Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Спасибо, – поклонился он, – вседостойная.

– Вечная жизнь впереди, – продолжала она, – но если тебе все еще охота увидеть дракона или получить от него кусок, ступай. Может, услышишь от него что-то про жемчужину из «Сказания о Комориду» или о самом острове, – добавила императрица. – Отведи его, Йидаге.

Они покинули каюту. Едва дверь за ними закрылась, Лая обхватила Никлайса за шею – обняла. Он уткнулся носом ей в плечо, а бусинки ее ожерелья врезались ему в грудь, но Никлайс вдруг вместе с ней расхохотался во все горло и хохотал, пока не зашелся кашлем.

По лицу у него текли слезы. Он был пьян от восторга – избавления от опасности и обретенной разгадки. Сколько лет на Орисиме он впустую бился над тайной эликсира, а здесь раскопал к нему дорогу. Закончил то, что начал Яннарт.

Сердце не умещалось у него в груди. Лая взяла его голову в ладони, подбодрила улыбкой:

– Ты гений, Морская Луна! Блестяще, просто блестяще!

Все пираты высыпали на палубу. Падар рычал приказы на лакустринском. В ясном небе горели звезды, манили за горизонт.

– Не гений, – признался Никлайс, чувствуя, как подгибаются колени. – Просто чокнутый. Но везучий. – Он потрепал ее по плечу. – Спасибо тебе, Лая. За помощь и за веру в меня. Может, мы вместе отведаем плод бессмертия.

Ее взгляд стал настороженным.

– Может быть. – Стерев с лица улыбку, женщина толкнула его между лопатками, направляя сквозь сутолоку на палубе. – Пошли. Пора тебе получить заслуженную награду.

В самом глубоком трюме «Погони» лежал от носа до хвоста обмотанный цепями лакустринский дракон. На морском берегу Никлайс дивился его величию. Сейчас зверь выглядел жалким.

Лая задержалась в тени.

– Мне надо наверх, – сказала она. – Обойдешься без меня?

Он оперся на новую трость:

– Конечно. Животное ведь связано. – Во рту у него было сухо. – Ты иди.

Бросив еще один взгляд на дракона, Лая достала из-за пазухи нож в ножнах:

– Дарю. – Она протянула оружие рукоятью вперед. – На всякий случай.

Никлайс взял подарок. В Ментендоне он носил меч, но прибегал к нему только в учебных поединках с Эдвартом, который в считаные секунды обезоруживал противника. Не слушая благодарностей, Лая полезла вверх по трапу.

Дракон не шевелился. Вокруг его рогов струилась спутанная грива. Морда была шире и мощнее, чем змеиные головы огнедышащих, да к тому же и наряднее, с живописной бахромой.

Лая назвала зверя Наиматун. Происхождение имени было ему неизвестно.

Никлайс подошел, держась подальше от головы. Нижняя челюсть спящего зверя отвисла, открыв зубы в локоть длиной.

Вздувающийся на макушке купол дремал. Паная рассказывала о нем Никлайсу в ту ночь, когда он впервые увидел дракона. Этот купол, освещаясь изнутри, взывал к небесному измерению, поднимая драконов к звездам. Им, в отличие от огнедышащих змеев, для полета не требовались крылья.

Никлайс неделями искал этому объяснение. Месяцами. Возможно, купол, наподобие магнитного камня, притягивал частицы воздуха или ядра далеких миров. Или легкие, полые кости драконов позволяли им парить на потоках воздуха. Алхимик в нем строил гипотезы. А вот с точки зрения анатома объяснения этому не было. По сути – чистая магия.

Пока Никлайс разглядывал зверя, тот приоткрыл веки, заставив ученого попятиться. В глазах этого существа виднелась целая вселенная знаний: льды, космос, созвездия – и не было ничего человеческого. Большие, как щиты, зрачки окаймляло голубое сияние.

Они долго разглядывали друг друга: человек Запада и дракон Востока. Никлайс поймал себя на желании преклонить колени, но только крепче сжал свою трость.

– Ты.

Не голос, а прохладное дуновение. Ветер в парусах.

– Это ты выторговывал мою чешую и кровь. – За зубами мелькнул темно-синий язык. – Ты Рооз.

Зверь говорил на сейкинском. Растягивал слова, как тени в косом луче.

– Я. – Никлайс откашлялся. – А ты – великая Наиматун. Или, – добавил он, – не такая уж великая.

Дракон следил за движением его губ. По словам Панаи, они на суше слышали, как человек под водой.

– Тот, кто носит цепи, в тысячу раз более велик, чем тот, кто их накладывает, – проговорила Наиматун. – Цепи – оружие труса. – Голос ее заполнил гулкий трюм. – Где Тани?

– На Сейки, надо думать. Я ее почти и не знаю.

– Знал достаточно, чтобы ей угрожать. Чтобы вынуждать на выгодные тебе поступки.

– Наш мир – мир убийц, животное. А я всего лишь торговался, – возразил Никлайс. – Мне для работы нужны были твоя кровь и чешуя – чтобы раскрыть секрет твоего бессмертия. Я хотел дать людям шанс уцелеть в мире, которым правят гиганты.

– В Великую Скорбь мы пытались вас защитить. – Она на миг прикрыла глаза, и кругом стало темнее. – Многие из нас погибли. Но мы делали что могли.

– Может, твои родичи и не так жестоки, как драконье воинство, – согласился Никлайс, – но все равно вы требуете, чтобы люди поклонялись вам и молили вас о дождях для своих посевов. Как будто сам человек – не достойное преклонения чудо?

Дракон фыркнул, выпустив из ноздрей облачко пара.

И тогда Никлайс решился. Пусть у него не осталось алхимических приборов, пусть он и так на пути к источнику вечной жизни, а все же возьмет то, к чему его так долго не допускали.

Он положил трость и вытащил из ножен полученный от Лаи нож. С лакированной рукоятью, заточенный по одному краю. Отыскав целый участок между шрамами, он тронул бок дракона ладонью.

Кожа оказалась гладкой и холодной, как у рыбы. Встав на колени, Никлайс ножом поддел чешую, обнажив под ней серебристую плоть.

– Вы не созданы для вечной жизни.

Никлайс смерил дракану уничтожающим взглядом.

– Я, как алхимик, не могу с этим согласиться, – сказал он. – Я, знаешь ли, не признаю ничего невозможного. Даже если не отыщу эликсира жизни в твоем теле, Золотая императрица сейчас направляется к острову под правой ногой Сороки. Там мы найдем шелковичное дерево и зарытую под ним жемчужину.

Видимый ему глаз округлился.

– Жемчужину… – Дракану пробрала дрожь. – Ты говоришь о небесном жемчуге.

– Жемчуг, – повторил Никлайс. – Да. О приливной жемчужине. – Он понизил голос. – Ты о ней что-то знаешь?

Наиматун молчала. Никлайс повернул клинок, отделяя чешуйку, – дракана дернулась в цепях.

– Я ничего тебе не скажу, – сказала она, – кроме того что они не должны попасть в руки пиратам, сын Ментендона.

«По словам тети, она получила ее от человека, который просил унести рукопись подальше от Востока и никогда туда не возвращать». Голос Яннарта прозвучал в памяти и закружился в нем кончиком раскрученного кнута. «Никогда не возвращать».

– Я не жду, что ты откажешься от своей цели. Поздно, – проговорила дракана. – Но не допусти, чтобы жемчужины попали в руки людей, которые с их помощью уничтожат даже то немногое, что осталось от мира. Вода в тебе застоялась, Рооз, но ее еще можно очистить.