Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Он попридержал повод у кромки деревьев – вьючная лошадь трусила следом за его мышастым – и не сразу решился подъехать к ферме – к тому, что когда-то было фермой ал’Торов. Уцелела лишь каменная ограда овечьего загона. Ворота были распахнуты и висели на одной петле. Одиноко торчавшая закопченная печная труба отбрасывала косую тень на обгоревшие балки. На месте овинов, амбаров и сарая для сушки табачного листа было пепелище. Табачное поле и огород заросли сорняками, а сад имел такой вид, будто по нему гоняли табун лошадей; большая часть растений, не считая разве что сорных пилолиста и перохвоста, была обломана и пожухла.

Перрину и в голову не пришло наложить на лук стрелу. Пожар случился несколько недель назад, прошедшие дожди уже сгладили поверхность обгоревших бревен. Удушую требовалось около месяца, чтобы достичь такой высоты, а тут его побеги уже оплели валявшиеся рядом с полем плуг и борону. Из-под узких бледных листьев виднелась ржавчина.

Но Гаул и Девы, держа копья наготове, внимательно осмотрели обгоревшие развалины. Выбравшись из руин дома, Байн посмотрела на Перрина и покачала головой. Значит, во всяком случае, Тэм ал’Тор в огне не погиб.

«Ранд, Ранд. Они знают. Знают! Ты должен был явиться сюда сам!» Перрин с трудом сдержал желание пришпорить Ходока и галопом помчаться на свою ферму. Но он попросту загнал бы коня. Даже Ходок такого бы не выдержал и наверняка пал бы замертво, не проскакав и полпути до фермы. А ведь неизвестно, кто именно разорил хозяйство ал’Торов. Если это работа троллоков, то вполне возможно, что его родные спокойно трудятся на своих полях. Он повел носом, но ничего не учуял – гарь перебивала все другие запахи.

Подошел Гаул:

– Перрин, те, кто это сделал, кто бы они ни были, давно ушли. Они убили нескольких овец, а остальные разбежались. Потом, через некоторое время, пришли другие люди, собрали отару и отогнали на север. Кажется, их было двое, но точно не скажу – следы старые и сохранились плохо.

– А есть у тебя догадки, кто это сделал?

Гаул покачал головой.

«Может, это все-таки были троллоки?» – подумал Перрин.

Странно, конечно, желать такого. И глупо. Белоплащники знают его имя, и имя Ранда, скорее всего, тоже. «Они знают мое имя!» Он окинул взглядом пепелище, и сжимавшая поводья рука дрогнула. Ходок двинулся вперед.

Лойал спешился возле фруктовых деревьев, его косматая голова касалась нижних ветвей. Фэйли поравнялась с Перрином и некоторое время молча ехала рядом, изучая его лицо.

– Это… Ты знаешь, кто тут жил?

– Ранд. И его отец.

– Ох, а я уж подумала… – Девушка не договорила, но в ее голосе прозвучали облегчение и сочувствие, позволявшие понять, что́ она хотела сказать. – А твоя семья живет поблизости?

– Нет, – отрезал он, и девушка отшатнулась, словно от удара, но не отъехала в сторону, а по-прежнему смотрела и ждала. И как ему отослать ее подальше? Он ведь и так сделал все, что в его силах.

Солнце уже опускалось на верхушки деревьев, и тени удлинились. Натянув повод, Перрин развернул Ходока, грубо повернувшись к Фэйли спиной.

– Гаул, на ночь придется разбить лагерь где-нибудь неподалеку. Рано поутру я намерен двинуться в путь. – Он украдкой бросил взгляд через плечо – Фэйли, напряженно держась в седле, ехала назад, к Лойалу. – В Эмондовом Лугу все узнаем…

Там Перрин и выяснит, где находятся белоплащники, так что, возможно, он успеет объявиться прежде, чем они доберутся до его родных. Если еще не добрались. Если его родная ферма еще не сожжена, как ферма ал’Торов. Нет. Он должен успеть.

– Да, там все выяснится… Там наверняка знают, – повторил Перрин.

– Значит, рано поутру. – Гаул помедлил, потом заметил: – Имей в виду, от нее ты все равно не избавишься. Она почти что Фар Дарайз Май, а если уж Дева кого полюбит, от нее не отделаешься, как ни старайся.

– Волноваться о Фэйли оставь мне, – сердито буркнул Перрин, но тут же сменил тон. Он ведь от Фэйли хотел избавиться, а вовсе не от Гаула. – Совсем рано. Пока Фэйли еще не проснулась.

В ту ночь у обоих костров под яблонями было тихо. Несколько раз то одна, то другая Дева поднималась и бросала взгляд в сторону маленького костра, где сидели Перрин с Гаулом, но единственными звуками были пофыркивание коней да уханье сов. Перрин всю ночь так и не сомкнул глаз. До рассвета оставалось еще около часа, полная луна уже садилась, когда они с Гаулом потихоньку ускользнули. Айилец бесшумно ступал в своей мягкой обувке, а лошади почти не стучали копытами. То ли Байн, то ли Чиад – Перрин не разглядел, кто именно, – видела, как они улизнули, но будить Фэйли не стала, за что юноша был несказанно ей благодарен.

К тому времени, когда они выехали из Западного леса неподалеку от деревни, солнце стояло уже довольно высоко. От околицы в стороны разбегались нахоженные дорожки, вдоль большинства из них тянулись сложенные из грубых камней низкие ограды или посадки невысоких кустов. Тут и там виднелись следы, оставленные колесами повозок и тележек. Над крышами жилых домов вились серые дымки. Судя по запахам, рачительные хозяйки пекли хлеб. На полях, возделывая табак или ячмень, трудились мужчины, а мальчишки присматривали за отарами черномордых овец. Новоприбывшие не остались незамеченными, но ехавший быстрым шагом Перрин надеялся, что никто издалека не узнал его и не разглядел странного наряда и копий Гаула.

По деревне наверняка туда-сюда сновали люди, а потому Перрин обогнул ее с востока, держась подальше от крытых соломой построек, теснившихся возле Лужайки, где прямо из каменного ложа и с такой силой, что запросто мог свалить человека с ног, бил Винный ручей, тот самый, что давал начало Винной реке. От прошлогоднего налета троллоков в Ночь зимы не осталось и следа. Все пострадавшие от огня дома были отремонтированы или отстроены заново, и деревня выглядела так, будто враги сюда и носа не совали. Хотелось надеяться, что такого больше не случится. Гостиница «Винный ручей» находилась почти на восточной окраине Эмондова Луга, между переброшенным через стремительную Винную реку крепким бревенчатым Фургонным мостом и древним каменным фундаментом, посреди которого рос исполинский дуб. Под его раскидистой кроной были расставлены столы. В часы отдыха за ними сиживали люди, наблюдавшие за игрой в шары, но сейчас, в этот утренний час, там, разумеется, было пусто. Восточнее гостиницы стояло лишь несколько деревенских домов. Сама гостиница представляла собой примечательное двухэтажное сооружение – первый этаж был сложен из речного камня, а второй, беленый, выступая над ним, опоясывал все здание; множество каминных труб поднималось над красной черепичной крышей – единственной в округе.