Кейти Роуз Пул - Когда восходит тень [litres]

– В моей деревне мы плели из него корзины, – сказала она, наблюдая, как кошка Вира бьет лапой по тростнику, словно он очень медленная жертва.

– А мы делаем из них пол, – ответил торговец. – Удивительно крепкий материал. Пол остается сухим.

Спускаясь с вагончика, Беру заметила возле телеги Гектора. Он смотрел на нее.

– О, – пискнула она и спрыгнула на землю рядом с ним.

– Ты всегда была такой, – сказал Гектор. – Даже в детстве.

– Какой?

– Любопытной, – через мгновение ответил он. – Ты хотела знать, как все работает. Не важно, удочка это или резьба по дереву мамы, ты всегда всем интересовалась.

Беру открыла рот, чтобы ответить, но остановилась. Гектор впервые говорил об их прошлом до смерти его семьи. Он впервые вспомнил, что Беру вообще там была.

– Наверное, мне нравится быть полезной, – сказала она.

– Скорее всего ты помогала им больше, чем я, – заметил Гектор. Он почти улыбался, но потом это выражение исчезло, и Беру почувствовала тяжелую волну печали, исходящую от него. Возможно, он вспомнил, что она причина, по которой у него больше нет родителей.

Внезапно солнце стало слишком напекать спину. Голова закружилась. Она споткнулась.

– Эй! – Гектор подхватил ее, не дав упасть.

Она на мгновение обмякла, прижав лицо к его плечу. Беру слышала его ровное сердцебиение в груди. И только тогда она поняла, что делает – позволяет ему утешить себя, – и она отстранилась.

– Прости, – сказала она, все еще испытывая головокружение.

Он все еще держал ее за руку.

– Сколько еще?..

Она поняла незаданный вопрос. Как скоро она угаснет снова.

– Не знаю, – ответила она. – Времени должно хватить, – ответила она с надеждой.

Когда вечером они остановились передохнуть, Беру едва стояла на ногах. Наверное, Гектор был прав по поводу отдыха.

– Ты привыкнешь, – сказал Орит, показывая ей на палатку.

Беру так утомилась, что лишь через пару секунд поняла, что внутри она не одна. Гектор лежал на своей подстилке, отвернувшись от нее.

– Прости, – быстро произнесла Беру, – думаю, они решили, что мы… – она оборвала себя. Не важно, что решили в караване. – Я просто пойду.

Она начала собирать свою постель.

– Все нормально, – через мгновение сказал Гектор. – Не нужно уходить.

Беру засомневалась.

– Думаю, что нужно. Ты не хочешь, чтобы я тут оставалась. Я найду, где поспать.

– Дело не в этом, – он сел, и тонкая простыня упала до поясницы, оголяя грудь. Он вытер лицо рукой, и Беру почувствовала, как что-то, похожее на чувство вины, сжало живот.

– Правда. Оставайся. То есть, если хочешь.

Беру взглянула в угол палатки.

– Тебе не нужно быть милым со мной. После всего того, что я сделала.

– Просто поспи тут, – решительно сказал он. – Уже поздно.

Он был прав. А Беру слишком устала, чтобы беспокоить Орита и искать другое место для сна. Она развернула свою постель на краю палатки, как можно дальше от Гектора, и свернулась на ней калачиком. Даже когда ее глаза закрылись, она чувствовала присутствие Гектора и слышала все звуки, которые он издавал, ворочаясь в темноте. Словно ей снова двенадцать, и она наблюдает, как ровно вздымается грудь Гектора на другом конце комнаты, а Эфира тихо храпит рядом с ней. Она вся сжалась, вспомнив свою невыносимую влюбленность в него. Бесчисленные фантазии, как она выходит за него замуж и действительно становится частью его семьи.

А теперь, во многих километрах от того дома у моря, она слушала, как Гектор засыпает, и сама погрузилась в беспокойный сон.

Перед ее глазами появилось лицо. Лицо Марино, с крошечным шрамом над правой бровью. Его глаза все еще были закрыты. Рядом с ним она увидела его родителей. Они лежали на спинах, на полу дома, одновременно знакомого и нет. Бледный отпечаток руки расползался по плечу Марино, как синяк. Тот же отпечаток был на его отце и матери. Они начали истекать кровью. Она лилась из их глаз, ушей, вытекала изо рта.

Помоги нам, помоги нам.

Их глаза открылись. Помоги нам, Гектор.

Ее разбудил низкой, сдавленный стон. Беру села, кровь пульсировала в венах. Эхо этого кошмара еще было слышно на задворках сознания.

В палатке было темно. Гектор был неясной фигурой на другой стороне. Но он двигался, извивался, словно попавшая в ловушку птица.

Беру провела рукой по лицу и решила разбудить его. Это было рискованно. Его подкрепленная Даром сила могла раздавить ее прежде, чем он проснется.

Она присела возле него.

– Гектор, – она мягко потрясла его, а потом снова, в этот раз сильнее.

Он резко проснулся, грудь вздымалась от силы его дыхания.

– Ты в порядке? – через мгновение спросила Беру.

– Мне снился сон, – сказал Гектор. В руках он сжимал простыни и смотрел прямо перед собой, не на Беру, словно все еще был в когтях кошмара.

– Все хорошо, – успокоила его Беру, не зная, что еще сделать. – Теперь ты в порядке.

– Я видел свою семью, – сказал он. – Они взывали ко мне.

Собственный сон Беру впился зубами в ее разум.

– О, – слабо произнесла она. Его взгляд переместился на нее. Она не была уверена, что может произнесли слова, вертящиеся на кончике языка. Она не могла понять выражение его лица в темноте. Так было легче.

– Думаю… я тоже видела этот сон.

Он уставился на нее:

– Что ты имеешь в виду, видела мой сон?

– Связь между нами, – сказала Беру. – Она сильнее… или нечто большее, чем мы думали.

Гектор мгновение молчал. А потом перевернулся.

– Не лезь в мои сны.

Беру пронзил укол раздражения, и она ушла к своей постели.

– Я не старалась их увидеть.

С другого конца палатки ответа не последовало.

Беру думала, что продвигается вперед в отношениях с Гектором, но на следующее утро поняла, что события той ночи затмили все хорошее, что он к ней чувствовал. Она позволила ему избегать ее большую часть дня и занялась тем, что бросала куски высушенного мяса Вире и пыталась быть полезной.

Вечером, когда они снова встали лагерем, она нашла Гектора возле одной из повозок, где он рассеянно гладил шерсть Виры и смотрел на темный силуэт вдалеке.

– Это шамаль, – через мгновение произнесла Беру, – Песчаная буря. Но она не ударит по нам здесь. Она направляется на юг.

Он поднял на нее взгляд, не удивившись ее внезапному появлению.

Она села рядом с ним и протянула руку Вире, которая потерлась о нее головой.

– Мой отец, бывало, говорил, что задолго до пророков люди думали, что шамаль – это знак.

– Что, думаешь, это значит? – спросил он.

– Что ты на правильном пути? – предположила она. – Я надеюсь, она значит именно это.

Гектор не ответил, но и не ушел. Беру почесала подбородок Виры.

– Странно, – Гектор смотрел на кошку. – Я думал, она-то поймет, что мы такое.