Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Не отрекись от возложенного на тебя дела, благородный Артелот. – Ее глаза в свете факелов блестели драгоценными камнями. – Я верю в твой успех. Ты сделаешь это для меня. И для Добродетели.

С этим словами она отступила в сторону.

– Мы пришлем помощь, – тихо сказал Лот. – Постарайся, чтобы твой отец прожил как можно дольше. Если он умрет, спрячься от Фиридела. Исполнив твое поручение, мы расскажем правителям стран Добродетели, что здесь происходит. Ты не погибнешь здесь в одиночестве.

Донмата Мароса наконец улыбнулась – чуть заметно. Как будто разучилась это делать.

– У тебя доброе сердце, Артелот, – промолвила она. – Если доберешься в Инис, пожелай от меня Сабран и Обрехту всего лучшего.

– Передам. – Он склонился перед ней. – До свидания, ваше сиятельство.

– До свидания, мои господа.

Несколько мгновений друзья не могли оторвать от нее взгляда. Лот еще ниже склонил голову и шагнул в проход.

– Пусть рыцарь Доблести поддержит тебя в эти темные времена, – сказал Маросе Кит.

– И тебя, благородный Китстон.

Эхо ее шагов стихало. Лоту вдруг стало горько, что нельзя взять ее с собой; Мароса Веталда, донмата Искалина, осталась пленницей в своей крепости.

В проходе стояла непроглядная темнота. Ток воздуха, как манящая к себе рука, увлекал Лота вперед. Раз он оступился на неровном полу и факелом чуть не выжег себе глаз. Кругом блестело вулканическое стекло с пористыми шишками пемзы. Стекло, отражая свет факела, отбрасывало тысячи бликов.

Казалось, они шли много часов, изредка сворачивая, но большей частью по прямой. Посохи отбивали ритм.

Когда Кит закашлялся, Лот напрягся всем телом.

– Тише, – попросил он. – Не хотелось бы разбудить тех, кто здесь живет.

– Как же не кашлять, когда кашляется? – возразил Кит. – Да и не живет здесь никто.

– Скажешь, эти туннели не похожи на ходы древоточца?

– Да брось ты сам себя запугивать! Представь, что это очередное приключение.

– Никогда не рвался к приключениям, – устало ответил Лот. – Мне и первое ни к чему. Сидеть бы сейчас в Вересковом дворце с чашей горячего вина и думать, как поведу к алтарю мою королеву.

– И я бы не прочь оказаться рядом с Катри Вити, но, увы, нельзя получить все сразу.

Лот улыбнулся:

– Я рад, что ты со мной, Кит.

– Еще бы!

Этот ход наводил Лота на мысли о Безымянном – как тот рвался сквозь землю в верхний мир. Мать часто рассказывала маленькому Лоту эту историю, говоря на разные голоса, чтобы то напугать, то рассмешить сына.

Он сделал еще шаг. Земля под ногой отозвалась гулко, как брюхо гиганта.

Лот замер, сжимая древко факела. Пламя его забилось под порывом налетевшего из туннеля холодного ветра.

– Землетрясение? – пробормотал Кит. Не дождавшись ответа друга, повторил с тревогой: – Лот, это землетрясение?

– Тсс. Не знаю.

От нового рокота, громче прежнего, казалось, накренилась земля. Лота качнуло. Едва он утвердился на ногах, как ощутил страшную дрожь – сперва слабую, как от испуга, а потом все более и более жестокую, от которой застучали зубы.

– Землетрясение! – выкрикнул он. – Беги, Кит. Беги, друг! Бежим!

Железная шкатулка колотила его по спине. Они неслись сквозь мрак, отчаянно высматривая проблеск света впереди. Казалось, бьется в судорогах земная кора.

– Лот, – в страхе выкрикнул Кит, – мой факел… погас!

Лот, задыхаясь, развернулся на каблуках, всмотрелся в темноту. Друг далеко отстал от него.

– Кит! – Он бросился обратно. – Шевели ногами, парень, скорее. Держи на мой голос.

Треск. Как тонкий лед под ногами. Мелкие камешки застучали по его плечам. Лот вскинул руки над головой, словно потолок туннеля хлынул ему на голову.

Он долго ждал смерти. Покинутый рыцарем Доблести, скулил, как ребенок. Темнота слепила его. Скала давила. Со звоном билось стекло. Он заходился кашлем от мерзкого вкуса пыли.

А потом все вдруг кончилось.

– Кит! – взревел он. – Кит!

Захлебываясь воздухом, он поднял свой факел – чудо, он еще горел – и протянул его туда, где последний раз слышал голос Кита. Камни и обломки вулканического стекла заполняли туннель.

– Китстон!

Он не мог умереть. Не смел умереть! Лот накинулся на стену обломков, раз за разом бился в нее плечом, колотил посохом, в кровь разбил кулаки. Когда стена наконец подалась, он голыми руками принялся разгребать щебень, а воздух, как старый мед, липкой массой застревал в горле.

Пальцы его сомкнулись на обмякшей ладони. Лот, напрягая все силы, разбрасывал камни.

И вот наконец Кит. В хорошо знакомых ему глазах не осталось смеха. Губы, что так легко улыбались, больше не улыбнутся. На шее у него висела табличка – пара к той, что Кит подарил Лоту на последнем пиру дружества. Остальное тело скрывалось под камнями. Только кровь сочилась из-под обломков.

Жестокое рыдание скрутило все его тело. Щеки были мокры от пота и слез, костяшки пальцев ободраны в кровь. Во рту стоял вкус железа.

– Прости меня, – глухо проговорил Лот. – Прости меня, Китстон Луг.

Бракосочетание Сабран Девятой с Обрехтом Вторым состоялось на переломе лета к осени. Согласно обычаю, обеты приносились в полночь на новую луну, потому что это час полной темноты, которая нужнее всего супружеству.

И час был темен. Никогда еще в истории Беретнетов брак не заключался так скоро после похорон.

Главное святилище Верескового дворца, как и большинство других, было круглым, в форме щитов первых инисских рыцарей. После Горя Веков, когда крыша здания провалилась, Розариан Вторая велела застеклить арки красным стеклом в память о пролитой крови.

За прошедшие века пол проломили три осины; их раскинувшиеся над проходом ветви уже окрасились золотом и умброй. Под ними на церемонию собралось шесть сотен человек, включая Премилостивый орден священнослужителей.

Когда королева Иниса появилась в южных дверях, свидетели смолкли. Ее гладко зачесанные волосы блестели черным деревом и были увиты белыми цветами. Вырез платья прикрывал кружевной воротник. Венец золотой филиграни украшали граненые рубины, отражавшие свет множества свечей.

Запел хор, высоко вздымая звучные голоса. Сабран сделала шаг и остановилась.

Со своего места среди свеченосцев Эда видела, что королева приросла к месту, не отводя взгляда от возвышения. Розлайн, подружка невесты, сжала ей локоть.

– Саб! – шепнула она.

Сабран подтянулась. Немногие могли разглядеть в сумраке святилища, как застыли ее прямые плечи и как она дрожит – может быть, от холода.

Еще мгновение – и Сабран продолжила свой путь.

Сейтон Комб следил за ней с места, отведенного герцогам Духа и их семействам. Свеча выдала, как дрогнули в довольной усмешке уголки его губ.