Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Гора Ужаса. – Лая прижала его к себе. – Красные жилы в породе. В других горах таких нет.

Здесь родился Безымянный. Никлайс знал, что должен бы обмочиться от страха, но в голове была одна мысль: что до Бригстада отсюда рукой подать.

Он усмирил срывавшееся дыхание. Прутья решетки были редкими, можно протиснуться между ними, но падение убило бы обоих. В темноте пещеры он различил чешуйчатую громаду.

Красная чешуя.

Нет, не живого зверя. На стенах пещеры кто-то изобразил воспоминание. Женщина в лазийском боевом шлеме стояла перед Безымянным, пронзая мечом грудь зверя.

Меч был Аскалон – ошибиться невозможно. А та, что держала его в руках, – Клеолинда Онйеню, принцесса Лазии.

Сколько лжи!

Красная чешуя. Красные крылья. Громада зверя покрывала большую часть стены. Никлайс, впадая в бред, принялся пересчитывать его чешуйки, пока Лая утирала ему лоб. Что угодно, лишь бы отвлечься от мучительной боли. Он пересчитал дважды, пока не впал наконец в забытье, и видел во сне мечи, кровь, рыжеволосый труп. Когда Лая окаменела, припав к нему, Никлайс открыл глаза.

В клетке появилась женщина, вся в белом. Тогда он понял, что бредит.

– Сабран, – выдохнул он.

Бредовый сон. Перед ним стояла Сабран Беретнет: черные волосы, восковая кожа. От такой ее «красоты» Никлайса всегда знобило, словно он стоял ногами на льду.

Ее лицо приблизилось. Эти глаза оттенка молочного нефрита…

– Приветствую, Никлайс, – сказала она. – Меня зовут Калайба.

Он даже захрипеть не сумел. Тело стало бесчувственным – неподвижной холодной тушей.

– Ты, должно быть, в недоумении. – Губы у нее были красные, как яблоки. – Прости, что утащила тебя в такую даль, но ты был на краю смерти. А я нахожу растрату жизни безвкусицей. – Она опустила ему на голову ледяную ладонь. – Позволь, я объясню. Я от первой крови, как и Непоро, чью историю вы прочли на Комориду. Я вкусила плод боярышника, когда в Инисе еще не было королевы.

Даже если бы Никлайс мог говорить, а не слабо скулить, он не знал бы, что сказать этому существу. Дрожащая Лая прижала его еще крепче.

– Полагаю, ты знаешь, кто я такая. Представляю, как тебе страшно. Но здесь место безопасное. Я его приготовила, понимаешь ли. На весну. – Калайба смахнула с глаз черные волосы. – Безымянный, подраненный Клеолиндой, явился сюда. Велел мне найти художника, чтобы изобразил его историю, тот день в Лазии. Чтобы вечно помнить.

Никлайс счел бы ее сумасшедшей, не ощущай он безумцем самого себя. Все это ему мерещится, не иначе.

– Бессмертие – мой дар, – говорила Калайба. – Я, в отличие от Непоро, научилась им делиться. Даже возвращать к жизни мертвых.

Яннарт.

Ее дыхание несло зимний холод. Никлайс смотрел, завороженный ее взглядом.

– Знаю, что ты алхимик. Позволь, я поделюсь своим даром с тобой. Научу, как распускать пряжу лет. Я могу показать, как воссоздать человека из пепла его костей.

Лицо ее начало меняться. Зелень глаз сменилась серым. Волосы стали красными как кровь.

– Взамен, – сказал ему Яннарт, – мне нужна от тебя одна маленькая услуга.

Впервые за много десятилетий дом Беретнет принимал правителей Юга. Эда стояла по правую руку от Сабран и следила за ними.

Джантар Таумаргам, прозванный Великолепным, оправдывал свое прозвище. Сам он был не слишком внушителен: тонкокостный, легкий как перышко, почти хрупкий на первый взгляд, – но вот глаза как темницы. Тот, кто попал под его взгляд, принадлежал ему, пока Джантар не отпустит. Одет он был в расшитое сапфировое одеяние с высоким воротом, схваченное золотым поясом. Саима, его королева, была уже на пути к Бригстаду.

Рядом с ним стояла верховная правительница Лазии.

Двадцатипятилетняя Кагудо Онйеню была самой юной правительницей изведанного мира, но ее осанка ясно говорила, что всякий, кто отнесется к ней легко, тяжко поплатится. Кожа ее была темно-коричневой. Запястье и шею украшали раковины каури, пальцы блистали золотом. Шаль морского шелка, сплетенного в куменгское кружево, окутывала ее плечи. Со дня рождения к ней для защиты были приставлены четыре сестры обители.

Не то чтобы Кагудо нуждалась в защите. По слухам, она как воительница не уступала Клеолинде.

– Как вам известно, у Ментендона не много сухопутных войск, – говорила Сабран. – Волчьи Шкуры из Хрота окажут большую помощь, как и их флот, сражающийся на моей стороне, но нужны еще солдаты. – Она прервалась, чтобы перевести дыхание. Комб озабоченно взглянул на нее. – В вашем распоряжении достаточно людей и оружия, чтобы нанести ущерб армиям Сигосо.

Под глазами у нее были черные круги. Сабран настояла, что встретит южных правителей стоя, но Эда знала, что она все еще горит.

И Тани горячка приковала к постели. Она отведала плод. Сабран хотела, чтобы восточница присутствовала на приеме, но еще важней было дать ей отоспаться. Для предстоящего она должна быть сильной.

– Эрсир не участвует в этом конфликте, – сказал Джантар. – Певец Зари против войны. Однако, если правдивы слухи, что расходятся по моим землям, у нас нет иного выбора, как взяться за оружие.

Южные монархи явились под покровом ночи. Затем они собирались отправиться в Бригстад для совещания с великой княгиней Льети. Обсуждать стратегию в переписке было слишком опасно.

Никто здесь не надел своей короны. За этим столом они встретились как равные.

– Никто и никогда не захватывал Карскаро, – напомнила Кагудо. Богатство ее голоса заставило всех сидящих с ней рядом подтянуться. – Эти Веталда не зря выстроили свою крепость в горах. Наступление через вулканическое плато было бы безумием.

– Согласен. – Джантар склонился к карте. – Веретенный хребет кишит змеями. – Он постучал по нему пальцем. – Искалин располагает естественными укреплениями со всех сторон, кроме одной. Открыта граница с Лазией.

Кагудо, не изменившись в лице, взглянула на карту.

– Благородный Артелот Исток этим летом побывал во дворце Спасения, – сказала Сабран. – И узнал, что народ Карскаро служит Безымянному не по своей воле. Если удалить короля Сигосо, Карскаро сдастся сам, может быть, даже без крови. – Она указала обозначенный на карте город. – Под дворцом проходит приготовленный на случай осады ход. Донмата Мароса, по-видимому, наша союзница и, возможно, сумеет помочь нам изнутри. Если маленький отряд до начала штурма проникнет через этот ход во дворец, мы могли бы покончить с Сигосо.

– Но не с обороняющими Карскаро змеями, – возразила Кагудо.

Подошел слуга налить всем еще вина. Эда отказалась. Ей нужна была ясная голова.

– Тебе следует знать, Сабран, – продолжала Кагудо, – что я бы не приложила свою печать к этой осаде, не будь она жизненно важна для Лазии. Скажу откровенно, сомнительная мысль: пожертвовать нашими воинами ради отвлекающего маневра, пока ты схватишься с Безымянным. Ты оставила нам бой с котенком, а себе с котом, хотя до меня он может добраться так же скоро, как до тебя.