Франческа Флорес - Алмазный город [litres]

Аина углублялась в дебри Кучи. Тело Кауты на вагонном полу неумолимо стояло у нее перед глазами.

…Секунды стали невыносимо тягучими, как нуга. Оба они, не отрываясь, смотрели на труп. Потом Рю подошел к одному из окон, распахнул его настежь и крикнул охранникам:

– Отбой!

Стрельба прекратилась. Аина тоже подскочила к окну и выглянула наружу в поисках Тео и Рори.

Они вышли из своего последнего укрытия за составом, впрочем, не опуская оружия и всем видом демонстрируя готовность в любой момент возобновить бой. Рори, судя по всему, не вышла из схватки после того, как Тео постарался отогнать ее «в тыл». Охранников в живых осталось только трое – тела остальных лежали раскиданными по всему депо. Краем глаза Аина заметила, как Рю тяжелым взглядом останавливался на каждом, словно провожал, виня в их гибели себя.

– Убирайся.

Голос его был так страшен, что она невольно отступила. Он звучал холодно, спокойно и ровно, абсолютно бесстрастно – как никогда прежде.

Аина попятилась назад, к двери тамбура, бросив прощальный взгляд на Кауту: дыра во лбу (безупречное попадание), пятно крови все растекается вокруг головы, рана совсем свежая.

Рю, со своей стороны, вообще не смотрел на тело – видимо, был не в силах. Он не отрываясь провожал глазами Аину, не выпуская из рук пистолета. Может, на сей раз выстрелит в нее по-настоящему, по правде ?

– Рю, мне… – Она хотела было сказать «жаль», но осеклась.

Ведь ей жаль только того, что Таннис успела раньше, не так ли?

– Думаешь, я совсем уж идиот? – просипел в ответ младший Хираи. – Нет, натурально, поначалу я сглупил – поверил, что тебе на самом деле нужны только деньги. Пожалел тебя даже. Ясно же, что ничего личного у тебя к моему брату не было. Просто заказное убийство. Всем нам иногда приходится выполнять что-то не особо приятное, вот я и подумал, что даже выручу тебя, предложив двойную плату. У тебя же появится шанс начать все сначала! Естественно, сомнения меня одолевали, и серьезные, но твоя помощь и впрямь требовалась позарез, так что… Нет, я серьезно рассчитывал, что совместное спасение Тео тебя удержит на моей стороне! Ведь ты его почти потеряла, а он вернулся живой, невредимый, и я сделал для этого все. Ты знала, что я тоже почти потерял Кауту. Но сделала все для того, чтобы я потерял его насовсем.

От этих слов Аина как-то съежилась. Оправданий у нее не было – по крайней мере, таких, какие он был готов принять. Что сказать? Что от этого – от успешной ликвидации Кауты – зависела ее собственная жизнь? И что ее собственная жизнь – единственное, о чем она привыкла печься с раннего детства? Что Коль сделал ее Клинком, а значит, существом, для которого насильственная смерть всегда обоснована и проста; которое убивает и винит в этих убийствах других, а потом просто вытесняет их из памяти, иначе моральные сомнения просто пожрут его без остатка.

А для Рю смерть – это смерть, убийство – это убийство. Наверное, именно поэтому сам он так до сих пор и не всадил ей пулю в лоб.

– Убирайся, – повторил он и только тогда наконец обернулся к покойному брату.

На сей раз она повиновалась без колебаний – убралась вместе с Тео и Рори. По дороге через длинные тоннели – на север, подальше от Шакальих владений; вплоть до самого выхода на залитую солнцем улицу никто из них не произнес ни слова. Дождевые облака рассеялись без следа, яркий день – особенно после долгих часов, проведенных в подземелье, – буквально ослеплял.

Но вечером на Аину начали наползать тени. Иногда она гадала – может, Коль просто издевается? Играет в кошки-мышки? Наблюдает за ней с темных аллей и крыш, как стервятник наслаждается ее предсмертным ужасом перед последним броском? Или еще проще: му́ка ожидания перед неминуемой гибелью – это часть приговора, часть наказания?

На улицах Кучи она не теряла бдительности никогда, а сейчас подавно. Шакалы наверняка уже успели зализать раны, перегруппировались и готовы прихлопнуть ее в любую минуту. Алмазная гвардия тоже не дремлет и при первой возможности бросит ее в Башню. Коль – тот вообще при всем честном народе застрелит, если надо. Труп бросят в общую могилу, и дело с концом.

Два дня после гибели Кауты они с Тео и Рори скрывались в безопасном месте – там же, где Джун. В квартире Тео наверняка ожидала засада Алмазной гвардии. Со старого дома Джун тоже вряд ли сняли наблюдение, и они с мужем собирались еще какое-то время провести, залегши на дно, прежде чем искать себе новое постоянное пристанище. Рори поначалу злилась и пеняла товарищам за то, что они, оказывается, с самого начала планировали не спасать Кауту, а прикончить его, но потом смирилась с этим, как смиряется с подобными вещами любой, кто вырос среди преступности, предательств и отчаянных поступков.

Убежище находилось в тоннеле, вырытом очень глубоко вдоль западной границы города – даже ниже уровня канализации. Здесь, в маленькой искусственной пещере, их со всех сторон окружали барельефы и статуи Матерей.

Когда Аина впервые проснулась там утром, над ней, склонившись, стояла какая-то миланка с алмазом в руке. На мгновение девушка подумала, что мертва и это мама встречает ее в каком-то потустороннем мире. Но, моргнув раз-другой, осознала, что мир вокруг – пока еще «посюсторонний», и признаки его проявились яснее. Рана на бедре, открывшись, кровоточила, и незнакомая инозенка пришла поухаживать за ней.

Слух заполнила звучная молитва Джун, подхватываемая хором других инозенов. Аина сразу припомнила ту же молитву в исполнении родителей, и осознание того, что жизнь – драгоценнейший дар, переполнило ее естество; в пещере вдруг стало душно. Теперь в ее памяти не осталось ничего, кроме гибели мамы с папой и ее вынужденного бегства из родного дома.

Поскольку Коль, несомненно, шел за ней по пятам, а награду за голову преступницы Дозор не отменял, Тео с Рори подвергались серьезной опасности, просто находясь в обществе Аины. Поэтому на вторую ночь, когда все заснули, она оставила записку – короткую, из которой следовало только, что она уходит, – и тихо выскользнула из «конспиративной пещеры». Следующие пять суток девушка ночевала на старых местах – на заброшенном складе, на пожарной лестнице старого многоквартирного дома, в пустующей лачуге у моста. Где угодно – лишь бы было пусто и спокойно.

Но в конце концов она устала ждать и таиться. Если Коль решился ухлопать ее, все равно ухлопает. Оттягивать неизбежное даже тяжелее, чем принять его открыто.

На углу очередного квартала стоял человек в просторном не по размеру пальто и шепотом предлагал прохожим целый ассортимент дурмана. Аина без колебаний приблизилась к нему. Отсыпала корсов ровно на один бумажный пакет, пропитанный клеем, и одну флягу огненного темно-бурого бренди. Потом направилась к старому родительскому дому.