Кейти Роуз Пул - Когда восходит тень [litres]

Хассан не знал, что ответить, так что просто сосредоточился на собирании вещей. Закончив, он пошел к двери, где стояла и наблюдала за ним Зарин.

– Что с ней случилось? – спросил он. – С девушкой, которую ты любила?

Зарин отвернулась.

– Избив, свидетели забрали ее. Проводили на ней эксперименты. Она вернулась ко мне, покрытая белыми шрамами, словно ее кожу разрезали, а потом сшили заново. Она была уже другой. Ее Дар исчез, как и ее желание жить. Она просто… угасла. Я ничего не могла сделать. Однажды я вернулась домой и увидела ее, лежащую на кровати. Бездыханную. Губы испачканы серебром. Она пошла в мою мастерскую и выпила бутылку ртути.

Хассан закрыл глаза, так крепко ухватившись за дверной косяк, что мог бы его разломить.

– Не могу представить, как тебе было тяжело. И я понимаю, почему ты не можешь простить людей, которые просто стояли и позволили этому случиться. И я не могу. Но причиняя им боль, ты ее не вернешь. Это мой город, и каждый его житель – моя ответственность. Даже они. Даже ты. Я хочу справедливости, но не такой ценой.

– Справедливости? – спросила Зарин. – А она существует? Я ее не видела.

– Не знаю, – сказал Хассан. – Но если мы не будем стараться ее добиться, то зачем все это? Что следует за яростью, Зарин?

Она подняла на него взгляд, скривив губы:

– Понятия не имею. Наверное, скажу тебе, когда узнаю.

Он кивнул ей, и, покинув комнату, направился по коридору к проходу, ведущему прочь из Библиотеки. Часть его надеялась найти там Кхепри, ждущую его, желающую забрать свои слова обратно и умолять его остаться. Но другая часть его понимала: она права, ему тут больше не место.

Хассана мучила мысль, что Кхепри решила остаться, с ним или без него. Его разрывала мысль, что она доверилась Арашу, солгала Хассану и стала частью чего-то непростительного. Но она же никогда не стыдилась лгать, поступать бессовестно, лишь бы достичь своих целей. Возможно, он дурак, раз так удивился.

Принц подошел к проходу и повернулся, чтобы взглянуть в последний раз на это все – блестящие армиллярные сферы, людей, занимающихся своими делами и не замечающих его ухода, – а потом отправился в темный проход один.

Эфира и Илья уходили все глубже в гробницу. Тьма была такой кромешной, что Эфире казалось, она плавает в пустоте. Возле ее уха раздалось шипение, и она повернулась в поисках источника, но рядом с ней был только Илья.

И снова, словно дымок, ее окутал шепот. Эфира поежилась. Они уже многие часы не разговаривали – она даже не знала, как давно они уже в этой гробнице. Возможно, они бродят в этой ловушке уже вечность.

Шепот становился все громче, превращаясь в слова.

– Бледная Рука, – шептали голоса. – Эфира. Убийца .

Эфира сжала зубы и шла дальше. Шепот преследовал их, проникая в уши Эфиры, маня ее.

– Мне жаль, – кто-то пробормотал, но это не был шепот гробницы. Это был Илья. Удивленная и встревоженная, Эфира врезалась в него. – Мне жаль. Я не знаю, почему я такой. Со мной… со мной что-то не так. И всегда так было. Я не могу… оно никогда не уходит. Прости… – его голос оборвался на высокой ноте испуга.

Эфира схватила его за локоть и развернула к себе.

– Илья, это не настоящее. То, что ты слышишь, – не настоящее.

– Пожалуйста, – взмолился он. Все его тело дрожало. – Пожалуйста, я не хотел тебе навредить. Не знаю, почему я это сделал. Я…

– Убийца , – простонал кто-то рядом с ней. Эфира развернулась, положив руку на кинжал. Прямо перед собой, в покрывале тьмы она увидела лицо. Оно было знакомым, словно знала его в детстве.

– Ты убила нас, – прошептал другой голос. Эфира повернулась и тут на нее уставилось другое обвиняющее лицо.

Шепот становился все громче, и тьму пронзил дрожащий вопль.

Эфира узнала его. Беру. Она бросилась во тьму.

– Беру! – крикнула она.

– Эфира! – отозвался испуганный голос Беру.

– Беру, я иду! – кричала Эфира, несясь в преисподнюю. Тут она обо что-то споткнулась и упала на колени. В такой тьме ей казалось, что она продолжит падать, пока руки не коснулись земли. – Беру!

– Это все твоя вина, Эфира, – сказал голос Беру. – Во всем виновата ты.

– Нет, Беру…

– Зачем ты это сделала? – спросила Беру. – Зачем ты их убила? Ты всех их убила, Эфира. Ты монстр.

– Беру, пожалуйста, – взмолилась Эфира – Мне жаль. Пожалуйста.

– Тебе не жаль, Эфира, – с отвращением сказала Беру. – Тебе даже не знакомо это чувство.

Эфира всхлипнула, опустив голову. Беру была права. Она не чувствовала раскаяния. Она была монстром.

– Ты меня убила, – сказал другой голос. Подняв взгляд, Эфира увидела перед собой Гектора. – Ты убила мою семью, а потом и меня. Но. ТЕБЕ. ПЛЕВАТЬ.

Эфира закрыла глаза и с трудом встала на ноги. Она протянула руку в поисках опоры. Пальцы коснулись скалы.

– Ты монстр, – произнес Гектор. К нему присоединился голос Беру.

– Кто полюбит монстра?

Эфира ахнула и бросилась на Гектора. Он исчез словно дым, и Эфира стала падать, ничто не могло ее остановить. Из горла вырвался крик, и она полетела во тьму.

Очнувшись, она обнаружила, что не одна.

Девушка уставилась на позолоченный потолок. Комнату наполнял насыщенный янтарный свет, нос щекотал запах благовоний. Перед ней плавало лицо, морщинистое и высохшее.

Эфира выпрямилась. Чьи-то руки ухватили ее за плечи, и она постаралась вырваться. Дюжина силуэтов окружила ее, словно плакальщики у погребального костра. Но плакальщицы обычно не вооружены косами.

– Кто вы? – спросила Эфира, и голос эхом раздался в помещении.

– Мы Дочери Милосердия, – сказала женщина перед ней. – Мы знаем, кто ты, Эфира из Медеи. Мы знаем, что ты ищешь.

Эфира резко вздохнула.

– Что вы имеете в виду?

– Твой отец приходил к нам, – сказала женщина. – Много лет назад. Он тоже искал Чашу. Но мы сделали так, чтобы он никогда ее не нашел.

Это они. Они были причиной, почему все искатели Чаши погибали. Они убили Бадиса.

– Где она? – спросила Эфира.

– Она здесь, – сказала другая Дочь. Эфира повернулась. В руках женщина держала серебряную чашу, украшенную драгоценными камнями. – Ты ее не получишь. Мы тебе не позволим.

Другие Дочери встали перед ней, вскинув косы.

Эфира поднялась.

– Она нужна мне, чтобы спасти сестру.

– Твоя сестра, – повторила Дочь с Чашей. – Беру из Медеи. Она приходила к нам.

– Беру? – спросила Эфира, а внутри все оборвалось.

– Она просила нашей помощи.

Сердце Эфиры заколотилось, в груди все сжалось.

– Что вы с ней сделали?

– То, что должна была сделать ты, – ответила женщина. – Мы вернули ее земле.

Ужас охватил сердце Эфиры. Это не могло быть правдой. Это еще один трюк, как и голос сестры в темноте.