Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Эда, нельзя. Если весь город ищет…

– Я умею отводить глаза. – Эда снова надвинула капюшон. – Запри за мной дверь. Когда вернусь – обдумаем, что делать. – По пути к двери она задержалась, чмокнула его в щеку. – За меня не бойся, друг.

И скрылась.

Лот, раздевшись, залез в ванну. В памяти застряли две головы над воротами. Незнакомое будущее Иниса. Иниса без королевы.

Он, сколько мог, отгонял сон, но дни скачки по морозу взяли свое. Провалившись в лихорадочное забытье, он увидел не отрубленные головы, а донмату Маросу. Она вышла к нему нагая, с пеплом в глазах, и поцелуй ее отдавал полынью. «Ты меня бросил, – выдохнула она. – Оставил на смерть. Как своего друга».

Стук в дверь выдернул его из бреда.

– Лот…

Он нашарил ключ, открыл. Втянул Эду в комнату.

– Я нашла средство, – сказала она. – Проберемся с речниками.

Баржи и паромы каждый день перевозили через реку Лимбер людей и грузы.

– У тебя и среди них друзья?

– Один друг, – уточнила Эда. – Он должен доставить к потайной лестнице груз вина для Зимнего пира. И согласился взять нас. Так мы попадем внутрь.

– А потом?

– Я найду Сабран. – Эда взглянула ему в глаза. – Если хочешь – останься, я пойду одна.

– Нет, – возразил Лот, – пойдем вместе.

Под купеческой одеждой они спрятали целый арсенал. Быстро добрались до квартала Рыбачье Предмостье и по ступенчатому спуску Дельфиньей улицы вышли к набережной. Сбоку к ступеням прижималась таверна «Седой Грималкин», в которой грелись после дня на воде речники.

Таверна смотрела на восточную стену Аскалонского дворца. Лот держался за Эдой. Их дорожные сапоги с хрустом давили речные ракушки.

Лот еще не бывал в этой части города. Рыбачье Предмостье славилось как воровской квартал.

Эда подошла к стоявшему перед таверной мужчине:

– Друг мой, добрая встреча.

– Госпожа. – Мужчина выглядел облезлым, как крыса, но глаза смотрели востро. – Ты не передумала плыть с нами?

Эда покачала головой:

– Если возьмешь.

– Сказал же – возьму. – Он покосился на таверну. – Ждите у баржи. Надо выудить ребят из винной реки.

Нужная им баржа была уже нагружена винными бочками. Лот подошел к воде, стал смотреть, как загораются свечи в окнах Королевской башни. В покоях королевы готовились ко сну.

– Скажи, – попросил Лот, когда Эда спустилась к нему, – отчего это друзья посланника ак-Испада такие сговорчивые?

– Хозяйке гостиницы он платит пенсион. А за этого речника заплатил игорный долг, – объяснила она. – Он их называет друзьями обители.

Капитан выгнал своих помощников из таверны. Когда те окончательно управились с погрузкой баржи, Лот с Эдой взошли на борт и отыскали себе место на скамье.

Эда достала берет и тщательно убрала под него кудряшки. Речники взялись за весла.

Лимбер был широкой и быстрой рекой. До пристани добрались не быстро.

Потайная лестница вела к калитке в дворцовой стене: через нее королевское семейство могло при нужде незаметно покинуть дворец. Сабран никогда не каталась на своей прогулочной барже, а вот ее мать то и дело выезжала на реку, махала оттуда народу, полоскала пальцы в воде. Шептались, что по этой же лестнице Розариан выбиралась на свидания с Гианом Харло.

Лот уже не знал, верить ли слухам. Все его убеждения смялись и истрепались. Может быть, все, что он думал об этом дворе, было ложью.

Или испытанием его веры.

Они вместе с речниками поднялись по ступеням. За стеной дорогу им преградили трое странствующих рыцарей. Эда утянула Лота в нишу по левую руку и заставила укрыться за стенкой колодца.

– Доброго вам вечера, – заговорил один из рыцарей. – Вино привезли?

– Точнехонько, господа, – заломил шапку капитан. – Шестьдесят бочек.

– Катите на главную кухню. Но прежде покажите лица. Всем откинуть капюшоны и снять шапки.

Речники повиновались.

– Хорошо. Ступайте, – кивнул рыцарь.

Матросы принялись выгружать бочонки. Эда шагнула к выходу из ниши – и отшатнулась.

По ступеням к ней спускался рыцарь. Он осветил факелом их тайник.

– А тут что? – Пламя придвинулось ближе. – Нарушаем заветы рыцаря Верности?

И тут рыцарь разглядел Лота, увидел Эду и разинул рот за нащечниками шлема, чтобы поднять тревогу.

Нож перерезал ему горло. Когда хлынула кровь, Эда столкнула тело в колодец.

Через три удара сердца они услышали удар о дно.

Она надеялась во дворце обойтись без убийств. Будь у нее чуть больше времени, этого человека можно было бы «растопить».

Эда подняла и уронила в колодец факел. И вытерла нож от крови.

– Иди, найди Мег и спрячься у нее, – тихо сказала она. – А я во дворце осмотрюсь.

Лот оторопело уставился на нее. Эда подтолкнула его вверх по ступеням:

– Поторопись. Когда найдут тело, все вокруг обыщут.

Лот ушел.

Эда сначала шла за ним, потом свернула в сторону. Пересекла двор с яблоней и прижалась к беленой стене у главной кухни. Пропустила мимо себя стражу и скользнула в коридор, который вел к королевскому святилищу.

У его узкой двери стояли еще двое рыцарей – в черных накидках поверх лат, с протазанами в руках.

Обоих она растопила. Из ноздрей у них потянулся дымок. Помоги Мать, чтобы в голове у сторожей все перепуталось и они не сумели потом доложить о случившемся.

Оказавшись внутри, Эда укрылась за колонной и вгляделась в подкрашенную витражными стеклами темноту. На молебен, как всегда, собралось множество придворных. Под сводами звенели их голоса.

Сабран она не увидела. И Маргрет тоже.

Наблюдая за ведущим хор священнослужителем, Эда отметила, как расположились молящиеся. Обычно те, соблюдая завет дружества, теснились друг к другу на скамьях. А сегодня здесь сразу выделялись разные партии. Люди герцогини с базелардами, в ее цветах. Черный с красноватым отливом, и на накидках – значки двойного кубка.

«Прежде люди Комба щеголяли бы в его цветах, – сказала однажды Маргрет. – Будто не королеве служат…»

– А сейчас, – произнес архиерей, закончив хвалебный гимн, – мы помолимся рыцарю Щедрости за ее величество, которая в этот святой час молится в уединении. Помолимся за принцессу в ее лоне – нашу будущую королеву. И возблагодарим ее милость герцогиню Справедливости, что без устали бдит над ними обеими.

Эда покинула святилище так же бесшумно, как вошла. Насмотрелась.

От святилища недалеко было до дверей Сердоликового дома. Лот ускользнул от наряда охранников со значками герцогини Справедливости и открыл незапертую дверь.

Он взбежал по винтовой лестнице до знакомого коридора, украшенного портретами дам опочивальни, служивших покойным королевам. В конце теперь появился новый портрет – дамы Арбеллы Гленн.