Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

Сарсун толкнулся головой ей в ладонь. Эда, улыбаясь, гладила его по крыльям, пока птица не выставила вперед одну лапу. Тогда Эд бережно сняла прикрепленный к ней свиток. Сарсун перелетел к ней на кровать.

– Разумеется, устраивайся с удобствами.

Орел, не слушая, чистил перья.

Свитка не вскрывали. Конных гонцов и почтовых голубей Комб мог перехватить, но Сарсун оказался для него слишком умен. Эда прочла шифрованное послание.

Настоятельница позволила тебе остаться в Инисе, пока королева не родит. Узнав о рождении наследницы, я за тобой приеду.

И тогда уже не спорь.

Кассар ее уговорил!

Эду снова накрыла слабость. Она уронила письмо в огонь. Забралась под одеяло, и Сарсун втиснулся ей под мышку, как птенец под крыло. Эда одним пальцем погладила ему голову.

Письмо и обрадовало и опечалило ее. Эде на блюдечке подносили возможность вернуться домой – а она своей волей осталась там, откуда много лет мечтала сбежать. С другой стороны, годы, проведенные при дворе, не пропадут даром. Она присмотрит за Сабран до рождения наследницы.

В конце концов, не так важно, сколько ждать. Носить красный плащ – ее судьба. И этого ничто не изменит.

Эде вспомнилась холодная рука Сабран на ее ладони. Во сне она увидела у своих губ красную, как кровь, розу.

Одевшись, Эда с рассветом направилась к королевским покоям – готовиться к празднику начала осени. Сарсун улетел ночью. Перед ним был долгий путь.

Миновав рыцарей-телохранителей, Эда застала Сабран уже на ногах. Королева оделась в шелковое платье цвета каштана с златоткаными рукавами, волосы украсила сеткой с топазами.

– Королева, – поклонилась ей Эда, – я не знала, что вы уже встали.

– Меня разбудили птицы. – Сабран отложила книгу. – Иди сюда, посиди со мной.

Эда села рядом с ней на кушетку.

– Хорошо, что ты пришла, – заговорила Сабран. – Я скажу тебе один секрет, пока не начался пир. – Застенчивая улыбка выдала, в чем дело, еще до того, как ее ладонь легла на живот. – Я ношу ребенка.

Первой в Эде проснулась осторожность.

– Вы уверены, королева?

– Более чем уверена. Время месячных давно прошло.

Наконец!

– Чудесно, моя госпожа, – тепло сказала ей Эда. – Поздравляю. Я так рада за вас и князя Обрехта.

– Спасибо.

Опустив взгляд на свой живот, Сабран перестала улыбаться. Эда увидела морщинку между ее бровями.

– Никому не говори, – опомнившись, сказала королева. – Даже Обрехт еще не знает. Только Мег, герцоги Духа и дамы опочивальни. Мои советники согласились, что объявить лучше, когда это станет заметно.

– А когда вы скажете его королевскому высочеству?

– Скоро. Я хочу его удивить.

– Только смотрите, чтобы ему было куда сесть, когда он это услышит.

Сабран снова заулыбалась:

– Непременно. Надо беречь мою мышку-соню.

Ребенок упрочит его положение при дворе, подумалось Эде. Князь будет счастливейшим среди людей.

В десять часов Льевелин встретил королеву у дверей пиршественного зала. Земля блестела инеем. Принц-консорт надел толстый кафтан на волчьем меху, в котором выглядел еще тяжеловесней обыкновенного. Он поклонился Сабран, а она при всех обняла его за шею и поцеловала.

Эда напряглась, глядя, как Льевелин обнимает супругу и прижимает ее к себе.

Фрейлины защебетали. Когда пара наконец разделилась, Льевелин с улыбкой поцеловал Сабран в лоб.

– Доброе утро, ваше величество, – сказал он, и супруги под руку вошли в зал. Сабран склонилась на плечо князю, так что их плащи слились в одно целое.

– Эда, – окликнула ее Маргрет, – ты здорова?

Она кивнула. Боль в груди уже притупилась, но оставила после себя безымянную тень.

Придворные поднялись навстречу вступившей в зал королевской чете. Сабран с Льевелином прошли к верхнему столу, где сели вместе с герцогами Духа, а приближенные дамы разошлись по длинным столам ниже. Эда впервые видела герцогов Духа такими довольными. Игрейн Венц улыбалась, а Сейтон Комб, обычно смотревший туча тучей, только что не потирал руки.

Пир был пышным. Текло рекой черное вино, густое, крепкое и сладкое, а Льевелину поднесли огромный, пропитанный ромом фруктовый торт – любимое с детства лакомство, – воссозданный по знаменитому ментскому рецепту.

Столы ломились от плодов осени, разложенных на золоченых медных блюдах. Белые павлины с клювами в сусальном золоте, обжаренные в меду и луковом соусе и снова зашитые в перья, чтобы выглядеть как живые. Чернослив в розовом сиропе. Половинки ягод в багровом мармеладе. Черничный пирог с тонкой корочкой и крошечные тарталетки с олениной. Эда с Маргрет сочувственно поддакивали Катриен, оплакивавшей утрату тайного поклонника – никто больше не присылал ей любовных писем.

– Сабран вам сказала? – понизив голос, спросила Катриен. – Она хотела, чтобы вы обе знали.

– Да. Благодарение милостивой Деве, – ответила Маргрет. – Я уж думала, умру от злости, если еще кто-нибудь отметит, как прекрасно выглядит в последнее время ее величество.

Эда оглянулась, не подслушивает ли кто.

– Катриен, – очень тихо спросила она, – ты вполне уверена, что срок у Сабран прошел?

– Да. Не изводи себя, Эда. – Катриен отхлебнула ежевичного вина. – Ее величеству скоро пора будет собирать двор для принцессы.

– Святой! Это всполошит наших клуш больше, чем смерть бедняжки Арбеллы, – сухо заметила Маргрет.

– Двор? – удивилась Эда. – Разве младенцу нужен свой двор?

– А как же? Королеве некогда растить ребенка. Ну, – поправилась Катриен, – Карнелиан Третья, если вспомнить, сама нянчила дочь, но так редко бывает. Принцессе нужны кормилицы, няньки, наставники и тому подобное.

– Сколько же при ней будет состоять народу?

– Сотни две.

Эде такой двор представлялся излишеством. А впрочем, Инис был полон излишеств.

– Скажите, – опять полюбопытствовала Эда, – а что, если ее величество родит мальчика?

Катриен тряхнула головой.

– Думается, это все равно, – задумчиво протянула она, – только в истории Беретнетов такого никогда не бывало. Ясно, что Святой определил для нашего острова правление королев.

Когда блюда наконец опустели и начались разговоры, мажордом ударил посохом в пол:

– Ее величество королева Сабран!

Льевелин, поднявшись, подал супруге руку. Приняв ее, Сабран встала, и двор поднялся вместе с ней.

– Мы, – сказала королева, – рады приветствовать двор на празднике начала осени. Пришло время жатвы, более всех любезное рыцарю Щедрости. С этого дня к Инису понемногу подступает зима – время года, ненавистное змеям, потому что огонь в них поддерживается зноем.

Рукоплескания.

– Сегодня, – продолжала Сабран, – у нас есть еще один повод для радости. В этом году мы отметим праздник Щедрости выездом в Аскалон.