Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

И Бездна утихла.

В предгорьях Веретенного хребта мертвой лежала Гелвеза, пронзенная гарпуном. Земля вокруг была усеяна тленными останками людей и змеев.

Фиридел не остался защищать драконьи земли. Вместо этого он собрал своих братьев и сестер для налета на объединенную армию Севера, Юга и Запада. Змеи проиграли бой. Что до самого Фиридела, он улепетнул, едва скрылся под волнами Безымянный и вновь рассеялись его сторонники.

Над Искалином вставало солнце. Его свет падал на кровь и золу, на пожарища и кости. Сейкинка по имени Онрен на драконьей спине доставила сюда Лота – искать Маргрет. Стоя на плато, он до рези в глазах всматривался в башни Карскаро.

Над великим некогда городом поднимался дым. Никто не знал, пережила ли эту ночь донмата Мароса. Зато было твердо известно, что король Сигосо, убийца королевы, мертв. Истлевший труп вывесили на воротах Антианы. Его солдаты, видя это, побросали оружие.

Лот молился за жизнь принцессы. Он всей душой молился, чтобы она была там, наверху, готовая принять корону.

Полевой лазарет располагался в миле от места, где началось сражение. У горного ручья поставили несколько палаток, и над ними трепетали флаги всех народов.

Кричали от боли раненые. Одних пламя прожгло до мяса. Других нельзя было узнать под залившей лица кровью. Среди самых тяжелых взгляд Лота нашел Джантара, эрсирского короля, лежащего рядом со своими воинами в окружении заботливых лекарей. Одна женщина с раздробленной голенью закусила кожаный ремень: цирюльник-хирург отпиливал ей ногу ниже колена. Помощники ведрами носили воду.

Он нашел Маргрет в палатке с инисскими ранеными. Полотняные клапаны были откинуты, чтобы выпустить наружу уксусную вонь.

Она повязала поверх юбки передник в кровяных пятнах. И стояла на коленях над избитым телом рыцаря Тариана Куделя, неподвижно простершегося на тюфяке. Глубокая рана тянулась у него от виска до подбородка. Ее тщательно зашили, но шрам должен был остаться на всю жизнь.

Маргрет подняла взгляд на Лота. Поначалу глаза смотрели мутновато, словно она не могла вспомнить, кто он такой.

– Лот.

Он присел на корточки с ней рядом. Она припала к нему, и он заключил ее в объятия, пристроил подбородок ей на макушку.

– Думаю, он поправится. – От нее пахло дымом. – Это солдат рубанул. Не змей.

Сестра припала к его груди.

– Он мертв. – Лот поцеловал ее в лоб. – Все позади, Мег.

Лицо у нее было в золе. Слезы промыли глаза, и она прижала к губам дрожащую руку.

Из-за горизонта вдали прорвались лучи света, розовые, как дикий шиповник. Под первым весенним рассветом, увенчавшим Веретенный хребет, они, прижавшись друг к другу, смотрели в вызолоченное им небо.

Бригстад, столица Вольного Ментендона, венец короны познания Запада. Сколько лет он мечтал сюда вернуться. Высокие, узкие дома, у каждого под щипцом часовой циферблат. И обливная черепица крыш. И орнамент из листьев на шпиле храма Святого, поднимающемся из сердца города.

Никлайс Рооз сидел в теплой карете, завернувшись в меховой плащ. Великая княгиня Льети, еще пребывая в Аскалонском дворце, письмом вызвала его ко двору. Его знание Востока, говорилось в письме, обогатит отношения между Ментендоном и Сейки. Возможно, его помощь понадобится и при устройстве открытых переговоров относительно условий торговли с империей Двенадцати Озер.

Ничего этого Никлайс не хотел. Двор был полон призраков. Ничего он там не найдет, кроме видений прошлого.

И все же показаться надо было. От королевского приглашения не отказываются, особенно те, кому нет охоты вновь попасть в опалу.

Карета громыхала по мосту Солнца. В окно он видел замерзшую реку Баген и заснеженные крыши потерянного им города. Впервые явившись ко двору, Никлайс ходил через этот мост пешком, а из Розентуна ему пришлось добираться на возу с сеном. Кареты тогда были ему не по карману. Мать не допускала сына до наследства, указывая, довольно справедливо, что его докторская степень обошлась в те самые деньги. Все его имущество составляли острый язык да рубашка.

Яннарту большего и не требовалось.

Левая рука у него теперь кончалась чуть ниже локтя. Ныла временами, но на такую боль можно было не обращать внимания.

На «Играющей жемчужине» смерть поцеловала его в щеку. Инисские врачи заверили, что худшее теперь позади и то, что осталось от руки, благополучно заживет. Он никогда не доверял инисским лекарям – в большинстве своем ханжам и болтунам, – но здесь ему больше ничего не оставалось, кроме как верить.

Эдаз ак-Нара смертельно ранила Безымянного Истинным Мечом. А потом, словно еще мало было подвигов на одну ночь, они с Тани Мидучи прикончили его жемчужинами. Тема для легенд, история, обреченная стать песней, – а Никлайс всю эту катавасию проспал. От этой мысли уголок губ у него кривился в усмешке. Яннарт смеялся бы до колик.

Где-то в городе звонили колокола. Кто-то сегодня венчался.

Карета миновала театр Вольного княжества. Случалось, Эдварт, переодевшись простым дворянином, выбирался с Яннартом и Никлайсом послушать оперу или концерт, посмотреть пьесу. После они непременно выпивали в Старом квартале, где Эдварт мог на время забыть о своих хлопотах. Никлайс закрыл глаза, вспоминая смех давно ушедших друзей.

Хоть кто-то из них умудрился выжить. После осады Карскаро на поиски Лаи выслали поисковую партию. Прикованный к койке «Жемчужины», терзаемый лихорадкой, Никлайс сумел кое-что припомнить о пещере, где они были пленниками, – в частности, змеившиеся по стенам красные жилы.

Лаю нашли в горе Ужаса. Полумертвую от жажды, выхаживали в полевом лазарете, а потом верховная правительница Кагудо доставила ее в Нзену на собственном корабле. После многих десятилетий скитания она вернулась на родину и уже прислала Никлайсу приглашение в гости.

Он собирался отправиться к ней вскоре, вот только прочувствует сперва, что Ментендон никуда не делся. Что он настоящий.

Карета остановилась у ворот Бригстадского дворца – строгой постройки из темного песчаника, скрывающей белый мрамор и позолоту внутри. Посыльный открыл дверцу:

– Доктор Рооз, ее высочество великая княгиня Льети приветствует твое возвращение к ментскому двору.

У него горячо защипало глаза. Отсюда он уже видел цветные стекла слуховых окон здания.

– Рано.

Слуга растерялся:

– Доктор, ее высочество ожидает тебя в полдень.

– В полдень, милый мальчик. А полдень когда еще будет. – Никлайс откинулся на спинку сиденья. – Прими, пожалуйста, мои вещи, а я пока в Старый квартал.

Посыльный неохотно распорядился.

Карета загромыхала через северную часть города, мимо книжных лавок, музеев, гильдейских зданий и пекарен. Изголодавшийся по этому зрелищу Никлайс припал к окну. Над рынками витали запахи, которые так часто грезились ему на Орисиме. Имбирь и айва в сахаре. Пироги – подденешь верхнюю корочку ножом, а под ней уложенные витками груши, сыр, сваренные вкрутую яйца. Оладьи, сбрызнутые сахарным бренди. Тартинки с яблоком – он так любил жевать их, прогуливаясь вдоль реки.