Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Отвлекающий маневр придумала я, ваше величество, – вмешалась Эда.

Верховная правительница Лазии впервые взглянула на нее. У Эды мурашки пробежали по затылку.

– Дама Нурты, – произнесла Кагудо.

– Штурмовать Карскаро предложила королева Сабран, но это я посоветовала ей встретить Безымянного над Бездной.

– Понимаю.

– Конечно, – продолжала Эда, – вы плоть и кровь Онйеню, вашей стране в первую очередь угрожает Безымянный. Если вы пожелаете отомстить за его злодеяния против вашего народа, оставьте на осаде Карскаро одного из своих полководцев. И выходите с нами в море.

– Я буду рада твоему мечу, Кагудо, – сказала Сабран. – Если ты решишь сражаться рядом со мной.

– Действительно. – Кагудо отпила глоток вина. – Представляю, как ты обрадуешься обществу еретички.

– Мы больше не зовем вас еретиками. Как я и обещала в письме, те времена прошли.

– Вижу, дому Беретнет понадобилась какая-то тысяча лет и вот такой величины бедствие, чтобы вспомнить о вежливости, которую проповедует ваша же вера.

Сабран хватило мудрости выдержать паузу, давая ей время на размышление. Кагудо разглядывала Эду.

– Нет, – решила она наконец. – С тобой пусть отправляется Раунус. Он моряк, а для моего народа настоящее важнее старинных обид. Они захотят видеть свою правительницу на ближайшем к дому поле битвы. Карскаро слишком долго грозил нашим владениям.

Дальше разговор пошел о стратегии. Эда пыталась слушать внимательно, но мысли ее блуждали. Палата Совета словно смыкалась вокруг, душила ее, и в конце концов Эда не выдержала:

– С позволения ваших величеств…

Все прервали разговор.

– Разумеется, дама Нурты, – бегло улыбнулся ей Джантар.

Сабран смотрела ей вслед. И Кагудо тоже.

Ночь за стенами была на переломе. Эда своим ключом открыла калитку в личный сад, села там на каменную скамью и вцепилась в край сиденья.

Должно быть, она не один час просидела так, заблудившись в своих мыслях. Впервые груз ответственности тяготил ее, как огромный камень на плечах.

Все теперь решал вопрос, сумеют ли они с Тани справиться с жемчужинами. От них зависели тысячи жизней и само существование людского рода. Больше рассчитывать было не на что. Единственная надежда – что два осколка легенды способны связать зверя из горных недр. Каждый миг его жизни – это гибель солдат под стенами Карскаро. Каждая минута – еще один сгоревший корабль.

– Дама Нурты.

Эда подняла голову. Под начинающим светлеть небом перед ней стояла Кагудо Онйеню.

– Ваше величество.

Эда встала.

– Прошу тебя, – ответила Кагудо. На ней теперь был отороченный мехом плащ, застегнутый брошью на плече. – Известно, что сестры обители не покоряются никому, кроме Матери.

Тем не менее Эда оказала ей должное почтение. Правда, обитель не подчинялась никому, кроме настоятельницы, но в Кагудо текла кровь Онйеню, династии Матери.

Кагудо задумчиво рассматривала Эду. От красоты верховной правительницы замирало сердце. Узкие продолговатые глаза с поднятыми кверху уголками в глубоких глазницах над широкими скулами. Сейчас, когда она стояла, Эде видна была ее юбка из тапы сочного оранжевого оттенка. Волосы покрывала шапка королевы-воительницы.

– Ты, как видно, глубоко задумалась, – сказала Кагудо.

– Мне есть о чем подумать, ваше величество.

– Как и всем нам. – Кагудо оглянулась на Алебастровую башню. – Наш военный совет пока что закончен. Может, ты не откажешься прогуляться со мной? Мне нужно подышать воздухом.

– Это честь для меня.

Они пошли по гравийной дорожке, змеившейся через сад. Стражи Кагудо с золотыми браслетами выше локтя и смертоносными даже на вид копьями следовали за ним, чуть приотстав.

– Я знаю, кто ты, Эдаз ак-Нара, – на селини заговорила Кагудо. – Кассар ак-Испад несколько лет назад рассказал мне о молодой женщине, которой поручено охранять королеву Иниса.

Эда надеялась, что сумела скрыть изумление.

– Подозреваю, что ты уже знаешь о смерти настоятельницы. И о том, что обитель, по всей видимости, захвачена ведьмой.

– Я молилась, чтобы это оказалось ошибкой, – сказала Эда.

– Не все наши молитвы приносят плоды, – заметила Кагудо. – Между твоим и моим народом всегда было взаимопонимание. Клеолинда Лазийская принадлежала к моему дому. Я, как и мои предки, дорожила союзом с ее девами.

– Без вашей поддержки мы не достигли бы таких успехов.

Кагудо остановилась, развернулась к ней.

– Буду говорить прямо, – сказала она. – Я пригласила тебя на прогулку, чтобы с тобой познакомиться. Самолично. Красным девам, что ни говори, скоро предстоит выбирать новую настоятельницу.

В животе у Эды что-то оборвалось.

– Мой голос не в счет. Для обители я – изменница.

– Может быть, и так, но тебе, возможно, предстоит сойтись с ее самым древним врагом. И если ты сумеешь поразить Безымянного… тебе, конечно, простят все прегрешения.

Если бы так!

– Мита Йеданья, в отличие от своих предшественниц, смотрела себе под ноги. Нет, порой это разумно, даже необходимо, но ты, Эда, если твое возвышение при инисском дворе о чем-то говорит, стала бы смотреть шире. Правители должны совмещать оба подхода.

Эда позволила ее словам укорениться в душе. Быть может, из них ничего и не прорастет, но пусть себе семя лежит.

– Ты никогда не мечтала стать настоятельницей? – спросила Кагудо. – Ты ведь потомок Саяти ак-Нары. Женщины, которую Клеолинда сочла себе достойной преемницей.

Конечно же, она мечтала. Каждая девочка в обители мечтала стать красной девой, а каждая красная дева – что станет однажды предстоятельницей Матери.

– Не замечаю, чтобы широта взгляда пошла мне на пользу, – тихо возразила Эда. – Я изгнана, объявлена ведьмой. Одну из моих же сестер послали от меня избавиться. Я восемь лет отдала защите королевы Сабран в убеждении, что в ней течет кровь Матери, – и что же? Я узнаю, что ничего подобного нет. – (На это Кагудо тонко улыбнулась.) – Вы и раньше в это не верили?

– О, ни на минуту. Мы с тобой обе знаем, что Клеолинда Онйеню, с ее готовностью умереть за свой народ, никогда не покинула бы его ради Галиана Беретнета. Ты тоже знала, хоть и не могла доказать… но правда так или иначе всегда всплывает на свет.

Верховная правительница запрокинула лицо. На небе гасла бледная луна.

– Сабран обещала, что, когда сражения останутся позади, она возвестит миру, кто на самом деле победил Безымянного тысячу лет назад. Вернет Матери причитающиеся ей почести.

Такая правда должна была до основания потрясти страны Добродетели. Она прозвенит колоколом над всеми континентами.

– Вижу, тебя это удивляет не меньше, чем меня, – пряча улыбку, заметила Кагудо. – Вековую ложь, конечно, не расплетешь в один день. Дети прошлых веков умирали в убеждении, что меч был в руках Галиана Беретнета, а Клеолинду Онйеню считали лишь его обожающей невестой. Этого не отменить и не исправить… но дети завтрашнего дня будут знать правду.