Кейти Роуз Пул - Когда восходит тень [litres]

– Ты же сам сказал, что не был готов, – ответила она. В голове Антона эхом раздались его собственные слова – не те, что он произнес на барже, а скорее те, что он сказал ей во сне в Керамейкосе. – Когда мы встретились, ты убегал от всего, что могло причинить тебе вред, и заверял себя, что боишься прошлого, а не судьбы. Я пыталась помочь тебе, направить тебя, но ты отказывался.

– Потому что я тебе не верю, – сказал Антон. – Все еще. Возможно, ты нам врешь, как и сказал Джуд.

– Возможно, – согласилась она. – Но ты ведь считаешь, что я говорю правду, не так ли?

Антон не мог это отрицать. Ее слова слишком походили на то, что он слышал во сне, чтобы быть ложью.

– И что мне делать с этой информацией? Как нам это остановить?

– Вы должны вернуть четыре реликвии в место, где бог был убит, и с помощью Дара восстановить Четырехлистную Печать. Только последний пророк может это сделать. Последняя часть нашего пророчества откроется в видении Дара и огня. Чтобы заставить Тьму отступить.

– Или разрушить весь мир , – закончил Антон.

– Ну, мы должны постараться избежать такого конца. Легко не будет. Ты не просил ничего из этого, – в ее голосе чуть ли не слышалась печаль. – Но все же ты здесь.

– Я пророк, – ответил Антон, вспоминая слова, брошенные ему Джудом. – У меня нет выбора.

Хассан ворвался в Великую Библиотеку с громыхающим от ярости сердцем.

– Где Араш? – потребовал он ответа.

Кхепри встретилась с ним взглядом с другой стороны комнаты и пошла к нему.

– Хассан…

– Где он?

Кхепри опустила взгляд.

– Он… в столовой. С остальными. Ты…

– В порядке, – резко ответил он. – Но те люди на параде – нет.

Он пересек комнату и пошел по коридору. Остальные повстанцы смотрели ему вслед. Хассан услышал голоса из столовой, а потом тихий смех. Его кровь взбурлила от гнева, и он ускорил шаг.

Он рывком распахнул дверь в столовую и осмотрел собравшихся повстанцев. Араш стоял всего в паре шагов от Хассана, холодно глядя на него.

– Принц Хассан, – произнес он. – Я так рад, что вы в порядке.

Не было похоже, что он рад.

– Что, во имя шести городов, там произошло? – спросил Хассан, даже не стараясь успокоиться. – Это не входило в план.

– Вообще-то входило, – мягко ответил Араш. – Маленькие речи – это хорошо, но Крыло Скарабея интересуют действия, а не разговоры.

– Пострадали невинные люди, – Хассан сгорал от ярости. – Это неприемлемо.

– Они не невинны, – ответил Араш. – Они праздновали коронацию узурпатора. Ложной королевы. Вашей тети.

– Это не значит, что их можно вот так использовать!

– Они должны были устроить бунт, – прошипел Араш. – Они должны были штурмовать ворота дворца и требовать смерти узурпатора, но они это не делали. И не сделают – и знаете почему? Потому что им на нас наплевать. Им плевать на одаренных.

– А почему бы и нет, в конце концов? – спросил Хассан. – Вы только что показали им, как опасны.

– Ну и хорошо, – сказал Араш. – Я вам сказал, мы не будем играть честно или по правилам. Некоторые из нас не могут позволить себе цивилизованные методы.

– Вы настроите весь город против себя, – сказал Хассан. – Вы выполняете работу свидетелей за них.

– Вы наивны. Я делаю то, что нужно. То, что вы отказываетесь делать.

– Я на это не подписывался, когда присоединялся к вам, – выплюнул Хассан.

– Тогда уходите. Дверь в той стороне, – сказал Араш, властно вскидывая подбородок.

Хассан впился ногтями в ладонь.

– Я не позволю тебе разрушить этот город.

– Это свидетели разрушили его, а не мы, – ответил Араш. – Если вы этого не видите, то я задаюсь вопросом, на чьей вы стороне.

Хассана словно ударили.

– Свидетели забрали у меня все. Мой отец мертв из-за них!

– И будь он сейчас здесь, готов поспорить, он бы стыдился своего трусливого сына…

Хассан не подумал, а просто поднял кулак и ударил его. Араш отшатнулся, поднимая руки к лицу.

Хассан сглотнул, тут же жалея о своих действиях. Он протянул руку к Арашу, уже готовясь извиниться. И тут взгляд Араша посуровел, и он бросился на Хассана. Удар в живот сбил Хассана с ног, и он никак не мог остановить кулак, несущийся к его лицу.

Но прежде, чем он успел ударить, появилась Кхепри и блокировала удар Араша.

– Кхепри, – выдохнул Хассан, чувствуя волну облегчения.

Она повернулась к нему.

– Хассан, – сказала она. – Думаю… думаю, тебе и правда стоит уйти.

– Что? – Хассан был поражен.

– Ты не можешь работать вместе с Арашем, и я не думаю, что, оставаясь здесь…

– Ты встаешь на его сторону? – спросил Хассан. Он не мог поверить ее словам, не мог смотреть на боль на ее лице. – После того, что он сделал?

Она отвернулась.

– Прости. Я просто…

Он сощурился.

– Ты знала? Ты знала, что он планирует устроить?

Она не встречалась с ним взглядом.

– Кхепри, ты знала?

– Прости, – слабо ответила она.

Хассан потерял дар речи. Он думал, что Кхепри всегда будет на его стороне. Что она выберет его.

Он ошибся.

– Отлично, – принц выпрямился. – Я уйду. Я не хочу быть частью этого восстания. С меня хватит.

Он развернулся на каблуках и похромал вон из комнаты, молчание Кхепри оглушало его. Она за ним не последовала.

Вернувшись в их комнату, Хассан увидел, что его ждал кое-кто другой. Зарин.

– Это твоя работа, – лишенным эмоций голосом сказал он.

Она облокотилось о стену возле его двери, скрестив руки на груди.

– Да.

– Ты знала, что произойдет? – спросил он.

Она взглянула на него так, словно говоря: мы достаточно умны, чтобы понять, что это так.

Хассан открыл дверь и вошел внутрь. Зарин последовала за ним.

– Хочу заметить, – сказала она, – бунт должен был начаться после твоей речи.

– И тебя это устраивает? – спросил он. – Устраивают методы Араша?

– Больше чем устраивают, – ответила Зарин с пылающим взглядом. – Ты не понял, да? Дело не только в свидетелях. Весь город отошел в сторону, пока они навязывали нам свои нелепые верования. Наши так называемые соотечественники ничего не сделали. Девушку, которую, – она вздохнула. – Девушку, которую я любила, поймали свидетели сразу после переворота. Они привязали ее в центре площади и избили. Они сказали, что это наказание за применение Дара, что она заслужила это за то… за то, что лишь исцеляла людей. А народ на площади просто смотрел на происходящее. Люди, ради исцеления которых она рисковала жизнью, люди, которые бы умерли без нее, они просто… смотрели.

– Мне жаль, – Хассану стало плохо. – Я не знал.

На глаза Зарин навернулись слезы, но она яростно их вытерла.

– Так что мне плевать на людей на параде. Мне все равно, если они пострадают из-за меня. Я хочу, чтобы им было больно. Я хочу сжечь весь этот город.