виду она. Направив Силу, Ранд сплел потоки стихий в смерч и послал его в центр каждой из нападавших темных фигур. Они взорвались, мгновенно превратившись в облака пыли. Ранд закашлялся. Пыль, кружась в воздухе, постепенно оседала.

С трудом переводя дух, Мэт оперся на свое копье.

– Это ты устроил, да? – прохрипел он, утирая кровь с расцарапанного лица. – Кажется, ты не слишком спешил. Проклятье, если ты знал, как это делается, зачем тянул?

Ранд снова рассмеялся. «Я просто не думал об этом. И не знал, как это устроить, пока у меня все само не получилось…» Но мысль оборвалась, смех замер у него на губах. Осевшая было пыль вновь начинала клубиться.

– Бежим! – воскликнул он. – Надо выбираться отсюда, да побыстрее! Бежим!

Бок о бок они устремились к стене тумана, пиная и рассекая на бегу вьющиеся струйки пыли, чтобы не дать им уплотниться. Ранд рассылал смерчи во всех направлениях. Пыль рассеивалась, но тут же, не успев осесть на мостовую, вновь начинала сгущаться. Собрав последние силы, друзья устремились прямо в густую туманную завесу и, промчавшись сквозь нее, выскочили на открытое место, на тусклый свет, расчерченный острыми тенями.

Ранд завертелся на месте, готовый испепелить все вокруг, все равно чем – огнем ли, молниями ли, еще чем-то. У него сильно болел бок. Но ни одной из темных фигур рядом не было. Ничто не выскочило вслед за ними из голубоватой пелены. Возможно, туман каким-то образом удерживал их внутри. Возможно… Как это получалось, Ранд не знал, да, признаться, это его не особо интересовало. Главное, что их с Мэтом никто не преследует.

– Чтоб мне сгореть, – хрипло пробормотал Мэт, – мы там всю ночь проторчали. Глянь-ка, уже рассвет близится. Вот уж не думал, что столько времени прошло.

Ранд поднял глаза. Солнце еще не встало над вершинами гор, но зазубренные пики уже окаймляло болезненно-яркое свечение. Длинные тени легли через долину.

«Он придет из Руидина с рассветом и свяжет вас вместе неразрывными узами. Он вернет вас к истоку – и уничтожит вас».

– Полезли-ка на гору, – тихо сказал Ранд, – надо возвращаться. Они ждут нас…

«Ждут меня».

Кромешная тьма Путей сдавливала свет фонаря, который держал на шесте Перрин, – их с Гаулом окружал лишь четко очерченный кружок света. Казалось, глубокий мрак глушил даже стук конских копыт по камню и поскрипывание седла. В воздухе не было ни малейшего запаха – только ощущение беспредельной пустоты. Айилец без труда держался рядом с Ходоком, не сводя взгляда с видневшегося впереди тусклого пятнышка света – фонаря над отрядом Лойала. Перрин даже мысленно не желал называть его отрядом Фэйли. Казалось, что, несмотря на недобрую славу Путей, путешествие не слишком тревожило Гаула. Перрин же почти два дня – если, конечно, можно говорить о днях, когда вокруг царит беспросветный мрак, – напряженно вслушивался в бархатную тишину. Он готов был – и страшился! – услышать завывание ветра, означавшее смерть или нечто худшее. Ветра, поднявшегося там, где не бывает никаких ветров, кроме Мачин Шин – пожирающего души Черного ветра. Перрин не мог отделаться от мысли, что совершил большую глупость, решив сунуться в Пути, но это не меняло дела. Если по-настоящему прижмет, пойдешь и не на такую дурость.